УБИЙСТВО В БОГОЛЮБОВЕ

В тот день я не мог даже предположить, что встреча в электричке «Москва–Александров» самым неожиданным образом отразится на моей творческой судьбе и вовлечет меня в странные, запутанные события, о которых позднее я подробно рассказал в повести «Секрет опричника».

Знакомство с краеведом Пташниковым и историком Окладиным пробудило во мне особый, до этого неиспытанный интерес к прошлому. Не скажу, что раньше я вовсе был равнодушен к истории, но только сейчас она перестала казаться мне чем-то невозвратимо ушедшим, не имеющим к нашим дням никакого отношения. Теперь я понял: тщательное изучение прошлого способно так приблизить его к тебе, что в результате наступает как бы эффект присутствия, вроде бы разрозненные факты увязываются в единое целое, легче объясняются действия и поступки исторических лиц, проникаешься самой обстановкой, духом того времени и становишься словно бы его очевидцем, современником.

Загадочное, неизвестное, необъяснимое интересовало меня в истории. Мой любимый литературный герой детства Шерлок Холмс расследовал преступления, случившиеся только что, а меня интересовали события далекого прошлого, вроде убийства в Александровой Слободе царевича Ивана.

Все свободное время я проводил в библиотеках, архивах и музеях – читал произведения известных историков и древних авторов, в церквах изучал фрески и открывал для себя тайны иконописи.

Чтобы привести полученные сведения хоть в какой-то порядок, я стал заносить их на карточки, и со временем у меня составилась целая картотека. Из нее можно было узнать, какого числа и при каких обстоятельствах погиб в Угличе царевич Дмитрий, найти материалы о Лжедмитриях, прочитать о покушении в Ярославле на князя Пожарского, получить данные о предполагаемом месте гибели Ивана Сусанина.

Это занятие оказалось настолько увлекательным, что я забросил все свои другие дела: задуманные очерки остались ненаписанными, черновики рассказов и наброски повести лежали в письменном столе без движения. Я уже не помнил, когда в последний раз садился за пишущую машинку. Раньше подобного со мной не случалось, и это выводило меня из себя.

А между тем картотека моя росла, как снежный ком, в ней появлялись все новые загадочные факты истории, но что делать с ними дальше, как использовать все эти сведения, я не знал – в моих мыслях и занятиях был полный разброд. Вот в таком неопределенном состоянии я решил съездить в Боголюбово, чтобы прикоснуться еще к одной тайне истории – убийству Андрея Боголюбского, которое вызвало мой интерес после разговора с краеведом Пташниковым и историком Окладиным об истории основания Москвы.

Перед этим из разных источников я составил о князе краткую «информацию к размышлению»:

Андрей Юрьевич Боголюбский. Родился около 1111 года, погиб 29 июня 1174 года. Старший сын Юрия Долгорукого и дочери половецкого хана Аепы. Первым браком был женат на дочери Стефана Ивановича Кучки, второй раз женился на пленнице, привезенной из похода 1164 года на Волжско-Камскую Булгарию. В 1149 году получил в «держание» Вышгород, через год был переведен отцом в западнорусские земли, где владел городами Туров и Пинск. В 1151 году с согласия отца вернулся на родную суздальскую землю, в 1155 году вновь был отправлен в Вышгород, откуда вопреки отцовской воле бежал в Залескую Русь, увезя с собой икону Богородицы, по преданию написанную евангелистом Лукой. После смерти Юрия Долгорукого в 1157 году унаследовал киевский великокняжеский престол, но в Киев, несмотря на обычай, не поехал. Тогда же он был избран князем ростовским, суздальским и владимирским. Опираясь на «милостников », в 1162 году Андрей изгнал из пределов ростово-суздальской земли не только своих родственников, но и отцовскую дружину. Одновременно он перенес свою резиденцию в Боголюбово. Сделав столицей княжества Владимир, превратил маленькую крепость в богатый город с величественными соборами, многими церквами и неприступными крепостными стенами. Проводил самостоятельную политику, стремясь подчинить себе враждующие между собой княжеские и боярские вотчины. За три года Андрей стал могущественным князем, создал на северо-востоке Руси будущий политический центр Русского государства. В 1164 году совершил победоносный поход на волжских болгар, затем опустошил окрестности Новгорода и заставил новгородцев принять свои условия, в 1169 завоевал Киев и сжег его: «И бысть в Киеве на всих человецах стенание и туга, и скорбь неутишимая», – писал по этому поводу летописец.

Историк Василий Татищев описывал внешность и характер Андрея Боголюбского с явной симпатией к личности «убиенного» князя: «Сей князь роста был не вельми великого, но широк плечами и крепок, яко лук едва кто подтянуть мог, лицом красен, волосы кудрявы, мужественен был в брани, любитель правды, храбрости его ради все князья его боялись и почитали, хотя часто и с женами и дружиной веселился, но жены и вино им не обладали. Он всегда к расправе и распорядку был готов, для того мало спал, но много книг читал, и в советах и в расправе земской с вельможи упражнялся, и детей своих прилежно тому учил, сказуя им, что честь и польза состоит в правосудии, расправе и храбрости».

По мнению большинства историков, Боголюбский погиб в результате заговора, организованного боярами. Однако эта версия казалась мне недостаточно убедительной, или, по крайней мере, недостаточно обоснованной, что и заставило меня предпринять поездку на «место преступления».

Позвонил в туристическое бюро, но подходящих экскурсий с заездом в Боголюбово в ближайшее время не было. Пришлось ехать «дикарем» – сначала самостоятельно добираться до Владимира, а потом делать пересадку на местный автобус. День выдался пасмурный, изорванные ветром тучи скрывали солнце, то и дело принимался моросить дождь, серой пеленой скрывая живописные окрестности Владимира. Однако такая погода как нельзя лучше соответствовала моему настроению.

Июньской ночью 1174 году в княжеском замке под Владимиром великий князь Андрей Боголюбский был убит. Толчком, пробудившим мой интерес к этому мрачному событию, стало обнаруженное мною противоречие в освещающих его источниках. В том, что гибель князя стала следствием заговора бояр, недовольных проводимой Боголюбским политикой укрепления княжеской власти, практически были единодушны и русские дореволюционные историки, и современные исследователи, один из которых писал:

«Действительно, существовала сила, которая имела решающее значение в деле устранения Андрея Боголюбского. Речь идет о боярстве Ростова и Суздаля. Именно бояре ощутили в полной мере политику князя, эволюционировавшего от союза с северо-восточными феодалами к усмирению, подавлению и подчинению их деятельности. Вся дальнейшая политика ростовских и суздальских бояр, организовавших съезд сразу после смерти князя, скоропалительное приглашение заранее намеченных кандидатур на вакантный стол, ожесточенная трехлетняя борьба с другими претендентами и, наконец, призвание «оккупационных» войск из Рязани абсолютно точно показывает, кто создавал, вдохновлял и направлял заговор».

Казалось бы, всё ясно, однако меня насторожило, что летописное свидетельство связывало гибель Андрея Боголюбского с личной местью:

«И был у князя Яким, слуга, которому он доверял. Узнав от кого-то, что брата его велел князь казнить, возбудился он по дьявольскому наущению и примчался с криками к друзьям своим, злым сообщникам, как когда-то Иуда к евреям, стремясь угодить отцу своему, сатане, и стал говорить: «Сегодня его казнил, а завтра – нас, так промыслим о князе этом!» И задумали убийство в ночь, как Иуда на господа. Как настала ночь, они, прибежав и схвативши оружие, пошли на князя как дикие звери, но, пока шли они к спальне его, пронзил их и страх, и трепет. И бежали с крыльца, спустясь в погреба, напились вина. Сатана возбуждал их в погребе и, служа им незримо, помогал укрепиться в том, что они обещали ему. И так, упившись вином, взошли они на крыльцо».

В этом же сообщении упоминаются участвовавшие в заговоре родственники жены Андрея Боголюбского – Улиты Кучковны:

«Главарем же убийц был Петр, зять Кучки, Анбал, яс родом, ключник, да Яким, да Кучковичи – всего числом двадцать зловредных убийц, вошедших в греховный заговор в тот день у Петра, у Кучкова зятя, когда настала субботняя ночь на память святых апостолов Петра и Павла».

На одной из миниатюр Радзивилловской летописи рядом с убийцами изображена женщина, держащая отрубленную руку Андрея Боголюбского. Женщина присутствует и на миниатюре, изображавшей похороны. По всему получается, что это Улита Кучковна. Но известно, что к моменту убийства Андрей Боголюбский был женат вторично – то ли на половчанке, то ли на уроженке Кавказа. Вместе с тем нет никаких сомнений, что на первой и второй миниатюрах изображена одна и та же женщина. Возникал вопрос: если Улита Кучковна участвовала в заговоре, как она могла участвовать в похоронах князя? Может, изобразив Улиту Кучковну, художник намеренно подчеркнул ее участие в заговоре?

Участие в заговоре Улиты Кучковны, которую ряд историков считает вымышленным образом, зафиксировано в народных преданиях. Ее косвенная причастность к убийству князя подтверждается и летописным свидетельством. Если верить ему, подстрекателем убийства был Яким Кучкович, узнавший об убийстве Боголюбским своего брата. Руководил заговором Петр, «Кучков зять». Также в заговоре участвовали некий Ефрем Моизович и еще какие-то «Кучковичи». Княжеский ключник-осетин Анбал перед покушением выкрал из спальни меч Андрея Боголюбского. Трудно объяснить, что толкнуло его к участию в заговоре Кучковичей, главенствующая роль которых подтверждается тем, что именно «Кучков зять» Петр первым бросился на князя с мечом, о чем четко сказано в Ипатьевской летописи: «Петр же оття ему руку десную». «Десную» – следовательно, правую руку. Однако на миниатюре в Радзивилловской летописи Петр отсекает князю левую руку.

Изучение останков князя специалистами подтвердило эту версию. Значит, рассуждал я, миниатюры Радзивилловской летописи представляют более достоверную информацию? Значит, можно считать достоверным и участие в заговоре Улиты Кучковны? Бесспорно ли тогда утверждение, что заговор был организован боярами? Не получилось ли так, что бояре просто воспользовались убийством, совершенным на личной почве, в своих, политических целях? Впрочем, здесь могло произойти трагическое для Андрея Боголюбского совпадение интересов Кучковичей и боярства. Возможно, что без поддержки влиятельных бояр Кучковичи не решились бы на убийство князя, что бояре стояли за их спинами, что на их поддержку рассчитывали заговорщики.

Однако, перечитывая летописную запись, я натолкнулся на фразу, которая рушила и эту версию. После убийства Андрея Боголюбского заговорщики вплотную занялись грабежом княжеских сокровищ: «идоша на сени и выимаша золото и каменье дорогое, жемчюг и всяко узорочье». Больше того, заговорщики забрали всё хранившееся в княжеском дворце оружие и вместе с сокровищами вывезли из Боголюбова. Вряд ли бы так поступили заговорщики, связанные каким-то образом с боярами.

Еще более причудливую версию убийства Андрея Боголюбского высказал митрополит Иоанн Снычев:

«Летопись недвусмысленно подчеркивает религиозный характер кончины святого Андрея. Главное лицо среди “начальников убийства” – ключник Анбал Ясин. Совет злоумышленников летописец уподобляет совещанию “Иуды с жидами” перед предательством Спасителя. Летопись приводит и непосредственную причину преступления – это активная просветительская деятельность князя среди иноверных купцов, в результате которой увеличилось число иудеев, принимавших православие. А согласно воззрениям Талмуда, гой, “совративший” еврея в христианство, заслуживает безусловной смерти… Церковь, свидетельствуя богоугодность трудов великого князя, прославила его святым. В памяти потомков он остался русским властителем, почувствовавшим себя не владельцем земли, а Божьим слугой, попытавшимся воплотить в жизнь идеал христианской государственности».

Я отправился в Боголюбово, чтобы на «месте преступления» попытаться выяснить, которая из этих версий ближе к истине. Однако красота окрестностей Владимира так очаровала меня, что на время я забыл, зачем предпринял эту поездку. Красное, Доброе, Сунгирь, Клязьма – названия попадающихся на пути сел и речек звучали как слова из чудесной сказки, одновременно пробуждая историческую память. Расположившееся на холмах село Боголюбово поднималось над клязьменской поймой как Китеж-град. Вдали, сквозь дождевую дымку, белел знаменитый храм Покрова на Нерли.

Мне повезло – почти одновременно со мной в Боголюбово из Владимира подъехала на «Икарусе» группа московских туристов, которую сопровождал экскурсовод. К ним я и пристроился, надеясь заполучить какие-то сведения, которых нет в путеводителях. Заглядывая вперед, скажу, что моя надежда оправдалась самым неожиданным образом.

К сожалению, мало что осталось от княжеской резиденции после ордынского нашествия и многочисленных перестроек. В тринадцатом веке на ее развалинах был основан Боголюбовский монастырь. На месте возведенной при Андрее Боголюбском церкви мученика Леонтия в конце семнадцатого столетия возвели Благовещенскую трапезную церковь. Там, где во времена Боголюбского стоял так называемый киворий, в котором освещались дары, примерно в то же время была построена шатровая часовня. На месте, где в двенадцатом веке стояли белокаменные Святые врата с надвратной церковью апостола Андрея, в середине девятнадцатого века возвели Успенскую церковь с колокольней. Чуть позднее в центре монастыря был возведен собор Боголюбской Богоматери, который окончательно нарушил древнюю композицию замка Андрея Боголюбского.

Старейшее сооружение монастыря – собор Рождества Богородицы, возведенный в 1158 году, тоже не сохранился в первоначальном виде – после обрушения, случившегося в 1722 году, его перестроили на старом основании, с сохранением части древних стен.

От эпохи Андрея Боголюбского остались только переход и лестничная башня, возведенная в 1158 году и представляющая собой двухъярусную постройку. Из первого яруса узкая винтовая каменная лестница выводит во второй ярус, откуда южная дверь вела в собор, а северная, заложенная ныне кирпичом, но хорошо видная снаружи, – в жилые княжеские палаты. По этой самой лестнице пробирались в ложницу Боголюбского его убийцы. Потом, смертельно раненый, он спускался по ней, чтобы спрятаться в нише за лестничным столбом, где нашли его убийцы и завершили свое преступление.

В семнадцатом веке над лестничной башней построили шатровую колокольню. Через столетие были сделаны фрески, иллюстрирующие историю убийства Андрея Боголюбского. Я не нашел в этих фресках ничего нового, чтобы приоткрыть загадку убийства князя. Более сильное впечатление на меня произвел рассказ экскурсовода – высокого пожилого мужчины с тихим, как бы надтреснутым голосом. Но сначала меня удивили его внешность и манера поведения. Всерьез заинтересовавшись историей, я посетил немало музеев, видел всяких экскурсоводов, однако этот человек был среди них как белая ворона. В нем с первого взгляда чувствовалась высокая интеллигентность и внутреннее достоинство.

Но еще больше меня поразил его рассказ об убийстве Андрея Боголюбского – он прочитал его в какой-то особой, сказовой манере и одновременно с такими подробностями, словно был непосредственным участником события, происшедшего более восьмисот лет назад. В группе экскурсантов, в которую я попал волею случая, были люди разные, в том числе и далекие от интереса к истории, но и они слушали старика завороженно, стараясь не проронить ни слова, как слушают в зале суда выступление судьи, выносящего окончательный приговор по делу об убийстве:

– Разгневался князь Андрей на одного боярина, Кучковича родом, и приказал его казнить, а за какую вину – летописец умолчал. Всполошилась вся родня казненного, собралась в тереме Петра Кучковича будто бы на почестен пир. Позвали они Анбала-ключника и хазарина Ефрема Мойзича. Были на том пиру и княгиня Улита Кучковна, и пленная болгарская царевна, которую он в волжском походе взял в плен, зарезав ее отца, мать и братьев.

– Князь Андрей брата нашего убил, теперь и до нас доберется! – сказали Кучковичи и целовали крест, чтобы князя Андрея на следующую ночь убить.

В ночь 29 июня 1174 года двадцать заговорщиков с мечами и копьями подошли с факелами в руках к двери под башней. Хитрый потайной замок был на кованой двери, но ключ от замка был на поясе у Анбала-ключника. Открыли дверь, поднялись по узкой винтовой лестнице в сени, где спали опоенные сонным зельем стражники. Заколов их, заговорщики переходом прошли во дворец, подошли к запертой двери княжеской ложницы. В дверь постучал Яким Кучкович. На вопрос князя, кто там, ответил:

– Это я, Прокопий.

Верного княжеского слугу Прокопия Петр Кучкович заблаговременно отправил с незначительным поручением во Владимир.

– Нет, ты не Прокопий! – понял князь, что его обманывают.

Кинулся за мечом – а меч еще раньше выкрал из ложницы ключник Анбал. Заговорщики выломали дверь и набросились на Андрея. Факелы попадали и потухли, в темноте и тесноте князь сумел выхватить меч у одного из заговорщиков и ранить его.

– За что проливаете кровь мою! – вскричал Андрей. – Рука всевышнего казнит убийц и неблагодарных!

Князя повалили на пол, стали мечами сечь. Залитый кровью, Андрей затих. Уверенные, что убили князя, заговорщики спустились вниз и вдруг услышали стоны на верху. Бросились по лестнице и переходу назад в ложницу, увидели лужу крови, а самого Андрея не нашли.

Ужас охватил убийц – поняли они, что князь жив остался. Пошли по кровавым следам и нашли князя за лестничным столбом, всего в крови. Андрей успел сказать:

– Господи! В руце твои передаю дух мой!

Петр Кучкович первым подскочил к Андрею и отсек ему руку, Яким Кучкович ударом копья проломил череп…

Как я понял, свое повествование экскурсовод построил на основании летописного свидетельства, а также рассказов об убиении Андрея Боголюбского в изложении Карамзина и Соловьева. Но насколько эти свидетельства достоверны?

Каким образом в одну группу заговорщиков попали родственники Андрея Боголюбского по его первой жене Кучковичи, ведущие свой род от ростовского боярина Степана Кучки, яс Анбал, еврей Ефрем Мойзич и сама Улита Кучковна? Как среди заговорщиков оказалась пленная болгарская царевна? Получился какой-то причудливый интернационал злоумышленников. Первым на эту странность обратил внимание Н.М.Карамзин:

«Двадцать человек вступили в заговор. Никто из них не был лично оскорблен князем; многие пользовались его доверенностию: зять Иоакимов, вельможа Петр (у коего в доме собирались заговорщики), ключник Анбал Ясин, чиновник Ефрем Моизович»

В «Истории России с древнейших времен» С.М.Соловьев писал по этому же поводу более конкретно:

«Русские князья принимали к себе на службу пришельцев из разных стран и народов; Андрей подражал в этом отношении всем князьям, охотно принимал пришельцев из земель христианских и нехристианских, латинов и православных… В числе этих новокрещеных иноземцев находился один яс, именем Анбал; он пришел к Андрею в самом жалком виде, был принят в княжескую службу, получил место ключника и большую силу во всем доме; в числе приближенных к Андрею находился также какой-то Ефрем Мойзич, отчество которого – Мойзич, или Моисеевич, указывает на жидовское происхождение. Двое этих-то восточных рабов выставлены летописцем вместе с Кучковичем и зятем его как зачинщики дела».

Формальным поводом к убийству, как писали и Карамзин, и Соловьев, была казнь Андреем какого-то Кучковича, который «приличился в каком-то злодействе». Это обстоятельство еще может объяснить участие в заговоре Кучковичей, которых пригрел князь Андрей. Но причем здесь кавказец Анбал и хазарин Ефрем Мойзич?

За что ненавидели князя эти иноземцы, летописец умолчал. А может, именно здесь и кроется разгадка убийства князя? Не были ли Кучковичи, которых в одном из современных путеводителей назвали «ставленниками боярской оппозиции», слепыми исполнителями планов, которых сами не ведали?

После завершения экскурсии я подошел к старику-экскурсоводу и буквально высыпал на него все эти вопросы, при этом постаравшись как можно точнее процитировать Карамзина, Соловьева, летопись. Старик посмотрел на меня с любопытством и вместо того, чтобы дать ответы, сам закидал меня вопросами:

– Чувствуется, вы этим убийством занялись всерьез. В чем причина такого внимания к нему? Пишете диссертацию или исторический роман?

– Просто меня интересуют неразгаданные тайны русской истории.

Похоже, старик не очень поверил в искренность моего ответа, но лезть в душу не стал.

– Конечно, в истории с убийством не всё ясно, но главное лежит на поверхности – ненависть к Андрею Боголюбскому объединила практически всех его приближенных. Это могло быть вызвано его личными качествами: жестокостью, подозрительностью, хитростью. Именно таким его увидел известный антрополог Герасимов, который по черепу попытался восстановить облик князя. Но нельзя исключать и политическую составляющую заговора – политикой Андрея были крайне недовольны некогда всесильные суздальские и ростовские бояре. Можно предположить, что эти две силы объединились не случайно, что во главе стояла какая-то третья сила. В этом отношении мне кажется очень странным участие в заговоре хазарина Ефрема Мойзича, от которого следы могут вести, так сказать, к международному заговору против Андрея Боголюбского. Но всё это только предположения, которые нельзя не доказать, не опровергнуть.

Я напомнил старику о миниатюрах Радзивилловской летописи, на которых изображена одна и та же женщина, присутствующая при убийстве Андрея и на его похоронах, и спросил, что он думает об этой странности.

– Возможно, там изображены все-таки разные лица – на первой миниатюре Улита Кучковна, на второй – вторая жена Андрея, по некоторым сведениям – плененная болгарская царевна. Возможно, ей удалось отвести от себя подозрения в участии в заговоре, потому она смогла принять участие в похоронах.

– А почему не предположить, что всё было как раз наоборот?

– Василий Татищев в своей «Истории Российской с древнейших времен» писал, что после убийства князя Улита Кучковна бежала вместе с другими заговорщиками в Москву. Известно, что при написании своей «Истории» Татищев пользовался источниками, которые считаются ныне утраченными. Кроме того, сохранилось местное предание о судьбе Кучковичей, согласно которому их казнили лютой казнью, положили в долбленые колоды и пустили в озеро. А княгиню Улиту Кучковну якобы утопили в соседнем озере, которое с тех пор зовется Поганым. Летописных свидетельств об этом нет. Остается открытым вопрос и о том, кто был автором такой подробной летописной записи об убийстве Андрея Боголюбского. По одним сведениям, это был служивший при дворе Андрея Кузьмище Киянин, то есть киевлянин. По другим источникам, запись сделал вышгородский священник Микула. В любом случае, по количеству приведенных деталей и подробностей ясно, что автор летописного рассказа был непосредственным свидетелем этих событий, знал о том, что говорили заговорщики на допросах.

– И не сказал главного – кто организовал заговор, по сути дела, свалив причину убийства князя всего лишь на личную ненависть к нему его приближенных.

– Так, может, в этом умолчании и кроется разгадка?

– Как вас понимать?

– Если летописец о чем-то умолчал, значит, это кому-то было нужно. В основном летописи создавались по заказу князей или под их присмотром. Следовательно, можно предположить, что гибель Андрея Боголюбского действительно была результатом политического заговора, который летописец постарался выдать за личную месть. А уж кто конкретно организовал и руководил заговором, за давностью лет не выяснишь. Хотя можно сделать некоторые предположения. После гибели Андрея его дворец был разграблен, вспыхнуло восстание крестьян и ремесленников против княжеских приближенных и местных бояр. Как и следовало ожидать, началась ожесточенная борьба за власть. Ростовские и суздальские бояре выдвинули на великокняжеский престол племянников Андрея – Мстислава и Ярополка Ростиславичей, в расчете, что они будут исполнять их волю. Владимирских ремесленников и купцов такой расклад не устроил, они пригласили своего кандидата – Михаила Юрьевича, младшего брата Андрея Боголюбского. Он и одержал в конце концов победу за великокняжеский стол, он же и участников заговора казнил. Выходит, нити заговора могли тянуться, во-первых, к ростовским и суздальским боярам, во-вторых, к князьям Мстиславу и Ярополку Ростиславичам, в-третьих, непосредственно к их покровителю – рязанскому князю Глебу, который давно зарился на богатое Ростово-Суздальское княжество.

– А какая из этих версий кажется вам наиболее убедительной?

– Первая – заговор организовали ростовские бояре, за стремление сосредоточить в своих руках всю власть прозвавшие Андрея «самовластцем».

– Наверное, не меньше ростовских князей этим были обеспокоены и суздальские, и переславские бояре.

– Это так, но у ростовских бояр было больше претензий и обид к Андрею. Не следует забывать, что после ухода Андрея и его дружины из Вышгорода под Киевом он намеревался обосноваться в Ростове, именно там 4 июня 1157 года произошло его избрание на княжение. Однако тут и начались его столкновения с ростовским боярством, закончившиеся убийством одного из Кучковичей. Родоначальником этого рода называют Степана Кучку, на землях которого Юрий Долгорукий якобы основал Москву. По преданию, Долгорукий казнил Степана Кучку, а его дочь Улиту силком выдал за своего сына Андрея. Но в это убийство лично мне что-то не верится – слишком уж попахивает выдумкой. А главное – это предание противоречит тому факту, что при дворе Андрея Боголюбского оказалось сразу несколько Кучковичей. Значит, до поры до времени он им доверял, что было бы невозможно, если бы его отец казнил Степана Кучку. Вот так, на мой взгляд, получается, что самая убедительная версия, по которой следы заговора ведут в Ростов.

– Не очень-то приятно это слышать, – вырвалось у меня.

– А вы что – из Ростова?

– Да нет, я живу в Ярославле, но все равно по-соседски обидно.

– У вас в Ярославле есть один замечательный краевед – Иван Алексеевич Пташников.

– Я с ним знаком. Как-то нам вместе пришлось решать одну историческую загадку, связанную с поисками сокровищ, вывезенных Иваном Грозным из Новгорода.

– Простите, как ваша фамилия?

Когда я назвал себя, старик спросил:

– Так это вы написали повесть «Секрет опричника», которую я читал в журнале? А я ломаю голову, почему вас так интересует убийство князя Андрея. Вероятно, задумали новую повесть?

– Увы, пока никак не найду хорошую тему.

– С таким помощником, как Иван Николаевич, это не проблема, – усмехнулся старик. – У него, как я имел возможность убедиться, по поводу каждого исторического события есть свое мнение, отличное от общепризнанного. Передавайте ему привет от Сергея Михайловича. Вы здесь проездом?

– Специально приехал, чтобы побывать на месте убийства Боголюбского.

– Похвальный интерес к истории. Сегодня же возвращаетесь в Ярославль?

– Наверное, я поеду через Москву.

– Тогда считайте, вам повезло – экскурсионная группа, с которой вы осматривали музей, сейчас возвращается в Москву. Кстати – они уже садятся в автобус. С руководительницей группы я договорюсь, мы с ней старые знакомые, – и Сергей Михайлович тут же направился к автобусу.

Не знаю, что он сказал высокой женщине со звонким, командирским голосом, но всю дорогу до Москвы она поглядывала на меня с таким выражением лица, словно я принимал непосредственное участие в убийстве князя Андрея Боголюбского.

А для меня так и осталось непонятно, кто запланировал это убийство и извлек из смерти князя наибольшую выгоду? Хотя версия Сергея Михайловича о причастности к убийству ростовского боярства звучала убедительно, я не мог принять ее полностью, поскольку опять и опять возникали вопросы, на которые не было ответов. Если эта версия объясняла участие в заговоре Кучковичей, то как объяснить участие в нем кавказца Анбала, хазарина Ефрема Мойзича и волжской болгарки – то ли второй жены Боголюбского, то ли его пленной наложницы? А главное, я опять не знал, как распорядиться собранными мною сведениями.

Всю дорогу до Москвы у меня не выходил из головы разговор с Сергеем Михайловичем. Засели в памяти его слова о том, что с таким знакомым, как Пташников, можно найти для новой книги такую тему, «которая другим авторам и не снилась». Именно эти слова и заставили меня предпринять столь неожиданную поездку в Москву, чтобы встретиться со своим школьным приятелем Марком Лапиным. В повести «Секрет опричника» изложены обстоятельства нашей встречи с ним в Александрове. После окончания юридического института Марк работал в отделе МВД, занимающегося поисками кладов, представляющих государственную ценность. Меня не оставляло ощущение, что каким-то образом он поможет мне выйти из того творческого тупика, в котором я оказался.

– У тебя, видимо, какие-то неприятности? – спросил меня Марк, как только я появился у него в квартире. – Без уважительной причины ты не приехал бы в Москву. Рассказывай, что произошло. Может, вместе разберемся...

Дружеское сочувствие Марка не могло не тронуть меня, хотя в первый момент я испытал такое ощущение, будто мне наступили на больную мозоль.

– Вряд ли мне кто поможет. Я попал в лабиринт, из которого не вижу выхода.

– Образно, но непонятно. Нельзя ли пояснее?

Мне ничего не оставалось, как чистосердечно признаться:

– Скоро исполнится три месяца, как я не написал ни строчки.

Марк облегченно рассмеялся.

– Я думал, что-то серьезное, а у тебя обычный творческий застой. Для пишущих болезнь столь же распространенная, как краснуха у детей. Болезнь, которую лечит время.

С невольным раздражением в голосе я попытался объяснить, насколько серьезно положение, в котором я оказался. В какой-то степени мои слова, видимо, убедили Марка, и он уже без улыбки проговорил:

– Даже в самом хитроумном лабиринте есть выход. Попытаемся разобраться спокойно. Если я тебя правильно понял, ты не знаешь, как совместить твою увлеченность историческими загадками с литературным трудом?

Я молча кивнул, мало надеясь, что ситуация хоть сколько-нибудь прояснится даже с помощью человека, закончившего юридический институт и знакомого с основами криминалистики.

– Недавно перечитал твою повесть «Секрет опричника», – вроде бы без всякой связи сказал Марк. – Почти до последней фразы держишь читателя в напряжении. Кажется, удачная форма.

– Ни о форме, ни о содержании я тогда не думал. Сами по себе были интересны события, в которых, благодаря тебе, мне довелось принять участие. О них было просто невозможно написать иначе.

– Значит, ты чувствуешь себя увереннее, когда пишешь о том, чему был очевидцем?

– Пожалуй, – вяло согласился я.

– Итак, ты всерьез заинтересовался историей, увереннее чувствуешь себя, когда пишешь о том, что сам пережил. Кроме того, тебе нравится напряженный, занимательный сюжет. Вот мы и выяснили слагаемые, необходимые тебе, чтобы продолжить литературную работу в новом качестве, – Марк начал загибать пальцы на руке. – Первое – повествование от первого лица и о событиях, в которых ты сам участвуешь; второе – в центре этих событий должна быть какая-то историческая загадка; третье – повествование строится в форме детектива.

Логика рассуждений Марка медленно, но уверенно выводила меня из того тупика, в котором я очутился.

– Сейчас некоторые досужие умы само слово детектив сделали нарицательным. А, между прочим, ничего зазорного в этом жанре нет. Хороший детектив учит логически мыслить, быть внимательным к самым мелким деталям и подробностям, в увлекательной форме способен рассказать буквально обо всех сторонах жизни. Ты закончил Литературный институт, следовательно, должен разбираться в литературных жанрах. Какое произведение принято называть детективом?

Я переворошил в памяти полузабытые институтские знания:

– Детектив – произведение, рассказывающее о раскрытии какой-то загадки, обычно связанной с преступлением. Герой – человек, занимающийся расследованием по долгу службы или стечению обстоятельств; сюжетную линию составляет разгадка тайны; тема – таинственное преступление.

– Но ведь можно написать детектив и без преступления, не так ли? Темой может стать необычная судьба человека, открытия, рукописи и тому подобное. Главное – сохранить увлекательность розыска. Рамки детектива шире, чем принято считать. Вот и попробуй себя в новом, видоизмененном жанре: пиши исторические детективы без преступлений или с преступлениями, совершенными давным-давно. Сюжетом такого детектива может стать расследование тех самых исторических загадок, которые ты заносишь в свою картотеку. Обратись за помощью к Пташникову и Окладину – они люди увлеченные, обязательно откликнутся, помогут тебе. А я буду твоим преданным читателем, а если потребуются знания криминалистики – и консультантом...

Сначала я слушал Марка скептически, но затем его предложение показалось мне заслуживающим внимания, и, чем больше я задумывался над ним, тем больше оно увлекало меня. Теперь приходилось только удивляться, как мысль об историческом детективе не пришла мне в голову самому, – вроде бы, она лежала на поверхности.

По моему решительному виду догадавшись, что его предложение принято, Марк спросил, с какой исторической загадки я думаю начать.

– С убийства Грозным царевича Ивана!..

главная | назад

Hosted by uCoz