После смерти Андрея Боголюбского усилилась борьба между городами за великое княжение. Активное, если не ведущее участие приняли в ней ростовские бояре. На владимирский престол сел Всеволод (1177–1212), сын Юрия Долгорукого. В 1178 году ростовские бояре совместно с рязанскими князьями пытались разгромить Владимир, но потерпели поражение. Однако, как пишет Ю.А.Лимонов, «Ростов продолжал претендовать на первенство».
Последний взлет Ростова связан с именем князя Константина – сына Всеволода Большое Гнездо. В Лаврентьевской летописи под 1207 годом сообщается об освещении церкви святого Михаила, которое Константин использовал, чтобы заручиться поддержкой горожан и получить Ростов в удел. И замысел удался, ростовцы поддержали Константина: «Тое же зимы посла великыи сына своего опять Святослава Новугороду на княженье, а Костянтина остави у собе, и да ему Ростов, и инех 5 городов да ему к Ростову».
Страшный пожар 1211 года уничтожил почти весь Ростов, но и после этого бедствия Константин не отказался от ростовского княжения: «Костянтин же христолюбивый благоверныи князь, сын Всеволожь, тогда бе в Володимери у отца слышав беду створшююся на граде его, и на святех церквах, и еха скоро Ростову, и видев печаль бывшюю мужем Ростовьскым утеши я глаголя: «Бог да, Бог взя, яко Господи изволися тако и бысть, буди имя Господне благословенно от ныне и до века», – сообщает летописец.
В том же 1211 году произошел конфликт между Всеволодом и Константином, послуживший в конечном итоге причиной Липицкой битвы. Вот как написано об этом в Московском летописном своде 1480 года:
«Того же лета посла князь великии Всеволод по сына своего Костянтина в Ростов, дая ему по своем животе Володимерь, а Ростов Юрью дая. Он же не еха к отцу своему во Володимерь, хотя взяти Володимерь к Ростову; он же посла по него вторицею зова и к собе; и тако пакы не иде к отцю своему, но хотяше Володимеря к Ростову. Князь же великы Всеволод, созва всех бояр своих с городов и c волостеи, епископа Иоана и игумены, попы и купце, дворяны и вси люди, и целоваша вси людие на Юрьи; приказа же ему и братию свою. Костянтин же слышев то и вздвиже брови собе с гневом на братию свою, паче же на Георгиа».
В переводе на современный язык этот рассказ звучит коротко так: Всеволод послал за своим старшим сыном Константином, чтобы после его смерти тот взял Владимир, а Ростов – Юрий. Но Константин выдвинул собственные требования: присоединить Владимир к Ростовскому княжеству. Двукратное приглашение Всеволода было отвергнуто Константином, упорно стремившимся поставить Ростов, в котором он «сидел» уже несколько лет, над Владимиром. В результате преемником великого князя был признан Юрий.
Вряд ли только упрямством была вызвана позиция Константина. Вспомним: это был князь-книжник, то есть человек, хорошо знавший русскую историю, в которой Ростов когда-то занимал первенствующее положение. Он просто хотел восстановить историческую справедливость, за что и поддерживали его ростовские бояре и ростовская дружина во главе с легендарным Александром Поповичем. Мы уже упоминали Тверской сборник, в который вошел Ростовский летописный свод. В нем так сказано о ростовском богатыре и его дружине: «Ведомо ж да будет, яко Александр храбрый глаголемый Попович от ростовских житель и слуга у него именем Тороп, прочих же храбрых того же града семьдесят».
Только Юрий начал княжить во Владимире, как летопись сообщает: «Святослав князь иде в Ростов к брату своему Костянтину. А Костянтин нача рать замышляти на Георгиа, хотя под ним взяти Володимер. Георгии же он хотя его к собе пустити иде на нь с братиею с Ярославом, Володимером и Иоаном, и бывшим им у Ростова, и ту умирившеся крест целоваша межи собою, и раззидошяся кыиждо восвояси».
Но вскоре борьба возобновилась. Вот как пишет об этом Ю.А.Лимонов:
«Владимир Всеволодович перебежал на сторону Константина. Святослав ушел от Константина к Юрию. Владимир переметнулся к Константину. Он за это получил Москву, которая, видимо, входила в юрисдикцию ростовского князя. Святослав сел в Юрьеве Польском. Не прошло и года, как междоусобица вcпыхнула с новой силой. Юрий, собрав свои войска и войска Ярослава, Святослава, Иоанна и Давыда Муромского, подошел к Ростову. Здесь вспыхнула ожесточенная битва, противники бились на р. Идше (Ишне?), разорили и сожгли в округе все села. Ростовские войска напали на Кострому, владения Юрия, «пожже ю всю, а люди изъимаша». Противники с трудом умирились. Непрочный мир владимиро-суздальских князей нарушил в 1216 г. «возмутитель спокойствия» Ярослав Всеволодович. «Заратившись» с новгородцами и собственным тестем Мстиславом Удалым и Владимиром псковским, он ухитрился втянуть в эту первоначально «домашнюю склоку» старшего брата Юрия. Естественно, против последнего выступил Константин с Ростовом. Несмотря на численность войск, Юрий и Ярослав потерпели поражение при р. Липице, близ Юрьева Польского».
В сообщении о битве летописец упомянул и Александра Поповича, видимо, сыгравшего свою роль в победе: «В лето 6725 бысть бой князю Юрью Всеволодичю с князем Костянтином с Ростовским на реце на Где, и поможе Бог князю Костянтину Всеволодичю, брату старейшюму, и правда его же пришла. А были с ним два храбра: Добрыня Золотыи Пояс до Александро Попович с своим слугою Торопом». Константин сел на княжение во Владимире, но «Ростов так и не стал столицей», – пишет Ю.А.Лимонов.
Последнее замечание представляется весьма важным – значит, Константин мечтал опять сделать Ростов столицей, но этого не случилось, вместо объединения русская земля продолжала дробиться на куски. Через год после Липицкой битвы и занятия владимирского стола «посла Костянтин Всеволодович по брата своего Георгия на Городец» и сказал ему: «По моем животе Володимер тобе, а ныне поиди в Суздаль», т.е. после своей смерти Константин завещал Владимир Юрию, что позднее и произошло. Перед самой своей смертью «великий князь Костянтин посла сына своего стареишего Василька на стол Ростову, а Всеволода на Ярославль».
Константин умер в 1218 году. В тот же год Александр Попович собрал своих дружинников под Ростовом, в месте, «что обрыт под Гремячим колодезем на реце Где, иже и ныне той соп стоит пуст», на совет, что дальше делать – наверняка, став великим князем, вспомнит Юрий Владимирович, кому он был обязан своему поражению в Липицкой битве. Летописец так напишет об этой встрече: «Той же Александр совет сотвори с прежреченными своими храбрыми, бояся служити князью Юрью – аще мщение сотворит, еже на боях ему сопротивни быша; аще разъедемся по разным княжениям, то сами меж себя побаемся и неволею, понеже меж князей несогласие. И тако задумавше, отъехаша служити в Киев».
Невысокого же мнения был Александр Попович о новом великом князе, если бросил родной Ростов и отправился с дружиной в далекий Киев. Вместе с тем в этом поступке – понимание того, до чего может довести Русь княжеская междоусобица. И предчувствия не обманули Александра Поповича...
Есть в этом сообщении еще одна любопытная деталь, на которую первым обратил внимание А.Е.Леонтьев, – упоминание места встречи ростовских богатырей. По мнению археолога, это то самое Сарское городище, которое называют протогородом Ростова: ведь нижнее течение Сары, где оно находилось, называли еще Гдой. Но если так, то не является ли это сообщение еще одним доказательством, что вряд ли Сарское городище было протогородом Ростова? Не естественней ли предположить, что оно было сначала мерянским поселением, потом укрепленным центром боярского поместья, может, по наследству или за воинские заслуги доставшееся Александру Поповичу? Ведь об этом же в работе ««Город Александра Поповича» в окрестностях Ростова Великого», опубликованной в 1974 году в «Вестнике Московского университета», писал и сам А.Е.Леонтьев: «Малая площадь, тонкий культурный слой, надежные укрепления, небольшое количество находок, среди которых отсутствуют ремесленные орудия и остатки производства, позволяют считать это поселение феодальным замком».
И.В.Дубов в книге «Города, величеством сияющие» заметил по этому поводу: «Крайне заманчиво связывать Сарское городище с Алешей Поповичем – летописным героем русской истории, вошедшим и в русский народный эпос». Может, добавим от себя, это не только заманчивое, но и более верное представление о Сарском городище и о его месте в истории Ростова?
5 мая 1223 году произошла битва на реке Калке, про которую летописец с болью сказал: «И бысть победа на вси князи Руссии, ака же не бывала от начала Русськой земли никогдаже». Отправилась на битву с татарами и ростовская рать во главе с князем Василько Константиновичем, но ростовцы успели дойти только до Чернигова, куда пришла весть о разгроме совместных русских и половецких сил. Трудно сказать, чем бы закончилась эта битва, если бы великий князь Юрий Всеволодович своевременно разрешил князю Василько и его ростовцам примкнуть к основным силам русских князей.
В той же битве погиб ростовский «храбр» Александр Попович. Летопись так откликнулась на его смерть: «В лето 6733... убиша же на том бою и Александра Поповича, и cлугу его Торопа, и Добрыню Рязаничя Златаго пояса, и семьдесят великих и храбрых богатырей, все побиени быша».
Гибель Александра Поповича – одного из последних богатырей земли Русской – глубоко символична: впереди было страшное поражение Руси в битве на Сити.
Используя отрывки из летописи, напомним, как развивались события после взятия татарами в 1237 году Рязани и Коломны, которую оборонял сын великого владимирского князя Юрия Всеволодовича:
«Всеволод Юрьевич с остатками войска убежал во Владимир. А татары пошли и захватили Москву, а князя Владимира, сына великого князя Юрия, взяли в плен. И пошли в несметной силе, проливая кровь христианскую, к Владимиру. Услышав об этом, великий князь Юрий оставил вместо себя во Владимире сыновей своих Всеволода и Мстислава, а сам пошел к Ярославлю и оттуда за Волгу, а с ним пошли племянники Василько, и Всеволод, и Владимир Константиновичи, и, придя, остановился Юрий на реке Сити, ожидая помощи братьев Ярослава и Святослава. А во Владимире заперся его сын Всеволод с матерью, и с епископом, и с братом, и со всеми жителями».
Трудно понять, что заставило князя Юрия бросить жену, двух сыновей, свою столицу Владимир, за владение которым он положил столько сил, и отправиться на далекую, затерянную в лесах реку Сить. Обычно это объясняют решением Юрия соединиться с союзниками-новгородцами, собрать новую рать. Но вдумаемся в ситуацию: Владимир в то время был многолюдным, хорошо укрепленным городом-крепостью с тремя линиями обороны, само его расположение на холмах неудобно для татарской конницы и очень удобно для обороняющихся. Кроме того, в городе было множество каменных церквей, каждая из которых могла стать надежным пунктом обороны. К тому же на дворе зима с ее морозами, сугробами и метелями. Зачем было в таких условиях отправляться невесть куда, преодолевать сотни верст снежного бездорожья и в голом поле строить многотрудные укрепления? Невольно напрашивается вывод, что это не просто тактическая ошибка, а элементарная глупость, которая дорого обошлась и самому Юрию, и всей Руси.
Пропустим описание взятия Владимира, Ростова, Ярославля, Переяславля и прочих городов и продолжим чтение горестного рассказа летописца:
«На исходе февраля месяца пришла весть к великому князю Юрию, находящемуся на реке Сити: «Владимир взят, и все, что там было, захвачено, перебиты все люди и епископ, и княгиня твоя, и сыновья, и снохи, а Батый идет к тебе». И был князь Юрий в великом горе, думая не о себе, но о разорении церкви и гибели христиан. И послал он в разведку Дорожа с тремя тысячами воинов узнать о татарах. Он же вскоре прибежал назад и сказал: «Господин, князь, уже обошли нас татары». Тогда князь Юрий с братом Святославом и со своими племянниками Васильком, и Всеволодом, и Владимиром, исполчив полки, пошли навстречу татарам, и каждый расставил полки, но ничего не смогли сделать. Татары пришли к ним на Сить, и была жестокая битва, и победили русских князей. Здесь был убит великий князь Юрий Всеволодович, внук Юрия Долгорукого, сына Владимира Мономаха, и убиты были многие воины его».
В нашу задачу не входит анализировать ход Ситской битвы, которая, по сути, была проиграна до ее начала. Историки и краеведы достаточно писали об этом, из последних таких публикаций назовем очерк С.Ершова «Завеса над Ситской битвой», опубликованный в журнале «Русь» (№ 6- 96). Говорят: мертвые сраму не имут, но трудно удержаться еще от одного упрека в адрес князя Юрия: как можно было проворонить подход татарского войска и оказаться во вражеском окружении на собственной земле? Но вернемся к летописи:
«А Василька Константиновича Ростовского татары взяли в плен и вели его до Шерньского леса, принуждая его жить по их обычаю и воевать на их стороне. Но он не покорился им и не принимал пищи из рук их, но много укорял их царя и всех их. Они же, жестоко мучив его, умертвили четвертого марта, в середину Великого поста, и бросили его тело в лесу. Некая женщина, увидев тело Василька, рассказала своему богобоязненному мужу; и тот взял тело князя, завернул его в плащаницу и положил в тайном меcте».
Пожалуй, о том, что татары пытали князя Василько, чтобы склонить его к измене, писали все, кто касался Ситской битвы. Но спросим себя: зачем было татарам после всех их побед заниматься переманиванием на свою сторону племянника великого князя? Тем более, что у них в руках был Владимир Юрьевич, его сын? Вот с ним еще можно было затеять такую игру, чтобы использовать его имя в дальнейшем завоевании Руси. Значит, была тому какая-то иная причина. Почему-то Василько взяли в плен, с места боя доставили в Шеренский лес под Угличем, потом подвергли пытке. Может, что-то хотели узнать?.. Опять вчитаемся в летопись:
«Кирилл же, епископ ростовский, в то время был на Белоозере, и когда он шел оттуда, то пришел на Сить, где погиб великий князь Юрий, а как он погиб, знает лишь бог – различно рассказывают об этом. Епископ Кирилл нашел тело князя, а головы его не нашел среди множества трупов; и принес он тело Юрия в Ростов, и положил его со многими слезами в церкви святой Богородицы. А потом, узнав о судьбе Василька, пошел и взял его тело, и принес в Ростов, горько рыдая... А позднее пришли и нашли голову князя Юрия, и привезли ее в Ростов, и положили в гроб вместе с телом».
Любопытное замечание о гибели князя Юрия находим в книге С.Козлов и А.Анкудинова «Очерки истории Ярославского края» (Ярославль, 1997):
«Не ясны и обстоятельства смерти князя Юрия. Известно, что он, хотя и обладал немалым военным опытом, явно не отличался крепостью духа и в трудной ситуации легко впадал в панику. Ростовский епископ Кирилл, пришедший на место битвы вскоре после ухода татар, нашел среди завалов трупов и обезглавленное тело Юрия (голову нашли лишь впоследствии и положили в гроб). Исследователь М.Л.Приселков полагал, что князь был предан своими же людьми, поскольку в сражениях на Руси в этот период очень редко отрубали головы. Вполне вероятно, что Юрий пытался остановить бегущее, деморализованное войско и пал от рук русских воинов».
Далее авторы цитируют новгородскую летопись, которая, по их мнению, косвенно подтверждает это предположение о гибели Юрия: «Бог же весть како скончался: много бо глаголють о нем инии». Ростовского князя Василько пытали, великого князя Юрия обезглавили. Не связаны ли эти «странности» между собой?..
Можно сказать, что со смертью Василько закончился целый период ростовской истории, отмеченный и великим прошлым, и временным взлетом к новой славе, и превращением в рядовое удельное княжество, под дланью набравшей силы Москвы в XV веке вовсе прекратившее свое существование. Однако это касается только его политической истории – еще долгое время Ростов продолжал оставаться важным культурным и религиозным центром Русского государства. Достаточно сказать, что в том же 1238 году сюда перешло общерусское летописание, а первой и единственной в русской истории женщиной-летописцем стала жена князя Василько – Марья Черниговская. Именно она, по мнению многих исследователей, была автором летописных некрологов по убитым в Орде русским князьям и оставила поэтичный и восторженный словесный портрет князя Василько:
«Был же Василько лицом красив, очами светел и грозен, храбр паче меры на охоте, сердцем легок, в бою храбр, в советах мудр, разумен в делах; но, как говорит Соломон, «когда слабеют люди, побеждается и сильный». Так случилось и с этим храбрым князем и войском его; ведь ему служило много богатырей, но что они могут против саранчи? А из тех, кто служил ему и уцелел в сражении, кто ел его хлеб и пил из его чаши, никто не мог из-за преданности Васильку после его смерти служить другому князю».
Уже высказывалась мысль, что многое роднит жену князя Василько с Ярославной – женой князя Игоря: у одной муж уходит в поход на половцев, у другой – на татар; из-за русской разобщенности оба попадают в плен, только один спасается, а другой гибнет. Произведение такого содержания не могло не заинтересовать княгиню Марью. И возникает предположение: не в Ростове ли хранился список «Слова о полку Игореве»?
Но есть еще одно произведение древней русской литературы, к которому могла быть причастна Марья Черниговская. Его называли маленькой «Илиадой», воспевающим Отечество солнечным гимном, единственным на протяжении столетий памятником литературы, в центре которого не отдельная личность, а целое государство. Это – «Слово о погибели Русской земли», начинающееся так:
«О, светло светлая и прекрасно украшенная, земля Русская! Многими красотами прославлена ты: озерами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селениями славными, садами монастырскими, храмами божьими и князьями грозными, боярами честными, вельможами многими. Всем ты преисполнена, земля Русская, о правоверная вера христианская!»
Исследователи считают, что это произведение было создано между 1238 годом, когда началось татарское нашествие, и 1246 годом, когда умер упомянутый в нем великий князь владимирский Ярослав Всеволодович; вероятное место написания – княжеский Владимир. Но так ли это? Как мы уже говорили выше, после Ситской битвы общерусское летописание перешло к Ростову. Не была ли автором этого светлого, поэтического произведения, в котором звучит нежная любовь к родине, Марья Черниговская? Знатоки древнерусской литературы отмечают, что его отдельные образы и стилистические приемы близки «Слову о полку Игореве». Некоторые даже высказывали предположение, что это – одна из глав полного списка «Слова о полку Игореве». В данном случае нам важно другое: не здесь ли, в Ростове Великом, с его глубинными корнями истории и культуры, встретились эти гениальные произведения древнерусской литературы о нашем героическом и трагическом прошлом?
