Среди рукописей, с которыми довелось ознакомиться ростовскому краеведу А.Я.Артынову, фигурирует так называемый Мусин-Пушкинский сборник, содержащий 120 текстов о князьях языческой Руси VIII–IX вв., то есть описанные в них события выходили за границы «Повести временных лет». Именно это обстоятельство и возбудило гнев тех, кто считал и продолжает считать, что перед событиями, описанными в «Повести временных лет», русской истории (а, следовательно, и русского народа) практически не было. Короче говоря, Мусин-Пушкинскому сборнику выпала примерно та же судьба, что и знаменитой «Влесовой книге», которую многие исследователи тоже считают подделкой. И все потому, что существование этих произведений рушит установившееся представление о русской истории, в основе которой лежит норманнская теория, унижающая достоинство русского народа.
По сведениям Артынова, полное название Мусин-Пушкинского сборника звучало так: «Книга о славяно-русском народе, о великих князьях русских и ростовских, отколе призыде корень их». Написана она была, по его мнению, княгиней Ириной Михайловной Мусиной-Пушкиной вместе со своим супругом Алексеем Богдановичем – стольником царя Алексея Михайловича. Время написания – вторая половина XVII – начало XVIII в. Было в ней более пятисот страниц, «в дестевую меру, на грубой желтоватой бумаге, и писана кудреватым почерком не одной руки, с картинками и заставками весьма искусной руки». По предположению А.А.Титова, это могли быть просто записи рассказов, которые собирались и излагались досужими дворовыми для развлечения своих господ, скучавших в деревенской глуши. «Но и в этом случае, – оговаривался А.А.Титов, – подобного рода рассказы весьма любопытны, так как они чисто местного характера – Ростовской области – и носят на себе следы великокняжеских преданий удельной Руси».
«Литературный подвиг Мусиных–Пушкиных» – так назывался очерк Юрия Бегунова, опубликованный в № 2 журнала «Русь» за 1999 год, в котором подробно рассказывается об этой незаурядной супружеской паре. Алексей Богданович Мусин-Пушкин был потомком боярина Григория Пушки и Михаила Тимофеевича Мусы. Рано оставшись сиротой, он с помощью своего дяди дослужился до звания стольника при царе Алексее Михайловиче. Его жена Ирина Михайловна – дочь потомка ярославских князей Луговских – получила хорошее образование, знала польский, латинский, греческий и немецкий языки «Была она нраву пылкого, предприимчивого, притом слыла неустрашимой наездницей и смелой охотницей в чистом поле и дремучем лесу Ростовской земли, где у князей Луговских имелись богатые вотчины», – пишет Ю.Бегунов. Читаем далее:
«В одну темную зимнюю ночь похитил боярин Алексей боярышню Ирину из ее светлицы и увез ее из Белокаменной на берега реки Мологи, в родовую вотчину село Иломну, наследие своей матери. И там местный священник сочетал Алексея и Ирину законным браком, после чего молодые супруги зажили счастливо и безмятежно вдали от шума столичного. Вдруг по Ростово-Ярославской земле пронеслась весть от ростовского владыки Ионы Сысоевича, что царь Алексей Михайлович собирает войско, чтобы идти в поход на мятежную Литву и крымских татар. Шел 1655 год. Тогда был объявлен поход ради освобождения города Смоленска, который был исстари русским городом, захваченным в начале XV века литовцами. Молодецкая кровь закипела в жилах Алексея против крамольной Литвы, сведшей в могилу его родителей. Он стал собираться в поход и супругу свою Ирину пригласил ехать вместе с ним. Вооружась в доспехи ратные, Ирина была готова выступить в поход под именем Ивана, младшего брата Алексея. Вскоре два добрых молодца в полном вооружении поехали в Ростов Великий, потом в Старопрестольную, где они уже не застали царя. Поспешно молодые вины выехали вслед ему, к городу Смоленску. Здесь под стенами Смоленска два «брата» Мусины-Пушкины подружились с воеводой казацким, присланным России на помощь от украинского гетмана Богдана Хмельницкого. Эта дружба заставила их решиться на беспримерный подвиг: с горсткой охотников на глазах царя напасть на главный полк литовского войска и разбить его. За подвиг свой «братья» Мусины-Пушкины были награждены царем боевым оружием и дарами, а также отмечены дружбой царскою… Вскоре по царскому слову они отправились в Москву. Там стольник Алексей Богданович стал заниматься отечественной литературой и историей, в чем проявил свой обширный ум и незаурядное мастерство. От него ни в чем не отставала и супруга его Ирина, которая наладила большую переписку с иностранными учеными, особенно с польскими. Но главным источником был местный фольклор... Не удовлетворившись исследовательской работой в Москве, Мусины-Пушкины в 1656 г. поехали в село Дмитрианское Зверинцевской волости Ростовской земли. Там, а также в вотчине жены, расположенной недалеко от впадения Гремучего ручья в реку Копорку, начали они собирать и записывать в ростовских деревнях и селах сказания и предания, сказочные повести. Таким образом, они мало-помалу вместе написали «Книгу о великих князьях русских, отколе произыде корень их».
В книге А.А.Титова «Ростовский уезд Ярославской губернии» находим следующую информацию о селе Дмитрианское:
«Дмитрианское, казенное село при прудах и колодцах, в 20 верстах о Ростова; в нем 51 двор, 138 ревизских душ и 41 надел Сельский каменный, пятиглавый, в связи с колокольнею храм, построен в 1763 году. До каменной церкви здесь была деревянная, но когда она нарушена, неизвестно…. По показанию рукописи Артынова село Дмитрианское получило свое название потому, что это место в прежнее время принадлежало князю Дмитрию Даниловичу Луговскому, по прозванию «Охота», а затем перешло к его брату Филиппу Даниловичу Луговскому-Кривошейке, внук которого, боярин Михаил Кузьмич Луговской, отдал эту вотчину за своей дочерью Ириной, при выходе последней замуж за боярина Алексея Богдановича Мусина-Пушкина».
В книге А.А.Титова упоминается и река Копорка, и погост Копыри, о котором говорится: «Есть предание, что на этом месте в XIV веке был мужской монастырь, в котором игуменом был святой Иаков, епископ Ростовский». В книге «Описание Ростова Великого» Титов еще раз подтверждает это сообщение: «Святой Иаков был рукоположен в епископа ростовского около 1385 г. Он до того времени был игуменом маленького монастыря, где теперь погост Копыри Ростовского уезда».
Напомним, что писал о супругах Мусиных-Пушкиных Ю.Бегунов: «…в вотчине жены, расположенной недалеко от впадения Гремучего ручья в реку Копорку, начали они собирать и записывать в ростовских деревнях и селах сказания и предания, сказочные повести». Но только ли устные рассказы использовали супруги Мусины-Пушкины при создании рукописной «Книги о великих князьях русских, отколе произыде корень их»? Не удалось ли им найти какие-то письменные источники, хранившиеся ранее в мужском монастыре, о котором пишет А.А.Титов?
Из Мусин-Пушкинского сборника А.Я.Артынов выписал «Повесть о князе Владимире, сыне Вандала», в которой рассказывается о царе «по имени Славян от племени царевича Росса, который оcновал на реке Мутной город Кунигардию… Сын его Вандал царствовал после отца в Кунигардии и заложил на другом берегу реки Мутной новый город, который и назвал Новым городом, а Кунигардию в честь отца назвал Славенск. Он имел трех сыновей: старшего Избора, среднего Столпосвята и младшего Владимира… Младший сын Владимир был настоящий богатырь земли Русской, волхвы велели ему отыскать для себя царство Инуде, лежащее на востоке, где стоял Россов стан. Там находился одинокий город Ростов, где обитал народ Меря финского племени, ведущий свой род от Фовела – пятого сына Иафета. Царевич Владимир пришел сюда со своими новгородскими славяно-россами, заселил землю Мерянскую, оттеснив народ Меря на берега реки Мери».
Вряд ли такое обилие названий, имен и подробностей могло сохраниться в устном предании. Вероятней предположить, что это был рассказ из какой-то древней рукописи, который переписали супруги Мусины-Пушкины в свою «Книгу о великих князьях русских, отколе произыде корень их».
После смерти в 1669 году мужа Ирина Михайловна поселилась в селе Угодичи. Завела обширную переписку, в том числе с иностранными учеными, что не понравилось местным воеводам. В результате ей запретили ездить в Москву и общаться с иностранцами, однако, по словам Ю.Бегунова, она продолжала заниматься литературным трудом до самой смерти в 1701 году.
Вот такая незаурядная судьба выпала на долю Ирины Михайловны Луговской из рода ярославских князей. В этой истории есть одно обстоятельство, которое может оказаться знаменательным. В конце XVIII в. граф Алексей Иванович Мусин-Пушкин нашел на Ярославской земле «Слово о полку Игореве» – а его предки, оказывается, были владельцами другого уникального сборника, содержавшего сведения, которые, по словам Титова, «были поистине замечательными». Что скрывается за этим? Не просматривается ли здесь еще один след, ведущий к разгадке тайны «Слова о полку Игореве»?
В 1986 году краевед В.Ф.Мамонтов опубликовал в трех номерах ростовской районной газеты очерк «Ирина Луговская», в котором дал яркий портрет этой незаурядной, талантливой женщины, нашей землячки.
В XIII веке на ростовской земле занималась литературным трудом Марья Черниговская – первая русская женщина–летописец. В XVII столетии эту эстафету литературного подвижничества подхватила Анна Луговская из села Демьянское.
