«Славянская мифология – совокупность мифологических представлений древних славян (праславян) времени их единства (до кон. I тыс. н.э.). По мере расселения славян с праславянской территории... происходила дифференциация славянской мифологии и обособление локальных вариантов, долго сохраняющих основные характеристики общеславянской мифологии... Собственно славянские мифологические тексты не сохранились: религиозно-мифологическая целостность язычества была разрушена в период христианизации славян... Древней религией славян, их мировосприятием было язычество... Славянское язычество не было обособлено от верований родственных и соседствующих со славянами народов, оно является самостоятельно развивавшимся в первое тысячелетие нашей эры фрагментом древней индоевропейской религии».
Эти отрывки, взятые нами из книги «Славянская мифология» (М., 1995), дают представление о том, что такое мифология и язычество. Один из «локальных вариантов» славянской мифологии находится в ростовских преданиях. В них же нашло отражение и влияние на славянское язычество «верований родственных и соседствующих со славянами народов», в нашем случае – племени меря. В тех же преданиях – история борьбы на Ростовской земле язычества с христианством.
Опять обратившись к книге А.А.Титова «Ростовский уезд Ярославской губернии», дадим несколько комментариев к топонимам, так или иначе связанным с языческими временами. В качестве отправной точки возьмем информацию о селе Ангелово Воржской волости – родине известного ростовского митрополита Ионы Сысоевича. Вот самое начало этой информации:
«В прежние времена называлось Чертово (от слова «черт»). Существует предание, что до принятия Русью христианства в этом месте поселились христиане, пришедшие из Новгорода с князем своим Переем-Тучей, который принял христианство от св. Андрея Первозванного».
Сначала – об Андрее Первозванном, названным Первозванным потому, что его первым позвал за собой Иисус Христос. Откроем «Библейскую энциклопедию», впервые изданную в 1891 году архимандритом Никифором и переизданную в Москве спустя ровно сто лет. Здесь сообщается, что Андрей Первозванный – один из двенадцати апостолов, был сначала учеником Иоанна Крестителя, затем следовал за Иисусом Христом до самой его смерти. Далее читаем: «По преданию, после чудных событий дня Пятидесятницы, он проповедовал в Скифии и доходил даже до Киева, где на горах его водрузил крест с пророческим предсказанием: «Видите ли горы эти? Поверьте мне, на них воссияет благодать Божия».
Предание о том, что Андрей Первозванный посещал Новгородскую землю, действительно существует, но, как видим, даже архимандрит Никифор не удосужился упомянуть об этом в своей «Библейской энциклопедии». Тем более представляется сомнительным образ Перея-Тучи, якобы принявшего от Андрея Первозванного христианскую веру. В книге А.А.Титова он упоминается в информации о деревне Ваулихе на реке Сахте: «По Хлебниковскому летописцу, тут жила дочь волшебницы Сидонии Мерековницы, княжна Разума-Ваулиха, супруга новгородского князя Яромира, сына князя Перея-Тучи».
А первым христианином-ростовцем, если верить записанным А.Я.Артыновым преданиям, был ростовский купец Михей Русин: в 860 году он встретился с солунскими братьями Кириллом и Мефодием и принял от них христианство. В книге А.А.Титова его имя фигурирует в информации о селе Угодичи, где он был старейшиной; в деревне Михайловское Перовской волости, на реке Где, было его жилище; еще одно – в Мосееве Вощажниковской волости:
«По Хлебниковскому летописцу, на этом месте стоял терем ростовского жителя Русина-Михея, близ которого он и построил церковь. Русин-Михей вел обширный торг с греками, его корабли ходили в водах греческих (Михеев очаг встречается в актах села Угодичи в начале XVII в.)».
Итак, согласно пересказанным А.Я.Артыновым преданиям, христианство в Ростове утвердилось раньше официального крещения Руси киевским князем Владимиром. Больше того – тот же князь Владимир до этого усиленно насаждал здесь язычество, о чем свидетельствует дальнейший текст о селе Ангелове:
«Чтобы противодействовать распространению христианства в Ростовской области, князь Владимир, будучи еще язычником, поселил тут ростовских жрецов. Они поставили идола Велеса, настолько большого, что вызолоченная голова идола при закате была видна даже из Ростова. Место это называлось «Велесово дворище»...»
Это сообщение находит подтверждение в «Повести временных лет», где говорится, что в 980 году князь Владимир Святославич попытался создать общегосударственный языческий пантеон. Вот что сообщается об этом в уже цитируемой выше книге «Славянская мифология»:
«В Киеве на холме вне княжеского теремного двора были поставлены идолы богов Перуна, Хорса, Дажьбога, Стрибога, Сварога, Симаргла (Семаргла) и Мокоши. Главными божествами пантеона были громовержец Перун и «скотский бог» Велес (Волос), противостоящие друг другу географически (идол Перуна – на холме, идол Велеса – внизу, возможно, на киевском Подоле), и, вероятно, по социальной функции (Перун – бог княжеской дружины, Велес – всей остальной Руси)».
Заметим, что Велес упоминается и в «Повести временных лет» – в договорах русских с греками, и в «Слове о полку Игореве», где Боян назван Велесовым внуком. Велеса (иначе – Волоса) считали не только покровителем домашних животных, «скотьим богом», но и богом богатства. Поэтому неудивительно, что ростовские язычники так активно противодействовали уничтожению идолов Велеса после того, как князь Владимир, спустя всего семь лет после попытки создать в Киеве языческий пантеон, решил принять христианство.
В «Повести временных лет» этот шаг связан с взятием Владимиром греческого города Корсуни и его намерением жениться на христианке – дочери одного из византийских императоров-соправителей. Однако можно предположить, что причины этого решения были гораздо серьезней, в том числе – широкое распространение христианства на Руси, о чем можно судить по ростовским преданиям о первых местных христианах Михее Русине и Перее-Туче. Но вернемся к информации о селе Ангелово:
«Легенда о верховном жреце этого идола Киче сохранилась и до нашего времени. Принявши христианство, Владимир велел уничтожить не только идола, но и все жилища жрецов сжечь; но обаяния прошедшего были еще живы; привидения и «нечистые силы» водились еще долго, так это место получило название Чертово городище».
Имя Кича – верховного жреца идола Велеса – упоминается и в других топонимических преданиях из книги А.А.Титова. Так, в информации о селе Кильгине Карашской волости сказано:
«По Хлебниковскому летописцу, в древности тут жил Велесов верховный жрец Кича, крещеный потом святителем ростовским Леонтием и названный Петром».
В информации о Мосейцеве Нажеровской волости читаем:
«По преданию, на этом месте в XI в. стоял терем верховного жреца Кичи, сын которого Круглец был крещен свят. Леонтием, назван при крещении Моисеем и рукоположен был сначала в диакона, затем в священника».
Неоднократное упоминание Кича в ростовских преданиях представляется нам не случайным, знаменательным. Е.В.Плешанов в статье «К вопросу о происхождении названия «Ростов», к которой мы уже обращались, сделал интересное, хотя и спорное замечание:
«В легенде о введении христианства в Ростове при епископе Леонтии фигурирует верховный жрец Велеса – Кича. Окончание -а в этом имени является признаком женского рода. К тому же заметно сходство с Кече-авой – матерью солнца у марийцев. А это важно, так как указывает на то, что поиски марийских и мокшанских параллелей мерянским названиям является верным направлением».
Вряд ли верховный жрец Велеса мог быть женщиной, но созвучие его имени Кич (Кича) с марийским божеством Кече-авой может действительно оказаться не случайным – в ростовском язычестве явно наблюдается переплетение славянских и мерянских корней.
Вместе с тем не следует забывать, что в освоении Ростовского края принимали участие и кривичи. В связи с этим представляет интерес очерк В.Смирнова «Предание о волотах» – о богатырях-волотах и «волотовых» курганах на территории Верхней Волги, предания о которых широко распространены в Белоруссии («Русь», № 2-99). Автор приводит доказательства «белорусского» происхождения этих преданий, в частности, то свидетельство, что «паробком, то есть оруженосцем ростовского храбра Алеши Поповича является Якимко Торопчанин, он выходец из смоленского Торопца». И делает следующий вывод:
«С определенной долей уверенности можно говорить, что «волотовы курганы», предания о «волотах-осiлках» в нашем крае связаны с освоением Верхнего Поволжья кривичской колонизацией. Отсюда близкие к коренным смоленским топонимам и названия: Мирславль, ср.: Мстиславль, Рославль».
В Ростовском уезде, добавим, – село Рославлево.
С белорусскими преданиями о богатырях-волотах перекликается и предание о древнем поселении под Ростовом – Городце на Саре, где тоже стояло капище Велеса и «воевали «паны», перекидывая камни, топоры и плахи в Борисоглебскую слободу».
Назовем еще несколько топонимических преданий из книги А.А.Титова, в которых присутствуют отголоски язычества:
Селище Зверинцевской волости: «По рукописи Артынова, в начале X в. на этом месте жил отшельник Крепкосмысл, обративший в христианство Пимну, дочь языческого верховного жреца, за что он и был убит вместе с новообращенной».
Турово Дубровской волости: «По одному предположению, название деревни происходит от имени языческого бога Тура или Ярила, а по Хлебниковскому летописцу, на этом месте жил волшебник Тур, по прозванию «Железный клык», убитый потом ростовским князем Вихреславом».
Сытино Вощажниковской волости: «Согласно рукописи, на месте деревни жил ростовский боярин Сота, вместе с дочерью замученный язычниками за исповедание христианской веры».
Поклоны Зверинцевской волости: «По преданию, на этом месте находилась священная роща, под огромным дубом стояла божница идола Ярилы или Ярсита. По другой рукописи, на месте с. Поклон стояла божница Грома и здесь же жил его верховный жрец, принося в жертву идолу пленных людей».
Мятежово Шулецкой волости: «По Хлебниковскому летописцу, на этом месте «сметеся великий жрец Богомил», когда убил свою дочь за исповедание христианской веры, а потом, смотря на ее труп, убил и себя».
Волосово Дубровской волости: «По рукописи Артынова, на месте деревни было жилище жрецов; недалеко от него находилась пещера, в которой главный жрец Велеса, или Волоса, заключил ростовского князя Вихреслава, о котором до сих пор существует особое повествование».
В последнем случае имя языческого бога Велеса-Волоса прямо зафиксировано в названии деревни.
Из этих примеров видно, какой жестокой была борьба язычества с христианством, что наиболее ярко отразилось в описанном в «Повести временных лет» восстании 1071 года, поднятом в Ростовской земле языческими волхвами. Летописный рассказ о восстании хорошо известен, обратимся к информации о деревне Астрюково Карашской волости:
«Предание гласит, будто бы в XI в., в крепком городке, ростовским боярином и наместником Яном Вышатичем был заточен некто Астрюк, житель Ярославля. Он, вместе со своими товарищами, начал распространять в народе слух, что причиною случившегося тогда в Ростовской земле голода служит то обстоятельство, что женщины скрывают сами в себе хлеб, мед, рыбу и т.п.; народ верил этому слуху, а Астрюк с товарищами пользовались этим, убивали приводимых к ним невинных женщин и грабили их имение, чем и заслужили достойное наказание. Этот же Астрюк возмутил язычников против св. Леонтия, епископа ростовского, и был его убийцею».
Таким образом, предание дополняет летописный рассказ конкретным именем одного из организаторов восстания – Астрюка. Больше того, здесь и в других преданиях известный деятель XI–XII вв. Ян Вышатич называется «ростовским боярином и наместником»:
Язвицево (Яналычево) Ивашевской волости. «По преданию, на этом месте стояло капище бога Ярила, а впоследствии терем боярина Яна Вышатича, наместника кн. Святослава Ярославича Черниговского; затем, в XV столетии, здесь было жилище кн. Ивана Александровича Яна».
Малахово Вощажниковской волости: «По Хлебниковскому летописцу, на этом месте жил ростовский воевода Ян Вышатич, у которого каким-то чародеем была похищена дочь; ее освободил князь Малах, от имени которого деревня и получила название».
Вышатино Дубровской волости: «По преданию, в древности здесь жил ростовский боярин Вышата, воспитатель греческой царевны Рапсимии, супруги ростовского князя Звенислава».
Здесь, как видим, название деревни напрямую связано с именем Вышаты. Но насколько достоверна эта привязка и о каком Вышате идет речь? Отец Яна Вышатовича – Вышата – был воеводой киевского ополчения в походе на Византию в 1043 году, где попал в плен. Кроме Яна, у него был сын Путята – киевский тысяцкий, воевода Святополка II. О Яне Вышатиче известно, что как киевский тысяцкий он служил Святополку II, Всеволоду I и Владимиру Мономаху, кроме подавления восстания в Ростовской земле участвовал в походах на половцев в 1093 и 1106 годах, имел связи с Киево-Печерским монастырем, чем, вероятно, во многом объясняется частое упоминание его имени в «Повести временных лет».
Если поверить перечисленным выше топонимическим преданиям, то в биографии Яна Вышатича появляется целый период жизни, непосредственно связанный с Ростовским краем. Трудно сказать, насколько это дополнение достоверно, однако оно прекрасно объясняет возникновение на Ростовской земле многочисленного и разветвленного рода Яновых.
Рассказав о ростовском язычестве и о языческих жрецах, самое время поведать о тех, кто не мечом, как Ян Вышатич, а словом внедрял здесь учение Христово.
