В ЗЕМЛЕ РОСТОВСКОЙ ПРОСИЯВШИЕ

По материалам Семибратовского учебного музея истории и родиноведения

 

25 февраля 2005 года в помещении Семибратовской вечерней школы состоялось открытие Семибратовского учебного музея истории и родиноведения. Своеобразным поэтическим эпиграфом музея стали стихотворные строки краеведа, учителя и поэта Михаила Сударушкина (1977–2001), по концепции которого был создан музей:

Знать историю в царях и датах мало,

Заучить их, в общем-то, легко.

Чтобы Родину понять – учите главы

С именами славных земляков.

Первый и второй разделы книги «В земле Ростовской просиявшие» дают представление о структуре музея. В третьем разделе опубликованы очерки Михаила и Бориса Сударушкиных, посвященные ростовской истории.

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

И.А.Конторина. Как создавался наш музей

 

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ

Люблю Ростов Великий

Собор ростово-ярославских святых

Из жития преподобного Леонтия

Из жития князя Василько

Из жития Александра Невского

Из жития Сергия Радонежского

Из жития Федора Ушакова

Из жития Епифания Премудрого

Из жития Димитрия Ростовского

Из жития архиепископа Вассиана

Из жития патриарха Филарета

Из жития митрополита Ионы Сысоевича

 

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ОТДЕЛ

Краевед Петр Александрович Сергеев

Журналист Роман Дмитриевич Ермаков

Краевед, учитель и поэт Михаил Сударушкин

Краевед и поэт Георгий Сергеевич Залетаев

Журналист и краевед Виктор Федорович Мамонтов

Писатель и журналист Игорь Иванович Собчук

Учитель и поэтесса Ирина Борисовна Пуарэ

Писатель-фронтовик Константин Григорьевич Брендючков

Литературовед и поэт Олег Пантелеймонович Попов

Писатель и журналист Борис Михайлович Сударушкин

 

КРАЕВЕДЧЕСКИЙ ОТДЕЛ

Ростовская версия находки «Слова о полку Игореве»

История заповедной Кураковщины

Проект графа Татищева

Пушкин, Алеша Попович и братья-сбродичи

Некрасов и Ростовский край

И швец, и жнец, и в дуду игрец

Иван Александрович Вахрамеев

Здесь продолжалась история «Руси»

Скульптор Елена Васильевна Пасхина

Издано в Семибратове

О числе семь и необычном музейном проекте

«Здесь возросло и окрепло великорусское племя»

 

 

КАК СОЗДАВАЛСЯ НАШ МУЗЕЙ

 

Возможно, кто-то удивится – какая связь между вечерней школой и музеем? Однако здесь всё взаимосвязано, определено самой судьбой. Для меня работа над музеем, по сути, началась с короткой заметки в газете «Северный край» под названием «Музей памяти сына». В ней рассказывалось о литературном вечере, посвященном памяти Михаила Сударушкина, состоявшемся в Ярославской библиотеке имени М.Ю.Лермонтова. Вечер вел отец Михаила – Член Союза писателей России Борис Михайлович Сударушкин. Заметка заканчивалась следующими словами: «В конце вечера писатель рассказал о своем замысле открыть в Семибратове литературно-краеведческий музей. Вместе с экспонатами, рассказывающими о лермонтоведе и поэте Олеге Попове и узнике Бухенвальда писателе Константине Брендючкове, будут представлены книги, стихи и краеведческие статьи Михаила Сударушкина».

Я не могла не обратить на эту заметку внимания, поскольку Михаил работал у меня в вечерней школе психологом, вел уроки истории и краеведения, вместе с ним и его отцом мы издавали газету для учителей, родителей и учащихся «Большая перемена». Весть о безвременной кончине Миши стала для меня настоящем потрясением. То, что Борис Михайлович собирается создать в Семибратове музей, посвященный памяти сына, показалось мне делом естественным и нужным. Однако после этого мне попалась на глаза статья «Осуществится ли мечта Михаила Сударушкина?», опубликованная в газете «Провинция». Из этой статьи я узнала, что, несмотря на горячую поддержку на словах идеи создания в Семибратове литературно-краеведческого музея буквально всеми, к кому обращался Борис Михайлович за помощью, ни помещения, ни средств он так и не нашел. И первое, что я сделала, когда наша вечерняя школа наконец-то получила собственное помещение, это предложила Борису Михайловичу создать музей у нас в школе.

Так вместе с Б.М.Сударушкиным и художником-оформителем С.М.Репкиным мы приступили к работе над музейной экспозицией. В оставшемся после смерти Михаила архиве и в его книгах уже были собраны основные материалы об истории возникновения села Семибраты-Макарово, вошедшего позднее в так называемую Кураковщину, о семибратовских писателях, краеведах и журналистах, но надо было найти недостающие фотографии, карты, иллюстрации, документы. Мы обратились к родственникам и близким Георгия Сергеевича Залетаева, Романа Дмитриевича Ермакова, Игоря Ивановича Собчука, Константина Григорьевича Брендючкова, Ирины Борисовны Пуарэ, Олега Пантелеймоновича Попова.

В настоящее время музей состоит из трех отделов: литературного, краеведческого и исторического. Музей открывается иллюстрированным рассказом о былинах, преданиях и первых печатных источниках, повествующих об образовании Семибратова и так называемой Кураковщины, а также о русских писателях, которые по разработанной Михаилом концепции могут быть причастны к семибратовской истории. По его убеждению, при преподавании краеведения надо обязательно использовать так называемый синхронистический метод, изучая краеведение синхронно с отечественной историей. Этот принцип использован нами и при создании музея.

В изданной посмертно книге «Дорогое мое Семибратово, дорогие мои земляки» Михаил писал:

«В семибратовском музее есть возможность коснуться творчества сразу трех великих русских поэтов: А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова и Н.А.Некрасова. Пушкинская «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» явно имеет местные корни и написана на основе былин и преданий о семи братьях-сбродичах. В одной из таких былин фигурируют сестра братьев и женившийся на ней ростовский богатырь Алеша Попович. Семибратовец Олег Пантелеймонович Попов в годы войны спас от уничтожения домик Лермонтова в Пятигорске, он один из авторов «Лермонтовской энциклопедии», написал о творчестве поэта ряд исследовательских работ. Все это позволяет музею выйти на лермонтовскую тему. Для истории русской литературы весьма любопытен факт знакомства Н.А.Некрасова с макаровским охотником Николаем Осориным. Я уверен, что именно в Семибратах-Макарове родился замысел поэмы «Кому на Руси жить хорошо», героями которой поэт выбрал семь (!) мужиков, отправившихся искать счастливого. В пользу этого предположения свидетельствуют некоторые детали поэмы, упоминание Семибратова в ее черновиках».

Отдельный раздел музейной экспозиции посвящен Михаилу Сударушкину. Смотришь на его юный портрет, на обложки его краеведческих книг и поэтических сборников и не перестаешь удивляться, как много успел сделать за свою короткую жизнь этот талантливый человек. Он мечтал о создании в Семибратове литературно-краеведческого музея, но не успел реализовать эту мечту. Нам удалось осуществить ее уже после его смерти. И с полным основанием мы называем наш музей – музеем памяти Михаила Сударушкина.

В историческом отделе представлена информация о замечательных ростовцах, а также об известных деятелях русской истории, чьи судьбы так или иначе были связаны с Ростовом.

Помимо постоянных экспозиций в музее представлены сменные выставки «Ростовская версия истории находки «Слова о полку Игореве», «Некрасов и Ростовский край» и «Семибратово на службе экологии», которые могут привлечь внимание не только семибратовцев, но всех, кто интересуется историей Ростовского края, отечественной историей в целом. Впрочем, это касается и истории Кураковщины, и рассказа о литературном Семибратове, и о замечательных ростовцах – всё это малые частицы нашей общей истории: славной, трагической, поучительной.

В дальнейшем мы планируем расширить рамки музея, чтобы это был полноценный учебный музей, действенно помогающий изучать историю и родиноведение.

 

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ

 

ЛЮБЛЮ РОСТОВ ВЕЛИКИЙ…

 

Исторический отдел музея составляют планшеты, посвященные выдающимся деятелям русской истории, судьбы которых связаны с Ростовским краем или которые были причислены к Собору ростово-ярославских святых. Это мученики – преподобный Леонтий и князь Василько; деятели, оставившие яркий след в воинской славе России – Александр Невский, вдохновитель Куликовской битвы Сергий Радонежский, адмирал Федор Ушаков; писатели Епифаний Премудрый и Димитрий Ростовский; «в земле Ростовской просиявшие» архиепископ Вассиан Рыло и ростовские митрополиты Филарет (Романов) и Иона Сысоевич. Открывает исторический отдел отрывок из книги Михаила и Бориса Сударушкиных «Сказание о Ростове Великом, затерянном граде Китеже и замечательных ростовцах»…

 

Люблю Ростов Великий… Горжусь тем, что красотой Ростовского кремля восхищались великие художники В.М.Васнецов и В.В.Верещагин, В.И.Суриков и М.В.Нестеров, В.Д.Поленов и Н.К.Рерих. Когда Художественный театр ставил спектакль «Царь Иоанн Васильевич», К.С.Станиславский привез артистов в Ростов и, чтобы они прониклись духом древности, заставил их переночевать в кельях архиерейского двора. Чтобы послушать удивительные ростовские звоны, сюда приезжал Федор Шаляпин и композиторы М.А.Балакирев и Берлиоз. Самые восхищенные слова о Ростовском кремле оставили писатели Максим Горький, Стивен Грэм, Ефим Дорош и другие. Не счесть восторженных отзывов гостей древнего города.

Люблю Ростов Великий… И не могу понять, почему до сих пор ему не вернули его историческое название? Есть Великий Устюг, есть Великие Луки – а Ростова Великого официально как бы не существует, только и слышишь повсюду «Ростов Ярославский». Но это же несправедливо! Ростов гораздо старше Ярославля, который входил в Ростовское княжество, у города богатейшая история, ростовцы внесли в русскую культуру огромный вклад. Разве теперь, когда Ростов стал районным центром Ярославской области, это уже не в счет? Конечно, Ростов Ярославский звучит конкретнее – сразу ясно, о каком Ростове идет речь. Но такая конкретность нужна только тем, кто плохо знает отечественную историю.

Люблю Ростов Великий… Но не оставляет ощущение, что начальные страницы его истории до сих пор остаются потаенными, неизвестными, сокрытыми. А между тем без знания древнейшего прошлого Ростова невозможно понимание всей истории России. До нас дошли только глухие отголоски этой начальной русской истории, в которой Ростов занимал еще более достойное и почетное место, чем принято считать. На память приходят слова Константина Случевского, сказанные о Ростове еще в позапрошлом столетии: «Здесь возросло и окрепло великорусское племя».

Вступив в XXI век, понимаем ли мы истинную роль Ростова Великого в нашей истории, в образовании русской нации и становлении российской государственности?

• Ростов Великий!
• Здесь России родина.
• Былинами и былями богат –
• Чудесен ты,
• как сказ о Беловодии,
• Загадочен,
• как древний Китеж-град.

Впервые Ростов упомянут в летописной записи 862 года, однако раскопки на территории города не подтверждают эту дату. Вместе с тем частое упоминание Ростова в «Повести временных лет» свидетельствует, что это был город, играющий важную роль в русской истории.

На старинной европейской карте Ростов (Rostow) обозначен так же крупно, как столичная Москва (Moscow). Более мелко обозначен Ярославль (Jaroslaw), хотя известно, что уже в XVII веке он был одним из крупнейших русских городов. Можно предположить, что карта была составлена еще в то время, когда статус и величина Ростова были значительно больше Ярославля. Интересно и другое – название города, в данном случае обозначающее его местоположение, приведено не на западе от озера Неро, а на востоке от него. Возможно, карта соответствовала действительному расположению Ростова в древности.

В книге В.Кусова «Картографическое искусство Древней Руси» (М., 1989) представлена карта окрестностей Ростова XVII века, на которой обращают внимание большие размеры Львовского и Рождественского островов в сравнении с их настоящими размерами и изображениями на современных картах озера Неро. Конечно, можно предположить, что на старинной карте просто не выдержан масштаб. Но не является ли эта «неточность» еще одним доказательством версии о поглощении озером Неро древнейшей части Ростова Великого, впервые выдвинутой краеведом М.Сударушкиным в книге «Рассказы о ростовской истории»? Возможно, что древний город действительно находился на восточном побережье озера – как указано на старинной европейской карте.

Карта из книги Михаила и Бориса Сударушкиных «Сказание о Ростове Великом, затерянном граде Китеже и замечательных ростовцах». представляет собой реконструкцию рельефа дна озера Неро, на которой указаны так называемые желоба – углубления в донной поверхности, а также наиболее глубокие (черным цветом) и наиболее мелкие (белым цветом) места озера. Авторы высказывают предположение, что по какой-то причине озеро Неро поглотило древнейшую часть древнего Ростова, потому и не находят археологического подтверждения первые летописные упоминания города. Желоба – это следы протекавших здесь ранее рек. Наиболее глубокие места указывают на первоначальные границы озера, наиболее мелкое место – на предполагаемое местоположение древнего города. Также авторы выдвигают версию, что затопление древнейшее часть Ростова озером могло послужить основой для возникновения легенды о невидимом граде Китеже.

При всей спорности высказанных версий они вполне могут иметь право на существование, поскольку начальная история Ростова до сих пор остается тайной за семью печатями.

 

 

СОБОР РОСТОВО-ЯРОСЛАВСКИХ СВЯТЫХ

 

Установлен решением патриарха Московского и всея Руси Алексия I и Священного Синода Русской Православной Церкви 10 марта 1964 года. Празднуется 23 мая – в день памяти святителя Леонтия, епископа Ростовского, апостола Ростово-Суздальской земли.

В лике Ростово-Ярославских святых празднуется память:

Ростовских чудотворцев святителей Леонтия, Исайи, Игнатия, Иакова, Феодора, Димитрия; преподобных Авраамия архимандрита, Петра, царевича Ордынского, блаженного Иоанна Власатого, Милостивого, преподобного Иринарха затворника, блаженного Исидора, князя-мученика Василька.

Ярославских чудотворцев благоверных князей Василия и Константина, Феодора и чад его Давида и Константина.

Переславльских чудотворцев преподобного Никиты столпника, преподобного Даниила, благоверного князя Андрея, благоверного великого князя Александра Невского.

Угличских чудотворцев страстотерпца благоверного князя царевича Димитрия, преподобных Игнатия, Кассиана и Паисия, благоверных князей Иоанна и Романа.

Пошехонских чудотворцев преподобных Адриана и Севастиана, Сильвестра Обнорского, Геннадия Любимоградского и Костромского.

Прп. Афанасия Высоцкого Младшего, 2-го игум. Серпуховского Высоцкого монастыря (+1395, память 12 сентября, в среду Пасхальной седмицы).

Прав. воина Феодора Ушакова, Санаксарского (+ 1817, память 23 июля, 2 октября).

Мч. Алексия (Задворнова), иером. (+ 1937)

Также в составе Собора упоминаются святители Феодор III и Ефрем Ростовские и святитель Филарет (Амфитеатров).

 

Тропарь:

О благочестный соборе, о людие избраннии, святителие, преподобнии и праведнии, и благовернии граждане российстии, яко звезды, на тверди церковней страны Ростовския и Ярославския к Богу предстателие, величаем с любовию вас, по плоти наших сродников. Вы же молитеся даровати мир стране и Церкви нашей, благословение и милость Божию всем людем, всепрощение и спасение, ходатаи бо есте приснии о нас ко Святей Троице.

 

ИЗ ЖИТИЯ ПРЕПОДОБНОГО ЛЕОНТИЯ

 

В «Летописи ростовских архиереев» сказано, что Леонтий был одним из первых ростовских епископов, прибыл в Ростов около 1051 года, следовательно, немного времени спустя после крещения ростовцев св. кн. Владимиром. Язычников в то время в Ростове было больше, чем христиан; и вот св. Леонтий начал неверующих в Христа жителей обращать в христианство, что язычникам не понравилось, и они выгнали святителя из города. Тогда он ушел на то место, где стоит теперь Яковлевский монастырь, бывшее тогда совершенно пустынным, и построил тут церковь Архангела Михаила; но вскоре возвратился в город и снова стал проповедовать жителям веру Христову, за что около 1073 года и был убит язычниками... Предание живое, переходящее из уст в уста, говорит, что св. Леонтий привлекал к себе детей язычников ласками и сладким коливом (кутьей), варимым для них».

Также из «Летописи ростовских архиереев» узнаем, что Леонтий был «из иноков Киево-Печерской обители, пасторское служение начал в год смерти великого князя Ярослава, а окончил оное мученическою от ростовцев смертью в 1070 году». По другим сведениям Леонтий был родом из Константинополя.

Если верить «Повести временных лет», то восстание ростовцев состоялось в следующем, в 1071 году, но и эта дата, как считают исследователи, определена не окончательно. В былинах об Алеше Поповиче говорится, что он «Сын попа Леонтия Ростовского».

По некоторым сведениям Леонтий кроме греческого языка знал мерянский язык и переводил на него христианские тексты.

Леонтий был погребен в Успенском храме Ростова. Ростовский епископ Иоанн установил празднование святителю в день обретения его мощей – 23 мая. Во время реставрации Ростовского Успенского собора в 1884 году «Господь благоволил отчасти открыть место подземного покоя ростовского чудотворца: под полом (в подземельи) нынешнего придела во имя св. Леонтия открыт был древний придел в честь сего святителя, в котором на южной стороне находится ниша, украшенная древними фресками с изображениями святителя Леонтия, преставления и обретения мощей его; рядом со стенным изображением св. Леонтия, почти вровень с кирпичным полом придела, прямо под существующею ныне серебряною ракою св. Леонтия, открыта была замурованная из белого камня гробница, в коей, полагают, и покоятся честные мощи св. Леонтия».

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

 

В книге А.А.Титова «Ростовский уезд Ярославской губернии» читаем информацию о деревне Астрюково Карашской волости:

«Предание гласит, будто бы в XI в., в крепком городке, ростовским боярином и наместником Яном Вышатичем был заточен некто Астрюк, житель Ярославля. Он, вместе со своими товарищами, начал распространять в народе слух, что причиною случившегося тогда в Ростовской земле голода служит то обстоятельство, что женщины скрывают сами в себе хлеб, мед, рыбу и т.п.; народ верил этому слуху, а Астрюк с товарищами пользовались этим, убивали приводимых к ним невинных женщин и грабили их имение, чем и заслужили достойное наказание. Этот же Астрюк возмутил язычников против св. Леонтия, епископа ростовского, и был его убийцею». Таким образом, название села Астрюково донесло до нас имя убийцы Леонтия. Но где произошло само убийство? Топонимическое предание отвечает и на этот вопрос – в деревне Левково на берегу реки Устье, куда бежал епископ от восставших язычников; якобы деревня названа так по имени Леонтия (Левонтия), который именно здесь сладкой кутьей и христианскими проповедями привлекал к себе детей язычников.

В конце XII столетия было написано «Сказание о Леонтии Ростовском», где подробно и эмоционально описан его миссионерский подвиг, а в начале сообщается несколько биографических сведений: «Сей блаженный был рожден и воспитан в Царьграде. Русский же и мерянский язык знал хорошо. Книги русские и греческие умел искусно толковать. С юных лет оставил мир и был черноризцем чудным. За многие же его добродетели поставлен в Ростов епископом. Прежде бывшие тут епископы Феодор и Иларион бежали, не стерпев враждебности к ним ростовцев».

Здесь интересно свидетельство, что Леонтий хорошо знал мерянский язык, ныне исчезнувший. В книге О.Б.Ткаченко «Мерянский язык» (Киев, 1985) утверждается даже, что он перевел на мерянский язык греческие богослужебные книги. Время и многочисленные пожары уничтожили их. Об одном из таких пожаров сообщается и в «Сказании о Леонтии Ростовском»: «По божью повелению загорелся город Ростов, и церковь сгорела святой Богородицы. И повелел благоверный и богохранимый князь Андрей сын Юрьев, внук Владимира, создать каменную церковь на месте погоревшей церкви. И начали копать рвы, и нашли множество мертвых, среди них блаженного Исайю». Произошло это событие в 1164 году. Тогда же был найден и гроб Леонтия: «И люди были поражены, когда, открыв гроб, увидели его лицо, как свет, и в ризы как будто вчера он был облачен». Узнав об этом чуде, Андрей Боголюбский прислал в Ростов каменную гробницу для Леонтия.

 

ИЗ ЖИТИЯ КНЯЗЯ ВАСИЛЬКО

 

Ростовский князь Василько Константинович родился 7 декабря 1209 году в Ростове, где княжил его отец. В 1216 году Константин, после утверждения великим князем Владимирским, оставил семилетнего сына в Ростове на попечении епископа Пахомия, известного своей книжностью, а в 1219 году, незадолго до смерти, окончательно назначил сыну в удел Ростовскую землю. По преданию наставником Василько был богатырь Алеша Попович.

Василько участвовал в походе 1219 года на волжских булгар, в 1223 году отправился на помощь русским князьям против татар, но, дойдя до Чернигова и узнав о поражении русских на реке Калке, вернулся в Ростов. В 1224 году со своей ратью ходил на Новгородскую землю, в 1226 году – на Чернигов, на помощь Михаилу Всеволодовичу против Олега, князя Курского. В 1227 году женился на княжне Марии Михайловне, дочери князя Черниговского. В 1230 году принимал участие в походе Юрия и Ярослава Всеволодовичей против ее отца Михаила Черниговского.

Василько закончил строительство в Ростове Успенского храма, возведение которого началось еще при князе Константине.

4 марта 1237 года в битве на реке Сить между монголо-татарами и русскими был взят в плен. После того как Василько с презрением отверг предложение переменить веру, его пытали, затем он был убит, а тело его брошено в Шеренском лесу. Спустя некоторое время тело Василька было найдено женщиной, которая рассказала о своей находке поповичу Адриану, который взял тело и скрыл его в укромном месте. Затем Василько был перевезен в Ростов и при огромном стечении ростовцев погребен в Успенском храме .

Согласно Никоновской летописи Василько был очень любим жителями Ростова, а особенно своею дружиной. «Лицом красен, очима светел и грозен взором, и паче меры храбр, сердцем же легок, а кто ему служил, хлеб его ел, чашу его пил, той за его любовь» не мог уже служить у иного князя. Существует предположение, что автором этого словесного портрета князя Василька была его жена Марья Черниговская, после гибели мужа занявшаяся составлением некрологов по убитым в Орде князьям и летописанием.

Русская Православная Церковь причислила Василько Константиновича к лику святых, почитает его как мученика. Память совершается 4 марта и 23 мая (Собор Ростово-Ярославских святых).

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

 

Читаем в «Повести временных лет»: «Пришла весть великому князю Юрию: «Владимир взят, а в соборной церкви скончались от огня епископ и княгиня с детьми и со снохами и с внучатами, а старший твой сын Всеволод с братом вне города убиты и люди избиты, а татары идут на тебя».

Он же, услышав это, вскричал громким голосом, со слезами, плача по правомерной вере христианской и по людям, и по жене, и по детям. И, вздохнув из глубины сердца, начал молиться: «Увы мне, господи, лучше бы мне умереть, нежели жить на этом свете. Чего ради остался я один!» И тут внезапно подошли татары. Он же отложил свою печаль и сказал: «Господи, боже мой, на тебя уповаю, спаси меня и избави от всех гонящих меня». И пришли безбожные татары на реку Сить против великого князя Юрия. Услышав же это, князь Юрий с братом своим Святославом, и с сыновцами своими Васильком и Всеволодом и Владимиром, и с мужами своими пошел против поганых. И встретились обе стороны, и была сеча злая. И побежали наши перед иноплеменниками. Был тут убит великий князь Юрий, а Василька взяли руками безбожные и повели в станы свои. Это зло случилось месяца марта в 4 день. Василька Константиновича вели с многою нужею до Шеренского леса. И когда стали там станом, проклятые безбожные татары много его понуждали принять их обычаи поганские и быть в их воле и воевать с ними. Но он не покорился их беззаконию, не брал ни пищи их, ни питья, а много укорял их и говорил: «О глухое царство, оскверненное. Ничем не заставите вы меня отречься от христианской веры, хотя я и нахожусь в великой беде». Татары же заскрежетали на него зубами, желая насытиться его кровью. Блаженный же Василько сказал: «Благодарю тебя, Боже мой. Вижу я о себе похвальную память. Молодая жизнь моя железом погибает, и тонкое тело мое увядает. Господи, прими дух мой, да и я почию в славе твоей».

Был убит Василько без милости и брошен в лесу. Видела его некая жена верная и поведала о том поповичу Андрияну, мужу богобоязненному. И взял он тело князя Василька и обвил его саваном и положил его в сокровенном месте. Узнав об этом, боголюбивый епископ Кирилл и княгиня Василькова послали за телом князя. И принесли его в Ростов и положили его в церкви святой Богородицы, где и мать его лежит.

Был же Василько лицом красив, очами светел и грозен, храбр на охоте, сердцем легок, до бояр ласков. Кто из бояр ему служил, и хлеб его ел, и чашу его пил, и дары получал, тот никакому другому князю не хотел служить. Очень любил Василько слуг своих. Мужество и ум в нем жили, правда и истина с ним ходили. И сидел он в доброденствии на отцовском столе и на дедовском, и скончался так, как вы слышали».

 

ИЗ ЖИТИЯ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО

 

Александр Невский родился в Переяславле-Залесском в мае 1221 года. В 1234 году состоялся первый поход Александра (под отцовским стягом) на ливонских немцев. В 1236 году Ярослав уехал княжить в Киев (оттуда в 1238 году – во Владимир). С этого времени начинается самостоятельная деятельность Александра. После разорения Северо-Восточной Руси монголами западные соседи Новгородской земли также развернули наступательные действия. В 1240 году немцы подступили к Пскову, а шведы двинулись на Новгород под предводительством правителя страны Биргера. С дружиной новгородцев и ладожан Александр ночью 15 июля 1240 года врасплох напал на шведов Биргера, когда они при устье Ижоры, на Неве, остановились лагерем для отдыха, и нанес им полное поражение. Новгородцы в том же году успели рассориться с Александром, и он удалился в Переяславль-Залесский. Между тем ливонские рыцари осадили Псков и вскоре взяли его. В 1241 году Александр явился в Новгород и очистил его область от врагов, в следующем году освободил Псков. 5 апреля 1242 года произошло Ледовое побоище на Чудском озере, в котором Александр Невский нанес ливонским рыцарям сокрушительное поражение. Целым рядом побед в 1245 году Александр отразил набеги Литвы, немцы по мирному договору отказались от всех недавних завоеваний.

В 1247 году Александр поехал в Орду, получил Киев и «Всю Русскую землю». В 1262 году во Владимире, Суздале, Ростове, Переяславле, Ярославле и других городах были перебиты татарские откупщики дани, хан Берке потребовал произвести военный набор среди жителей Руси. Чтобы отговорить хана, Александр Невский опять отправился в Орду, но там заболел. На обратном пути 14 ноября (21 ноября) 1263 года скончался в Городце-на-Волге. Митрополит Кирилл возвестил народу во Владимире о его смерти словами: «Чада моя милая, разумейте, яко заиде солнце Русской земли».

Изначально Александр Невский был похоронен в Рождественском монастыре во Владимире. В 1724 году по приказу Петра I мощи Александра Невского торжественно перенесены в Александро-Невскую лавру в Санкт-Петербурге. Дни празднования Святого Александра Невского: 23 мая (5 июня по нов. ст.) – Собор Ростово-Ярославских святых, 14 ноября (27 ноября по нов. ст.) – день кончины в Городце.

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

 

В книге А.Максимова «Русь, которая была» (Ярославль. 2005) есть глава «Ростов Великий», в которой автор подвергает сомнению официальную версию событий первой половины XIII века. Вся норманнская теория происхождения русского государства, которую усиленно насаждали недоброжелатели России, была построена на преувеличении роли Новгорода. Автор подводит к мысли, что Новгороду приписали историю и славу не только Ярославля, но и Ростова:

«Название озера Ильмень явно указывает на племя мерян, обитавшее далеко от этих краев – в районе Ростова. Ильмень – это мерянское озеро. Почему? В летописях так и написано: «...словени же седоша около озера Илмери». Предвижу замечание ученых-скептиков, что это, мол, просто описка, и вместо -р- следует понимать -н-. Но Карамзину, я думаю, вы поверите? «Ильмень в древнейших рукописях называется везде Ильмером». В районе современного Новгорода меря никогда не обитали. А озеро почему-то называлось ИльМЕРь. Я считаю, что ростовское озеро Неро и есть Ильмень. Из него вытекает река Которосль, а правильнее — Нера, которая впадает в Волгу. А название Нера уж совсем очевидно связано с названием местного племени – мери».

А.Максимова исходит из утверждения, что под именем Новгорода надо понимать Ярославль, и так пишет о битве, состоявшейся в 1240 году:

«Немецкие рыцари вторглись в самый центр Северо-Восточной Руси, ими захвачен Переславль-Залесский, их колонны подошли к Ростову. «Передовые отряды рыцарей действовали уже в тридцати верстах от Новгорода». Отметим, что межевая верста равна 2,13 километра, а расстояние от Ростова до Ярославля – 60 километров. Здесь объединенное монголо-русское войско во главе с Александром Батыевичем на берегах озера Неро разгромило немецких рыцарей. А Александр получил прозвище Нерский, а не Невский. Вот интересные строки о том, как далеко на восток дошли немцы: «И Тисово взяша, и гонящася за 30 веръст до Новаграда, гость биющи; и семо Лугу и до Сабля». Река Сабля находится в 60 километрах к западу от Ярославля».

То есть А.Максимов считает, что вторгшиеся в русские земли немецкие рыцари были разбиты не на реке Неве, а на озере Неро, за что князь «Александр получил прозвище Нерский».

Впервые именем «Невский» Александр был назван в Степенной книге, составленной во второй половине XVI века, т.е. спустя три века после его смерти, когда Иван Грозный искал и сочинял доказательства в пользу своего родства с Рюриком. В соответствии с его концепцией битва на Неве устраивала его больше, чем на озере Неро. (На карте пунктиром обозначены альтернативные походы завоевателей.)

 

 

ИЗ ЖИТИЯ СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО

 

Сергий Радонежский родился 3 мая 1314 года. Первый его биограф Епифаний Премудрый сообщает, что будущий святой, получивший при рождении имя Варфоломей, родился в селе Варницы (близ Ростова) в семье боярина Кирилла, служилого ростовских удельных князей, и его жены Марии. Когда мальчику было 13 лет, он встретил старца-схимника, «святого и чудного, саном пресвитера, благообразного и подобного Ангелу, который стоял на поле под дубом и усердно, со слезами, молился». Старец сказал родителям Варфоломоея, что «отрок ваш будет велик пред Богом и людьми за свою добродетельную жизнь». В 1328 года семья Варфоломея была вынуждена перебраться в город Радонеж, родители приняли схиму в Хотьково-Покровский монастырь. После их смерти Варфоломей вместе с братом Стефаном основал пустынь посреди глухого Радонежского бора, которая в 1345 оформилась как Троице-Сергиев монастырь Сергий ввёл в монастыре общинножительный устав, принятый потом во многих русских монастырях.

Перед Куликовской битвой Сергий благословил князя Дмитрия Донского, предрёк ему победу и отпустил в поход с ним двух своих иноков, Пересвета и Ослябю. Приблизившись к Дону, князь колебался, переходить ли ему реку или нет, и только после получения от Сергия ободрительной грамоты, увещевавшей его как можно скорее напасть на татар, приступил к решительным действиям.

После Куликовской битвы великий князь пригласил Сергия в 1389 скрепить духовное завещание, узаконивающее новый порядок престолонаследия от отца к старшему сыну. Кроме Троице-Сергиева монастыря, Сергий основал ещё несколько монастырей, более 40 обителей было основано его учениками. Согласно житию, Сергий Радонежский совершил множество чудес. Люди приходили к нему из разных городов для исцеления, а иногда даже для того, чтобы просто увидеть его. Как утверждает житие, однажды он воскресил мальчика, который умер на руках отца, когда он нёс ребёнка к святому для исцеления.

Наиболее известным источником сведений о нём, равно как и замечательным памятником древнерусской словесности, является легендарное Житие Сергия, написанное в 1417–1418 годах его учеником Епифанием Премудрым. Церковь отмечает память Сергия в день кончины 25 сентября (8 октября), а также 5 (18) июля, в день обретения мощей, и 7 (20) июля.

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

 

В 1316 году послы хана Сабанчий и Казанчий «много зла сотвориша Ростову». Два года спустя «посол лют именем Кочка ограбил Ростов, и села и люди плени». За четыре года до этого в селе Варницы под Ростовом произошло событие, которое имело для Руси значение неоценимое. Архимандрит Георгий (Тертышников) в «Житии схимонаха Кирилла и схимонахини Марии, родителей преподобного Сергия Радонежского» («Русь», № 4-92) писал:

«Здесь было поместье знатных и благородных ростовских бояр Кирилла и Марии. Тут они жили, предпочитая уединение среди сельской природы суете жизни княжеского двора. Впрочем, Кирилл состоял на службе у ростовских князей, был очень близок к ним и не раз сопровождал их в Золотую орду... 3 мая 1314 года в доме боярина Кирилла была великая радость и веселье: ему с Марией Бог дал сына... Благоверный иерей по имени Михаил нарек имя младенцу Варфоломей... Но не в Ростовской земле суждено было Промыслом Божиим воссиять сему благодатному светильнику, а среди дремучих лесов Радонежских, чтобы светить оттуда и всей земле Русской. Когда Варфоломею было около 15 лет, родители его из Ростовского княжества переселились в Московское княжество, в Радонеж».

С учетом того, что было сказано выше о постоянных набегах татар на Ростовскую землю, «уединение среди сельской природы» представляется весьма сомнительным. Больше того, можно смело утверждать, что именно детство и отрочество преподобного Сергия, проведенные в «эпицентре» сопротивления татарскому игу, сделали его тем, кто благословил Дмитрия Донского на Куликовскую битву следующими словами: «Подобает тебе, господин, заботиться о врученном от Бога христоименитом стаде. Иди против безбожных, и, так как Бог помогать тебе будет, победишь, и в здравие в свое отечество с великими похвалами возвратишься», – так в «Житии Сергия Радонежского», написанном около 1418 года, передал напутствие преподобного великому князю московскому Епифаний Премудрый.

В «Житии» нет сведений о том, что Сергий Радонежский навещал Ростовский край и после отъезда оттуда родителей, однако в местных преданиях такие сведения имеются. Так, им «ископан» Святой колодец под Петровском. Похожая история – в информации об источнике возле села Поречье: «Происхождение священного ключа связывают с именем Сергия Радонежского: когда он захотел ископать колодец, у него не было при себе никаких орудий, поэтому он обратил свой взор к виднеющемуся отсюда Ростовскому Авраамиеву монастырю и стал молиться преподобному Авраамию: тотчас появился топор, которым Сергий и исполнил предпринятое дело».

 

ИЗ ЖИТИЯ ФЁДОРА УШАКОВА

 

Федор Федорович Ушаков родился 13 (24) февраля 1745 в сельце Бурнаково (ныне Рыбинский район Ярославской области), в небогатой дворянской семье. В 1766 году закончил Морской кадетский корпус, служил на Балтийском флоте. С 1769 года – в Донской (Азовской) флотилии, участвовал в русско-турецкой войне 1768–1774 годов. В 1773 году, командуя 16-пушечным кораблем «Модон», участвовал в отражении высадившихся в Балаклаве турок.

В ходе русско-турецкая война 1787–1791 гг. развивает принципы новой тактики маневренного морского боя. Ушаков был сторонником суворовских принципов воспитания подчиненных. Командуя с 1790 года Черноморским флотом, одержал ряд блестящих побед над турецким флотом в сражениях у острова Фидониси, у Керчи, у мыса Тендра, при Калиакрии. Турки с почтением и страхом называли его «Ушак-паша». В Средиземном море показал образцы организации взаимодействия армии и флота при овладении Ионическими островами, при освобождении от французов Италии, во время блокады Анконы и Генуи, при овладении Неаполем и Римом, при штурме острова Мальты. В 1800 году эскадра Ушакова вернулась в Севастополь.

Заслуги Ушакова не были оценены императором Александром I, который назначил его на второстепенную должность главного командира Балтийского гребного флота и начальником флотских команд в Петербурге, а в 1807 году уволил в отставку. Во время Отечественной войны 1812 года Ушаков был избран начальником ополчения Тамбовской губернии, но из-за болезни отказался от должности. В последние годы жизни в имении Ф.Ф.Ушаков посвятил себя широкой благотворительной деятельности. Умер 2 (14) октября 1817 в своум имении в деревне Алексеевка (ныне Республика Мордовия). Похоронен в Санаксарском монастыре близ города Темникова.

6 октября 2004 года Архиерейский собор Русской православной церкви причислил Федора Ушакова к общецерковным святым в лике праведных. Память совершается (по юлианскому календарю) 23 мая (Собор Ростовских святых), 23 июля и 2 октября. Фёдор Ушаков (в церковном календаре воин Феодор Санаксарский) почитается как святой покровитель российского военно-морского флота и стратегических военно-воздушных сил.

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

 

В книге В.Д.Овчинникова «В служении Отечеству» (Ярославль, 1993) приведена фотография метрической книги Островского монастыря Романовского уезда с записью о рождении Ф.Ф.Ушакова: «1745 года родились … в феврале 13 лейб-гвардии Семеновского полку у солдата Федора Игнатьева сына Ушакова сельца Бурнакова сын Федор».

Далее в главе «Детские годы» автор пишет о том, как после первого смотра в герольдмейстерской конторе 7 февраля 1761 года Федор Ушаков явился на второй смотр, где и показал, что «от роду ему девятый год, грамоте российской и писать обучен... а отец ево, Федор Игнатьев сын Ушаков, служил в лейб-гвардии в Преображенском полку солдатом и отставлен сержантом, а ныне живет в доме своем в Романовском уезде; крестьян за отцом ево в том же Романовском уезде двадцать душ. Желает де он, Федор, в Морской Кадетский Корпус в кадеты; а показанные крестьяне предков ево родных; а на дворянство предков ево герба и на деревни жалованных грамот он не имеет, а более о дворянстве своем, в силу табели о рангах 16 пунктов, доказать чем не знает, а что подлинно он такой человек, как о себе показывает, во свидетельство подпишется нижеподписавшийся. К сей сказке недоросль Федор Федоров сын Ушакова руку приложил».

К этому тексту автор сделал следующую сноску в конце страницы:

«В тексте «скаски» (своего рода автобиографии) имеет место путаница в датах, впрочем, как и во многих документах того времени. По ней получается, что Ф.Ф.Ушаков родился в 1752 году, тогда как на самом деле ему было уже 16 лет. Можно было бы предположить, что это был другой романовский недоросль Федор Ушаков. Но другого Федора Федоровича Ушакова и его отца Федора Игнатьевича как в Романовском уезде, так и во всей Ярославской провинции не было. Причины этой метаморфозы нам непонятны, и объяснения ей пока нет».

Таким образом, Федор Ушаков собственноручно удостоверил, что на момент составления «скаски» ему 9 девять лет, а автор книги настаивает, что ему было 16. Разницу в 7 лет трудно объяснить просто неточностью или забывчивостью – тут речь может идти совсем о другом человеке, а не о том, который родился в сельце Бурнаково Романовского уезда.

Без объяснения путаницы с датой рождения Ушакова утверждать, что его биография восстановлена полностью, было бы преждевременно. Вполне возможно, что и его прямое родство с преподобным Феодором Санаксарским, и дальние родственные отношения с начальником канцелярии тайных розыскных дел А.И.Ушаковым, и место появления на свет – всё это было взято из биографии совсем другого человека уже после того, как Ушаков стал знаменитым флотоводцем. Такие превращения в то время случались не редко.

 

ИЗ ЖИТИЯ ЕПИФАНИЯ ПРЕМУДРОГО

 

Епифаний Премудрый – православный святой, известен как составитель житий Сергия Радонежского и Стефана Пермского. Почитается в лике преподобных, память совершается 23 мая (5 июня) в Соборе Ростово-Ярославских святых. Жил в конце XIV – начале XV века. Родился предположительно в Ростове. Сведения о нем извлекаются только из его собственных сочинений. В молодости жил со Стефаном Пермским в Ростове в монастыре Григория Богослова, именуемом «Затвор». Изучил там греческий язык и хорошо усвоил библейские, святоотеческие и агиографические тексты. Возможно, побывал в Константинополе, на Афоне, в Иерусалиме. Вероятно, в 1380 году Епифаний оказался в Троицком монастыре под Москвой в качестве «ученика» уже знаменитого Сергия Радонежского. Занимался книгописной деятельностью. После смерти Сергия в 1392 году перебрался в Москву на службу к митрополиту Киприану. Близко сошелся с Феофаном Греком. В 1408 году во время нападения на Москву хана Едигея, бежал в Тверь, где подружился с архимандритом Спасо-Афанасьева монастыря Корнилием, в схиме Кириллом, с которым впоследствии переписывался; в одном из своих посланий высоко отзывался о мастерстве и работах Феофана Грека, его уме и образованности. В этом письме он и себя называет «изографом».

Ему принадлежат «Житие преподобного Сергия», материалы к которому он начал собирать уже через год после смерти преподобного, а кончил написание около 1417–1418 годов, через 26 лет по смерти Сергия. Оно использовано, часто буквально, в «Житии Сергия» архимандрита Никона. В списках XV века это житие встречается очень редко, а большей частью – в переделке Пахомия Серба. Также написал «Слово похвально преподобному отцу нашему Сергею» (сохранилось в рукописи XV и XVI веков).

Вскоре после смерти Стефана Пермского в 1396 году Епифаний закончил «Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа». Известно порядка пятидесяти списков XV–XVII веков. Епифанию Премудрому приписывается также «Сказание Епифания мниха о пути в святой град Иерусалим», введение к Тверской летописи и письмо тверскому игумену Кириллу.

В 1410-е годы Епифаний вновь поселился в Троице-Сергиевом монастыре, заняв высокое положение среди братии: «бе духовник в велицей лавре всему братству». Умер около 1420 года (не позже 1422 года) в сане иеромонаха.

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

 

В книге «История древней русской литературы» Н.В.Водовозов писал:

«Родился Епифаний, по-видимому, в Ростовской области, но год его рождения точно не установлен. В молодых годах он становится иноком Ростовского монастыря. На этот путь, вероятнее всего, его толкнула жажда знаний. «В граде Ростове, – указывает он сам, – у святого Григория Богослова, в монастыри нарицаемом Затворе близ епископии… книги многы бяху ту доволны».

О том, что в Григорьевском монастыре действительно имелось большое книжное собрание, говорит то, как часто при написании своих произведений Епифаний цитировал древних авторов. В.О.Ключевский в работе «Древнерусские жития как исторический источник» (М., 1871) писал по этому поводу: «По цитатам и трудам его видно, что он читал хронографы, палею, лествицу, патерик и другие церковно-исторические источники». И далее Ключевский называет целый список авторов, с трудами которых Епифаний был хорошо знаком. Однако при этом сам Епифаний очень скромно оценивал свои способности и знания: «Худ разум и промысел вредоумен, не бывшю ни в Афинах от уности, и не научился у философов их ни плетения риторьска, ни витийскых глагол, ни Платоновых. Ни Аристотелевых бесед не стяжал, ни философия, ни хитроречия не навыкох».

В Григорьевском затворе получали образование выдающиеся деятели русской культуры. Здесь встретились пришедший в Ростов из Великого Устюга Стефан и Епифаний Премудрый, подружились, вместе обсуждали прочитанное, часто спорили, проводили ночи в беседах до утра, «распытывая» смысл написанного. По словам Епифания, был Стефан «как древо плодовитое, посаженное у источника водного». Источник водный был в средние века символом мудрости и знания. «И произрос как виноград добродетельный и плод свой дал в свое время». Живя в Григорьевском затворе, Стефан «святые книги писал хитро, и гораздо, и борзо» (хорошо и быстро). «И славятся книги многие до сего дня, которые он своими руками написал трудолюбно». «Желая большего разума... изучил он греческую грамоту, и книги греческие изучил, и добре читал их, и всегда имел их при себе». Все эти оценки и характеристики в полной мере относятся к самому Епифанию, которого считали одним из самых образованных людей своего времени.

Явно в подражание «Слову о полку Игореве» написана «Задонщина», автором которой вполне мог быть Епифаний Премудрый, ознакомившийся со «Словом» в книгохранительнице Григорьевского затвора. Это был исключительно одаренный человек, умевший писать в возвышенном стиле, использовать разговорную речь, а когда это было нужно – подражать языку более древних авторов. Всё это позволяет назвать Епифания Премудрого первым русским профессиональным писателем.

 

ИЗ ЖИТИЯ ДИМИТРИЯ РОСТОВСКОГО

 

Святитель Димитрий Ростовский (в миру Даниил Саввич Туптало) родился в декабре 1651 года в селе Макарове Киевской губернии. Учился в Киево-Братской коллегии, в 1668 году принял постриг в Киевском Кирилловском монастыре, в 1669 году рукоположен во иеродиакона, а в 1675 году во иеромонаха и назначен проповедником в Чернигов. В этой должности Димитрий трудился до 1677 года и прославился многочисленными проповедями. Несколько лет путешествовал по монастырям Украины, писал свой «Диарий» (записки на польском языке), в которых делал записи о событиях на Украине, Польше, Москве. В 1681 году возведен в сан игумена и назначен в Свято-Спасский монастырь в Чернигове. В 1684 году переехал в Киево-Печерскую Лавру где получил послушание составлять жития святых.

В 1701 году переезжает в Москву для назначения на Тобольскую кафедру, но по причине болезни в 1702 году указом Петра I был определен на Ростовскую митрополию. Прибыв в епархию, Димитрий после молебна в Зачатьевской церкви Яковлевского монастыря определил себе место погребения, сказав «се покой мой, зде вселюся во век века». Заботился о просвещении и нравственности населения, боролся с невежеством и пьянством, расколом и ересями. Им основано славяно-греческое училище с преподаванием греческого.

Прославился как составитель сборников житий святых, проповедей, драм, стихов. Академик Д.С. Лихачев считал Димитрия Ростовского «последним писателем, который имел огромнейшее значение для всей православной Восточной и Южной Европы». Тексты двух его пьес – «Рождественская драма» и «Успенская драма» –сохранились до наших дней. Написал доступное для простого народа сочинение против раскольников – «Розыск о раскольнической Брынской вере». В течение 20 лет писал знаменитые «Четьи-Минеи» – жития святых, которые выдержали множество изданий и стали любимым житийным сборником в России, который после Евангелия имел огромное влияние на верующее русское общество.

Скончался Димитрий Ростовский в 1709 году. В гроб положили черновики его незаконченных произведений. Он стал первым святым, канонизированным к общерусскому почитанию в синодальный период, а также единственным, прославленным в XVIII веке. День памяти святителя 4 октября.

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

 

По заказу императрицы Елизаветы Петровны была изготовлена серебряная рака, в которую 25 мая 1763 года были переложены мощи Дмитрия. Прибывшая в Ростов императрица Екатерина Вторая вместе с другими высшими церковными иерархами несла носилки с мощами Дмитрия Ростовского.

«Златоуст российской словесности», «Пастырь добрый», «Цевница духовная», «Звезда всю страну ученьми и чудесы озарившая», «Райская ветвь Малороссии», «Святитель с медоточивыми устами» – так называли Дмитрия Ростовского после его смерти. При жизни ему покровительствовали гетман Украины Мазепа и император Петр Первый. О литературном творчестве Дмитрия Ростовского высоко отзывался Ломоносов и Державин.

Тургенев говорил: «Кому в России не известны его великие заслуги церкви, прославленные и по смерти даром чудотворения? Кто из нас не читал его творений и не умилялся теплым чувством, с которым они написаны?».

Толстой признавался: «Вообще по языку я предпочитаю простоту и удобопонятность и сложность языка допускал бы только тогда, когда он живописен и красив, каким он часто бывает у Димитрия Ростовского».

Между тем сам митрополит скромно оценивал свою литературную деятельность: «В книгописательстве иное быть историком, иное толкователем, иное нравоучителем. Однако же я, грешный, все то смешал, как горох с капустой, желая иметь книжицу оную наподобие заметок и примечаний, чтобы было что нужное порой к проповеди».

По завещанию митрополита, в гроб были положены его «черновые бумаги», т.е. черновики. Можно предположить, что у странного предсмертного наказа митрополита было очень простое объяснение: его творчество выходило за рамки церковных догм, не всеми своими мыслями он мог поделиться с современниками, потому и взял самые сокровенные записи с собой в могилу. Но не исключено, что за этим наказом стояли не религиозные, а какие-то другие мотивы.

Не следует забывать, что Дмитрий Ростовский жил в очень сложное, переломное время, реформы Петра Первого болезненно ударили не только по Русской православной церкви, но и по старинным традициям, обычаям, образу мыслей. Наконец, только что состоялась Полтавская битва, в которой по разные стороны оказались два покровителя Дмитрия Ростовского – Мазепа и Петр Первый. Возможно, у Дмитрия Ростовского – украинца по рождению, было свое представление об отношениях России и Украины. Да и литературное творчества ростовского митрополита, возможно, не ограничилось лишь теми произведениями, которые нам известны.

 

ИЗ ЖИТИЯ АРХИЕПИСКОПА ВАССИАНА

 

Ростовский архиепископ Вассиан (? – 1481) – один из самых значительных русских церковно-политических деятелей и духовно-политических мыслителей второй половины XV в. Год его рождения неизвестен, но известно, что он был монахом Пафнутиево-Боровского монастыря, затем игуменом Троицкого монастыря и архимандритом Новоспасского монастыря в Москве. В 1468 году был возведен в сан архиепископа Ростовского и стал одним из ближайших сотрудников великого князя Московского Ивана III Васильевича, был духовником московского правителя, крестил его детей. В ряде памятников того времени владыка Вассиан называется «духовным отцом» московского государя.

В сентябре 1480 года войско хана Большой Орды Ахмата подошло к границе русского государства. Но русские войска успели преградить путь ордынцам. Началось знаменитое «Стояние на Угре». Архиепископ Вассиан Ростовский сначала устно потребовал от Ивана III решительных действий, затем обратился к нему со знаменитым «Посланием на Угру». Одновременно написал воззвание к русским воинам. Твердая позиция Вассиана оказала серьезное влияние на решение Ивана III вступить в борьбу с Ахматом. «Стояние на Угре» окончилось бегством ордынцев и окончательным освобождением Руси от монголо-татарского ига.

Родина мужественного архиепископа Вассиана – деревня Рылово Савинской волости на реке Луте, где «По Хлебниковскому летописцу» в XV веке стояла хижина Ратая-Степы, сын которого Василий поступил в монашество под начало св. Пафнутия Боровского и впоследствии стал архиепископом ростовским Вассианом».

В «Послании на Угру» Вассиан Рыло не только призывал Ивана Третьего покончить с зависимостью от Орды, но нарисовал образ идеального государя, все помыслы и действия которого должны быть подчинены интересам народа и государства. Здесь впервые в истории русской духовно-политической мысли московский государь официально именовался титулом «царь», который до этого могли носить или византийские императоры, или ордынские ханы.

Помимо высокой гражданственности, Вассиан обладал литературным талантом и тонким художественным вкусом. Именно он заказал лучшим в Русской земле живописцам Дионисию и его товарищам роспись икон для Успенского собора в Москве.

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

 

В написанной в середине XVI века «Казанской истории» приводится рассказ о том, как, став ханом Большой Орды, Ахмат послал великому князю московскому Ивану Васильевичу «басму» со своим изображением – «парсуной» и требованием дани. Не испугавшись угрозы татарского хана, Иван Третий плюнул на портрет хана, бросил его на землю и растоптал ногами, а татарских послов приказал перебить. Лишь одного оставил в живых, приказав ему передать хану: «Что сделал я с послами твоими, тоже и с тобой сделаю, если не прекратишь, беззаконный, досаждать нам». Хан, услышав об участи своих послов, «распалился великой яростью» и, собрав всю свою силу, пошел на Русь, к реке Угре, похваляясь, что приведет великого князя в Орду связанным и «замучает горькими муками». В 1879 году художник А.Д.Кишенко проиллюстрировал этот летописный рассказ картиной «Иван III разрывает ханскую грамоту с требованием дани», но насколько этот рассказ достоверен – остается только гадать. Более вероятны причины выступления Ахмата, изложенные в других летописях – невыплата дани и подстрекательство Казимира, обещавшего Ахмату военную помощь. Но чем бы ни был вызван поход, Русское государство оказалось к нему подготовлено. Ни сопротивление трусливой русской знати, ни враждебность немецкого Ливонского ордена, ни противодействие Польши и Литвы не могли остановить ход истории, процесс избавления Русского государства от ненавистного ига. После гибели Ахмата «скончались цари ордынские, – пишет автор «Казанской истории». – Божиим промыслом погибло царство и власть Золотой Орды. Тогда великая наша Русская земля освободилась от ярма и покорения басурманского и начала обновляться, как будто зима сменилась тихою весною».

Хотя великий князь не решился на прямое военное столкновение с Ахматом, но и не послушался советов тех, кто предлагал отступить, смириться с властью Орды. Иван Третий выбрал выжидательную тактику – и она дала свои плоды. Но кто знает, как бы сложились события на Угре, если бы не послания Вассиана, которые придали мужества и русским воинам, и великому князю. Во многом благодаря этим посланиям в русском государстве «утвердилось положение о богоизбранности великих князей. Для XV века это означало независимость Руси от татарского владычества». С 1485 года Иван Третий именует себя «Великий князь всея Руси», а Иван Грозный официально примет царский титул.

Так после Сергия Радонежского, вдохновившего Дмитрия Донского на Куликовскую битву, другой ростовец Вассиан Рыло родом из деревни Рылово пламенным словом внес свой вклад в окончательную победу над поработителями.

 

ИЗ ЖИТИЯ ПАТРИАРХА ФИЛАРЕТА

 

Патриарх Филарет, в миру Феодор Никитич Романов (ок. 1554 – 1 октября 1633) – церковный и политический деятель Смутного времени и последующей эпохи; Патриарх Московский и всея России (1619–1633). Первый из рода Романовых, носивший именно эту фамилию, двоюродный брат царя Феодора Иоанновича, племянник царицы Анастасии – первой жены Ивана Грозного.

В 1590-е годы занимал ряд государственных и военных постов: был псковским наместником, участвовал в переговорах с послом императора Рудольфа II, служил воеводой в ряде полков. Вместе с другими Романовыми, подвергшимися опале при Борисе Годунове, в 1600 году был насильно пострижен в монахи под именем «Филарет», что должно было лишить его прав на престол.

В 1605 году был освобожден из Антониево-Сийского монастыря Лжедмитрием I и назначен митрополитом Ростовским. В 1608 году войска Лжедмитрия II под предводительством Сапеги и Лисовского ворвались в Ростов и с бою взяли последний оплот ростовцев – Успенский собор, где укрылись дети, старики, женщины вместе с митрополитом Филаретом. Со словами вразумления обратился он к ворвавшимся врагам, но никому не было пощады, и все искавшие защиты в храме были перебиты, а Филарет взят в плен и отправлен в Тушинский лагерь, где играл роль «нареченного патриарха». При этом Филарет представлял себя перед врагами самозванца как его «пленник» и не настаивал на своем патриаршем сане.

В 1610 году он был отбит у тушинцев, вскоре принял участие в свержении Василия Шуйского и стал активным сторонником семибоярщины. В принципе не возражал против избрания царем сына польского короля Владислава Сигизмундовича, но требовал, чтобы тот принял православие.

Участвовал в переговорах с польским королем Сигизмундом III под Смоленском. Отказавшись подписать подготовленный польской стороной окончательный вариант договора, в 1611 году был взят в плен. В 1619 года в порядке обмена пленными в соответствии с условиями Деулинского перемирия 1618 года был освобожден и торжественно встречен в Москве сыном Михаилом, избранным к тому времени на русский престол. До конца жизни официально считался соправителем Михаила и, оставаясь патриархом, фактически руководил московским государством.

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

 

В книге «Элементарный курс всеобщей и русской истории», рекомендованной «для мужских и женских гимназий, реальных, городских и уездных училищ» и выдержавшей до революции 32 издания, автор учебника Беллярминов писал:

«Для избрания царя воеводы созвали в Москву Земский собор, который после трехдневного поста приступил к совещанию. Члены собора единодушно избрали на престол Михаила Феодоровича Романова. Отец Михаила, боярин Феодор Никитич, приходился племянником первой супруге Иоанна Грозного, Анастасии Романовне. При избрании на престол Михаилу Феодоровичу было 16 лет, он жил со своею матерью в Ипатьевском монастыре на р. Волге, недалеко от г. Костромы. Отряды поляков, бродившие во многих местах России, узнав об избрании Михаила, решились отыскать его местопребывание и убить, как соперника царевича Владислава. Но царь был спасен крестьянином села Домнина, Иваном Сусаниным, который взялся проводить поляков к местопребыванию царя, но вместо того намеренно завел их в лес. Поляки, видя, что они обмануты, убили его, но и сами погибли от голода. Сделавшись царем, Михаил наградил семью Сусанина землею и освободил ее со всем потомством от податей».

Случилось это в 1619 году, когда из польского плена вернулся отец первого русского царя Филарет. Один из современников писал о нем: «Нравом опальчив и мнителен, а владетелен таков был, яко и самому царю бояться его, бояр же всякого чина людей царского синклита зело томляше заключениями и иными наказаниями».

После возвращения из польского плена Филарет был официально утвержден в сане патриарха и получил титул «Великого государя», став соправителем сына Михаила, а, по сути, взяв в свои руки всю государственную власть. И тут же появилась жалованная грамота зятю Сусанина – Богдану Собинину. Так появилось подозрение, что историю со спасением Михаила выдумал деятельный Филарет, чтобы укрепить идею богоизбранности царя. Впрочем, возможно, ему даже ничего не пришлось выдумывать, надо было только подобрать человека, подходящего для роли спасителя. Видимо, исчезнувшей зимой 1613 года Иван Сусанин подошел для этой роли лучше других. Можно предположить, что дочь Сусанина и ее муж Богдан Собинин тоже соответствовали требованиям к наследникам героя, спасшего царя.

«В истории Сусанина достоверно только то, что этот крестьянин был одною из бесчисленных жертв, погибших от разбойников, бродивших по России в смутное время, – писал историк Костомаров. – Действительно ли он погиб за то, что не хотел сказать, где находится новоизбранный царь Михаил Федорович, это остается под сомнением».

 

ИЗ ЖИТИЯ ИОНЫ СЫСОЕВИЧА

 

Иона Сысоевич (ок. 1607 – 20 декабря 1690) – в 1652–1690 годах митрополит Ростовский и Ярославский, сподвижник патриарха Никона. Он развернул в своей митрополии грандиозное строительство, плодами которого стали Ростовский кремль и перестройка близлежащих монастырей.

Родился в семье священника Сысоя, служившего на погосте близ деревни Ангелово недалеко от города Ростова. Был иноком в Воскресенском монастыре города Углича, позже стал архимандритом Белогостицкого, в 1646–1652 годах – Авраамиевского ростовских монастырей. В 1652 году был рукоположен в епископа патриархом Московским и Всея Руси Никоном и возведен в сан митрополита Ростовского и Ярославского. В 1654 и 1656 годах присутствовал в Москве на Соборах об исправлении церковных книг.

Охлаждение отношений между царем Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном привело последнего к самовольному оставлению кафедры – в 1658 году он удалился в Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь. В результате этого в 1664 году Иона Сысоевич стал местоблюстителем Патриаршего престола. Когда опальный патриарх Никон неожиданно вернулся в Москву, Иона Сысоевич принял у него благословения, за что был удалён от управления делами патриархии и отправлен назад в Ростовскую митрополию. Создал знаменитые ростовские звоны, а самый большой колокол назвал в честь своего отца «Сысоем».

Митрополит Иона Сысоевич устроил в своей епархии несколько новых церквей и украсил существовавшие ранее монастыри и церкви. При нем были построены Введенская и Никольская церкви в Авраамиевом монастыре, Благовещенский собор и Михаило-Архангельская церковь в Белогостицком монастыре, стены и башни Митрополичьего двора и его церкви Воскресенская и Григорьевского затвора, Белая, Отдаточная и Ионинская палаты, церковь Спаса на Сенях, Сретенская церковь, звонница, убранство ворот и трапезной Борисоглебского монастыря, звонница Ростовского собора, собор Петровского монастыря, церковь Иоанна Богослова в Митрополичьем дворе, Троицкий собор в Спасо-Яковлевском монастыре, комплекс Воскресенского монастыря в Угличе, Митрополичий двор в Ярославле. Скончался Иона Сысоевич 20 декабря 1690 года, погребен в Ростовском кафедральном соборе.

 

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

 

Возведение Ростовского кремля – этого бесценного сокровища Ростова Великого – до сих пор остается событием загадочным, необъяснимым. У многих, кто впервые видит Ростовский кремль, возникает вопрос: для чего в центре русского государства, которому в то время не грозила прямая военная опасность, была возведена такая мощная крепость? Но не менее интересно и другое – на какие средства ростовский митрополит Иона Сысоевич на протяжении тридцати лет занимался этим грандиозным строительством? В своей книге «Ростов» М.Н.Тюнина так ответила на этот вопрос:

«Ростовская митрополия была богатым феодалом. По переписи 1678 года ей принадлежало 16118 крепостных, много земли, леса, соляных варниц, различных угодий и вотчин в уездах: Ростовском, Ярославском, Белоозерском, Велико-Устюжском, Вологодском и других. Для управления ими была создана особая система со штатом в 269 человек. Помимо этого, огромные доходы давали церковные службы, часовни, крестные ходы, кружечные сборы у икон, вклады богатых людей».

Всё правильно, всё логично, но вся ли это правда о строительстве Ростовского кремля? Оно началось в 1664 году, указанная выше перепись была составлена спустя четырнадцать лет, но по ней никак не чувствуется, что такое грандиозное строительство хоть чуточку сказалось на финансовом положении Ростовской митрополии. Были и другие богатые митрополии, но они не занимались таким небывалым по масштабам строительством. И где? Не в Москве, не в Киеве, не в Новгороде, а в Ростове, который к тому времени, как ни прискорбно, уже утратил свое былое значение и величие. Позади была польская интервенция. В октябре 1608 года к Ростову подошли войска Сапеги и Лисовского, ростовская рать под началом воеводы Третьяка Сеитова была разбита, отряды казаков и шляхтичей ворвались в город, штурмом взяли Успенский собор, где вместе со своим митрополитом Филаретом – отцом будущего царя Михаила Романова – укрывались ростовцы. Город в прямом, не в переносном смысле, был предан огню и мечу.

Были разграблены ценности не только Успенского собора, но всех церквей Ростова. По сути, после польской интервенции город начал строиться заново. Но в 1654 году случилась новая страшная беда – эпидемия чумы, после которой город опять обезлюдел. И вдруг всего через десять лет Иона Сысоевич начинает строительство митрополичьего двора, масштабы которого изумляют и сейчас. Невольно складывается впечатление, что помимо объективных причин, обусловивших это грандиозное строительство, было какое-то субъективное, но решающее обстоятельство, остающееся неизвестным.

 

ЛИТЕРАТУРНОЕ СЕМИБРАТОВО

 

КРАЕВЕД ПЕТР АЛЕКСАНДРОВИЧ СЕРГЕЕВ

 

Петр Александрович Сергеев родился 16 (29) января 1889 года в Омске, в дворянской семье. Мать была учительницей, отец дослужился до звания генерал-майора. По окончании кадетского корпуса П.А.Сергеев был зачислен юнкером Константиновского артиллерийского училища, затем поступил в Николаевскую военную академию при Генеральном штабе, после начала первой мировой войны отправился на фронт, был ранен, дважды контужен, награжден Георгиевским оружием, орденами св. Анны 3-й и 4-й степеней и св. Станислава 2-й и 3-й степеней. Октябрьскую революцию встретил в звании капитана Генерального штаба, был назначен начальником дивизии Белой армии Донского казачества, попал в плен, оказался на принудительных работах в Тульском лагере, в 1922 году был освобожден и амнистирован. Служил преподавателем пехотной школы, являлся ученым секретарем Тульского гарнизонного военно-научного кружка. В 1923 году был демобилизован и направлен на работу в созданный при ВЦСПС Центральный институт труда, где заведовал военной секцией. В 20-е годы печатался в журналах «Выстрел», «Военный вестник», «Техника и снабжение Красной Армии». Выходит ряд книг П.А.Сергеева по военному делу: «Проблемы научного управления», «Управление ротою, эскадроном, батареей», «НОТ и военное дело», «Техника военно-научной работы». Был активным членом Военно-научного общества, читал лекции командному составу Приволжского военного округа, за что получил благодарность командования. Неожиданно последовала административная высылка в Сибирь. Возможно, среди его слушателей оказались те, против кого он воевал в гражданскую войну. Работал в Иркутске членом-корреспондентом Восточно-Сибирского отделения Русского географического общества, написал ряд монументальных, до сих пор неопубликованных трудов по этнографии Сибири, читал лекции по экономике и планированию в нескольких сибирских институтах. Видимо, что-то связанное с «белогвардейской» биографией, случилось в 1930 году, когда он оказывается сначала на лесозаводе, потом в лесопромышленном тресте «Красдрев» начальником планового сектора, где «за безупречную работу» тоже получает благодарности.

В 1936 году произошел очередной поворот в судьбе П.А.Сергеева: его снимают с работы и отправляют в город Тутаев Ярославской области. В 1939 году он назначается начальником планового отдела термоизоляционного завода в деревне Исады. В 1954 г. уходит на пенсию и с этого времени полностью отдается краеведческой работе. Именно к нему – бывшему белогвардейскому офицеру – обратился Ростовский райком КПСС, когда из Москвы пришло письмо с просьбой дать развернутую информацию о поселке Cемибратово для Большой Советской Энциклопедии. Он незамедлительно откликнулся на эту просьбу, выполнив ее как всегда добросовестно и с глубоким знанием дела. Достаточно сказать, что составленный им библиографический справочник Ярославской области, хранящийся в Ростовском филиале Государственного архива Ярославской области, вмещает в себя 45 тысяч справок по вопросам истории революционного движения, промышленности, сельского хозяйства и культуры области, а вышедшая из печати в 1924 году библиография Ярославской губернии, составленная Н.Г.Огурцовым, содержала всего 19 тысяч справок и охватывала главным образом дореволюционный период.) Всего фонд П.А.Сергеева состоит из 213 дел. Среди опубликованных работ П.А.Сергеева, кроме статьи о Семибратове в энциклопедии, очерк «Исадские мельницы», напечатанный в 1960 году в «Краеведческих записках Ярославского областного краеведческого музея», в газетах Ростова и Ярославля были опубликованы очерки «Прошлое и настоящее п. Семибратово», Торговое птицеводство в с. Макарово-Семибратово», «Термоизоляционный завод – детище первого пятилетнего плана», «Рабочий поселок Семибратово», «О местных ресурсах Ростовского района и забытых краеведах», «Замечательные люди Ростовского края». Но основную часть наследия П.А.Сергеева составляют неопубликованные материалы, в частности библиографии: «Сельская местность Ростовского района Ярославской области», «А.Я.Артынов и его фамилия», «Литература о рабочем поселке Великое Гаврилов-Ямского района», «Укрепления в Ростовском районе Ярославской области». Все это свидетельствует, что в Семибратове жил замечательный краевед, проделавший уникальную исследовательскую работу и достойный нашей памяти.

 

ЖУРНАЛИСТ РОМАН ДМИТРИЕВИЧ ЕРМАКОВ

 

Роман Дмитриевич Ермаков родился в деревне Новоселка Ростовского района Ярославской области. Окончив школу, поступил в Ленинградское летное училище, но после неудачного прыжка с парашютом был комиссован. Армейскую службу прошел в фотолаборатории при аэродроме. Затем закончил Ростовский сельскохозяйственный техникум, работал электриком на Термозаводе, где стал активным комсомольским рабкором, секретарем комитета ВЛКСМ, не раз вступал в конфликты с руководством завода. Его первые публикации, отличающиеся смелой гражданской позицией и живостью изложения, казалось бы, обыденных производственных тем, появились в газете в 1956 году. Вскоре он был приглашен на работу в редакцию ростовской районной газеты, где прошел путь от рядового корреспондента до исполняющего обязанности редактора газеты. Его статьи, очерки, заметки, фотографии появлялись чуть ли не в каждом номере газеты. Одновременно он быль назначен заместителем председателя Ростовского комитета народного контроля, в 60-х гг. закончил в Ярославле Высшую партийную школу при ЦК КПСС. Член Союза журналистов СССР, он был добрым наставником молодых ростовских журналистов, которые учились у него принципиальности, трудолюбию, журналистскому мастерству. Из–за конфликта с партийными органами Роман Дмитриевич был вынужден уйти из редакции газеты, однако продолжал заниматься журналистской деятельностью. Работал начальником отдела кадров передвижной механизированной колонны, мастером на Термозаводе, где в той же должности работала его жена Антонина Александровна. Несмотря на плохое состояние здоровья и инвалидность, он согласился вернуться в штат районной газеты, чтобы освещать в ней «семибратовскую» тему. С полным основанием его можно назвать летописцем Семибратова, отразившим на страницах газеты современную жизнь Термозавода и Семибратовского завода газоочистительной аппаратуры, поселка Семибратово и его людей. Очерк Р.Д.Ермакова «Некрасов в Ростовских краях», по сути, открыл некрасовскую тему в местном краеведении. Умер Роман Дмитриевич Ермаков 30 июля 1996 года, почти до последних дней продолжая сотрудничать с ростовской газетой. С небольшим перерывом его журналистский стаж составил почти 40 лет.

 

КРАЕВЕД, УЧИТЕЛЬ И ПОЭТ МИХАИЛ БОРИСОВИЧ СУДАРУШКИН

 

Родился 3 июля 1977 г. в Ярославле, в 1983 году семья переехала в Семибратово. Закончил исторический факультет Ярославского государственного педагогического университета им К.Д.Ушинского, тема дипломной работы: «Использование материалов о малой родине в процессе преподавания краеведения в сельской школе». Работал учителем истории в селе Татищев-Погост, редактором литературно-исторического журнала «Русь», сотрудником Семибратовской поселковой библиотеки, психологом вечерней школы, руководил краеведческим кружком Семибратовской средней школы. Автор книг «О семи братьях-сбродичах, заповедной Кураковщине и несбывшейся мечте» – первой книги об истории поселка Семибратово (1998), «Расследуя старинные преданья» (1999), «Путешествие к истокам» («2000), «Уроки Ростовской истории», – посвященных истории Ростовского края, поэтического сборника «Зазеркалье» (2002), методического пособия для преподавания краеведения в Семибратовской средней школе «История Семибратова в легендах, документах и преданиях», методического пособия для преподавания краеведения в школах Ростовского района «Древняя истории Ростовского края в легендах, документах и преданиях», краеведческого исследования «В России центр – на периферии» и книги «Расстрелянное детство» (2001). В литературно-историческом журнале «Русь» были опубликованы его очерки «Новоявленный мученик полковник Перхуров», «Тоскливое времечко выпало...» (под псевдонимом «Михаил Уваров», «Сказка о том, как братья-сбродичи хотели женить Алешу Поповича», участвовал в издании книг «Полвека на службе экологии», «Повесть школьных лет», «Ростовский изборник», был одним из создателей и ответственным секретарем семибратовских газет «Истоки» и «Большая перемена». Им была разработана концепция Сергеевских краеведческих чтений и Семибратовского краеведческого музея «История Кураковщины», изложенная в статье «Каким быть школьному музею» в книге «Повесть школьных лет» (2001). Печатался в газетах «Трибуна», «Россия», «Северный край», «Золотое кольцо», «Караван-рос», «Ростовский вестник» и др. Всего при жизни им было опубликовано 10 отдельных изданий и около 50 публикаций в средствах массовой информации. На стихи Михаила Сударушкина известным московским композитором Иваром Арсеевым и его ученицей из Семибратова Анастасией Масловой написано несколько песен.

Умер 30 сентября 2001 г., на 25-м году жизни. После смерти вышли его поэтические сборники «Последние стихи», «Эпитафия», краеведческие книги «Рассказы о ростовской истории» (2002), «Путешествие из Ростова в Ярославль» (2004). На смерть талантливого юноши из Семибратова откликнулись газеты Ярославля, Москвы, Санкт-Петербурга, Твери.

При жизни Михаила Сударушкина так и осталась нереализованной его мечта создать в Семибратове литературно-краеведческий музей, материалы для которого он собирал в последнее время.

 

КРАЕВЕД И ПОЭТ ГЕОРГИЙ СЕРГЕЕВИЧ ЗАЛЕТАЕВ

 

Георгий Сергеевич Залетаев родился 31 августа 1923 года в Ростове, здесь же закончил школу. После окончания в 1941 году Военно-морского авиационно-технического училища служил на Тихоокеанском флоте метеорологом. В июле 1942 года был направлен на курсы военных переводчиков разведотдела Тихоокеанского флота. В 1943 году поступил на Морской факультет Военного института иностранных языков, где учился до 1948 года. За время учебы в институте направлялся для выполнения заданий командования на Северный флот, где служил на крейсере «Мурманск», с января по ноябрь 1945 год – в группу связи особого назначения Черноморского флота. В 1946 году был командирован в распоряжение советской части Союзного контрольного совета для Японии, в 1947 году – в Германию, где работал в промышленном отделе Советской военной администрации. После демобилизации в 1953 году работал учителем английского языка в селе Поречье Ростовского района и директором вечерней школы.

Целый период жизни Георгия Сергеевича – с 1958 по 1968 год – связан с Институтом геологии и геофизики Сибирского отделения Академии наук СССР, где он работал в геологических полевых отрядах, побывал в Туве, Хакасии, Якутии, на Камчатке. Здесь им было написано множество научных работ, опубликованных в журнале «Геологическая изученность СССР» и в местных газетах, в том числе об охране окружающей среды. С 1968-го по 1983 год работал в Семибратовском филиале НИИОГАЗ, сначала старшим научным сотрудником, затем заместителем заведующего отделом научно-технической информации, с 1976 года – заведующим отделом, сменив на этом посту писателя-фронтовика Константина Григорьевича Брендючкова, с которым у него были близкие, дружеские отношения. Теплые отношения связывали его и с другими известными семибратовцами: литературоведом и поэтом Олегом Пантелеймоновичем Поповым, талантливым журналистом Виктором Федоровичем Мамонтовым.

За годы жизни Георгий Сергеевич был награжден 15 правительственными наградами, но самой дорогой считал для себя медаль «За оборону Заполярья». Как специалист, в совершенстве владевший английским языком, Георгий Сергеевич неоднократно выступал в роли переводчика на встречах с иностранными делегациями не только в Семибратове, но и в Московском головном институте НИИОГАЗ. Рассказывая о Георгии Сергеевиче, невозможно не сказать теплых слов о его жене Антонине Артемьевне, с которой он прожил долгие годы согласия и любви. Во время войны она также служила в армии, с апреля 1942 года была начальником поста отдельного батальона воздушного наблюдения, оповещения и связи. В 1969–1978 гг. работала в СФ НИИОГАЗ.

Георгий Сергеевич печатался в журналах «Советский воин», «Природа», «Сибирские огни», в газетах «Советская Сибирь», «Вечерний Новосибирск», «Северный рабочий». Его имя хорошо известно читателям ростовской районной газеты, где в 1939 году он опубликовал первый рассказ. С литературно-историческим журналом «Русь», редакция которого находилась в Ростове, он начал сотрудничать сразу после создания журнала, здесь публиковались его стихи, краеведческие и публицистические статьи.

До последних дней жизни Георгия Сергеевича интересовало всё, что связано с историей Ростовского края. Так, он написал первую развернутую рецензию на краеведческую книгу Михаила Сударушкина «Рассказы о ростовской истории», в которой коснулся истории ростовского краеведения. В заводской газете «На страже экологии» опубликовал статью с оригинальными размышлениями о прошлом и будущем ОАО «ФИНГО».

Обладая явным поэтическим талантом, Георгий Сергеевич не относился к нему всерьез, отказывался от предложений издать свой поэтический сборник. И только после смерти Георгия Сергеевича, последовавшей 24 августа 2004 года, его родные и близкие собрали стихи из рукописей, газет и коллективных сборников и издали их отдельной книгой – «Раз есть душа – то, значит, есть бессмертие…», которая дает представление о личности этого одаренного человека.

 

ЖУРНАЛИСТ И КРАЕВЕД ВИКТОР ФЕДОРОВИЧ МАМОНТОВ

 

Виктор Федорович Мамонтов родился 22 мая 1925 г. в городе Урень Горьковской области. Службу в армии проходил в годы Великой Отечественной войны. Воевал в Прибалтике и на Дальнем Востоке, награжден медалями «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», «За победу над Японией». После войны работал секретарем районной газеты. Высшее образование получил на историко-филологическом факультете Горьковского государственного университета. По окончании его работал учителем истории в школах области, журналистом районной газеты, инструктором идеологического отдела и заведующим отделом пропаганды и агитации Уреньском райкома КПСС. Однако партийная служба не задалась, и он возвращается в местную печать. В 1970 г. переезжает в Семибратово и начинает работать в ростовской районной газете «Путь к коммунизму», где публиковал в основном краеведческие статьи, в частности – серию статей «Вокруг озера». Появилась его стараниями рубрика «Века и лица», рассказывающая о подвижниках культуры и государственных деятелях Ростовского края. «Он шел по жизни напролом, не сгибаясь ни перед кем, боролся с несправедливостью. Его глаза светились дерзкой отвагой и добротой. Постоять за себя он умел», – вспоминала семибратовская учительница А.П. Шлепакова.

В 1973 г. В.Ф. Мамонтов уходит из редакции «по собственному желанию» и устраивается учителем истории в Семибратовском ПТУ-33. По его личному делу рассыпаны благодарности. Он не пренебрегал общественной работой, которую, по его меткому наблюдению, «никто не любит и не умеет делать». Состоит председателем Семибратовской лекторской группы общества «Знание», читает лекции перед разной аудиторией. Активно занимается краеведением, организовывает походы, экскурсии, поездки по городам Золотого кольца. В серии статей «Ростовская литература старого периода» Виктор Федорович рассказал о судьбе других литературных памятников, так или иначе связанных с Ростовом. О замечательных земляках повествуют его очерки «Ирина Луговская», «Патриот земли Ростовской» (о Т.Ю.Луговском), «Степан Бородатый», «Сказание об Александре Поповиче и Юрии Всеволодовиче». В серии статей «Поиск» поведал о своей попытке найти уникальную икону Богоматери из церкви села Угодичи. В очерке «Мы были в XI веке» рассказал о работе Волго-Окской экспедиции Института Археологии Академии наук СССР на территории Сарского городища. Определенное место в его работе занимает полемика по различным вопросам истории и культуры, в частности – о времени строительства Ростовского кремля.

Когда было принято решение создать музей Семибратовского завода газоочистительной аппаратуры, В.Ф. Мамонтов с энтузиазмом окунулся в эту работу. Однако, собрав большой материал по истории завода, в 1989 году В.Ф.Мамонтов умер, не доведя дело до конца. Только 15 лет спустя музей был открыт. Создатели музея не раз с благодарностью вспоминали В.Ф.Мамонтова, оставившего в наследство свои материалы в идеальном порядке. Эти же материалы облегчили работу над книгой, посвященной истории ОАО «ФИНГО».

 

ПИСАТЕЛЬ И ЖУРНАЛИСТ ИГОРЬ ИВАНОВИЧ СОБЧУК

 

Игорь Иванович Собчук родился 17 июня 1913 года на Украине, в селе Русаковцы Каменец-Подольской области. В 1935 году закончил Московский автотранспортный институт и получил специальность инженера-конструктора. Работал на ряде механических заводов, в 1956 году был принят на должность главного инженера Семибратовского завода газоочистительной аппаратуры. Впоследствии работал собственным корреспондентом журнала «Огонек», где неоднократно появлялись его статьи и заметки.

В 1959 году в Костромском книжном издательстве вышла повесть И.И.Собчука «Судостроители». Действие повести начинается еще в довоенную пору, в числе героев книги секретарь парткома и директор судостроительного завода, молодые инженеры и рабочие, осуществляющие строительство судна с ракетным двигателем. Для усиления интриги в духе времени на страницах повести появляется немецкий агент и предатель из бывших монархистов, пытающиеся завладеть уникальным проектом. Действие повести значительно оживляет любовная линия, написанная более яркими, реалистическими красками.

В 1966 г. в издательстве «Советский писатель» тиражом 30 тысяч экземпляров вышел роман И.И.Собчука «Опасные сечесные сечения» посвящен нашей советской молодежи. Любовь и ненависть, честность и подлость, верность долгу и предательство, правда и обман, жизнь, отданная людям, и эгоизм – таков круг морально-этических вопросов, решения которых ищет автор романа. В мире больших и светлых идей, с любовью к своему труду и непоколебимой верой в завтрашний день живут молодые герои романа – Лида Удалова, от лица которой ведется повествование, и ее товарищи по кораблестроительному институту, будущие «корабелы», и их старшие товарищи, руководители института, рабочие и инженеры судостроительного завода в Ленинграде. Это наши современники в лучшем и полном смысле этого слова, носители подлинной социалистической морали, люди, идущие к коммунизму. Борьба этих честных людей с мещанством и обывательской подлостью, которые пытается скрыть свое истинное лицо за трескучим набором громких фраз, и составляет сюжетную основу романа И.Собчука».

В конце книги было указано, что автор работал над романом с 1957 по 1963 год в Ленинграде, на Урале, в Москве, но целиком роман был завершен в Семибратове, в доме на улице Некрасова, где Игорь Иванович проживал с супругой и сыном до самой смерти 17 января 1975 году. Через 4 года безвременно скончался сын Сергей. Кроме многочисленных публикаций в журнале «Огонек», в журнале «Юность» была напечатана повесть Игоря Ивановича Собчука «А розу отлейте сами», написанная, несомненно, человеком одаренным и многое пережившим.

 

УЧИТЕЛЬ И ПОЭТЕССА ИРИНА БОРИСОВНА ПУАРЭ

 

Ирина Борисовна Пуарэ родилась 17 апреля 1921 года в городе Нахичевань-на-Дону, ставшем впоследствии Пролетарским районом Ростова-на-Дону. Детство и юность прошли в Костромской и Ивановской областях. Закончила курсы по подготовке преподавателей при Костромском учительском институте, там же начала писать стихи, посещала литературную группу. Затем поступила в Ярославский педагогический институт, но учебу прервала Великая Отечественная война. Работала избачом и учителем в деревне Облесцево Ярославского района, педагогический институт закончила уже после войны. Была директором Сулостской школы, заведующей Ростовским РОНО. В 1960 году была назначена директором Семибратовской средней школы, которая в том же году переехала в новое здание на улице Павлова. Ветеран педагогического образования Н.Н.Потемина вспоминала: «В этот период в школе был идеальный порядок и чистота, паркетные полы всегда натерты до блеска. На высоте была методическая и преподавательская работа. Осваивались новые программы. Многие учителя были руководителями районных методических объединений».

Немало творческих мероприятий было осуществлено Семибратовской школой под руководством Ирины Борисовны: начали деятельность клуб «Поиск», пионерский кинотеатр «Чайка», школьное лесничество, лекторий по эстетике. Ирина Борисовна дала путевку в педагогику большому отряду семибратовских учителей, для которых она была добрым другом, мудрым наставником, Учителем с большой буквы. На энергичного директора и талантливого педагога обратили внимание в Москве, пригласили на работу в Министерство просвещения РСФСР, спустя некоторое время – в русскоязычную школу в США. Как ни заманчивы были эти предложения, Ирина Борисовна осталась в Семибратове. Под ее руководством Семибратовская школа во всем и всегда была первой, лучшей: первый тир, первые школьные автомашины, лучшие отряды зеленого патруля, лучшие спортсмены, один из лучших музыкальных ансамблей. С ее именем связана целая эпоха в истории школы – с 1960 по 1977 год.

Много теплых слов о ней было сказано в книге «Повесть школьных лет», посвященной 70-летию Семибратовской средней школы. Ветеран школы учительница Л.Г.Баюрова писала в статье «Дочь своего времени»: «Когда коллеги и бывшие ученики вспоминают Ирину Борисовну, чаще всего слышишь: «При ней был порядок!» Действительно, одним взглядом эта интеллигентная, образованная женщина могла самого отъявленного хулигана превратить в нашкодившего мальчишку. На посту директора, погрузившись в хозяйственные дела и заботы, она осталась прекрасным учителем, глубоким знатоком русского языка и литературы».

По случаю 80-летия Ирины Борисовны Пуарэ в выходившей в Семибратове независимой общеобразовательной газете «Большая перемена» была опубликована статья директора Петровской открытой (сменной) школы И.А.Конториной, которая писала: «Сколько бы ни вспоминала свои школьные годы, возглавляемая И.Б.Пуарэ Семибратовская средняя школа везде и во всем была первой, лучшей… За всем этим стояла строгая и добрая, умная и вызывающая восхищение Ирина Борисовна и созданный ею коллектив. Как мы Вас любили и любим, Ирина Борисовна! Я думаю, такое большое количество выпускников Вашей школы стали педагогами, и я в том числе, только потому, что Вы были для нас образцом любви к детям и своему делу. Уверена, что таких директоров, как Вы, больше не будет. И дело не только в сложном экономическом положении страны, в смене общественного строя – дело в желании и совести. С днем рождения дорогая, уважаемая Ирина Борисовна! Я горжусь, что была Вашей ученицей».

Долгие годы Ирина Борисовна была членом литературной группы при ростовской районной газете, на страницах которой часто печатались ее стихи. Поддерживала дружеские отношения с известным советским поэтом Марком Лисянским. В 1993 году вышел в свет ее поэтический сборник «На память», который завершают строки признания в любви: «Как люблю я Семибратово! Здесь легко, свободно дышится».

Сегодня, когда память об учителе, директоре и поэтессе Ирине Борисовне Пуарэ проверена временем, живет в сердцах ее учеников, можно сказать, что эта любовь была взаимной.

 

ПИСАТЕЛЬ-ФРОНТОВИК КОНСТАНТИН ГРИГОРЬЕВИЧ БРЕНДЮЧКОВ

 

Константин Григорьевич Брендючков родился в 1908 году в г. Сормово Нижегородской (Горьковской) области в семье рабочего Сормовского завода. В 1925 г. закончил среднюю школу в г. Ветлуга, поступил на учебу в Горьковский электротехникум. В 1930 г., после окончания техникума, был направлен на строительство Челябинского тракторного завода. Работал на ЧТЗ до 1936 г., одновременно учился в Свердловском энергетическом институте на факультете «Электрооборудование предприятий». По семейным обстоятельствам ушел с четвертого курса института, работал на заводе «Красное Сормово» старшим инженером-электриком, затем главным энергетиком завода «Красный Якорь».

В 1941 г., после начала Великой Отечественной войны, был мобилизован и отправлен в составе 52-й стрелковой дивизии на фронт. В качестве воентехника первого ранга, затем старшего техника-лейтенанта участвовал в боях под Ржевом и на Харьковском направлении. Попав в плен, оказался в концентрационном лагере «Бухенвальд», где написал пьесы «Дети Чапаева» и «Жестокий факультет», которые ставили заключенные лагеря. После окончания войны работал преподавателем Ветлугского лесотехнического техникума, преподавал электротехнику, математику, черчение. В 1953 г. поступил на физико-математический факультет Костромского педагогического института. В 1955–1958 гг. преподавал электротехнику и высшую математику в Некрасовском техникуме механизации сельского хозяйства, после закрытия которого некоторое время занимался литературным трудом, затем работал инженером-конструктором Некрасовского машиностроительного завода. В 1963 г. поступил инженером-конструктором на Семибратовский завод газоочистительной аппаратуры, в 1965 г. был переведен в Семибратовский филиал НИИОГАЗ на должность старшего научного сотрудника, в 1968 г. был назначен начальником лаборатории информации. Активно занимался изобретательской деятельностью, получил несколько авторских свидетельств на изобретения в области электротехники и машиностроения.

В 1958 г. в Верхне-Волжском книжном издательстве (Ярославль) вышла его повесть «Дважды рожденные», посвященная узникам «Бухенвальда». В 1961 г. повесть была переиздана, в 1962 г. К.Г.Брендючков был принят в Союз писателей СССР. Автор документальной повести «Школьный выдумщик» и научно-фантастической повести «Последний ангел», поэмы «Поземка» и нескольких прозаических произведений, оставшихся неопубликованными. Среди них научно-фантастическая повесть «Салон наслаждений», роман «Возле юности», повесть «Дизельный аттракцион», написанная совместно с И.И.Собчуком. Печатался в местных газетах, в литературно-историческом журнале «Русь» была опубликована его повесть «Клятва над Эттерсбергом», в которой он вернулся к теме Бухенвальда. Писал об истории Семибратовского завода газоочистительной аппаратуры и Семибратовского филиала НИИОГАЗ, до последних дней жизни занимался изобретательством.

Константин Григорьевич Брендючков умер 4 декабря 1994 года.

 

ЛИТЕРАТУРОВЕД И ПОЭТ ОЛЕГ ПАНТЕЛЕЙМОНОВИЧ ПОПОВ

 

Олег Пантелеймонович Попов родился 22 декабря 1914 года в Смоленске. Семья жила в Чебоксарах, Нальчике, Ставрополе, Грозном. Здесь в 1934 году с отличием закончил электротехнический факультет техникума. Работал журналистом, экскурсоводом, затем научным сотрудником музея «Домик Лермонтова» в Пятигорске. Тогда же поступил на заочное отделение литературного факультета Северо-Осетинского педагогического института.

Когда началась Великая Отечественная война, в армию О.П.Попова не взяли из-за плохого зрения. После взятия Пятигорска немцами он был вызван в полицию, у него отобрали паспорт и предложили выбор: ехать на работы в Германию или служить в полиции, при этом пообещали, что ему будет поручено охранять участок с «Домиком Лермонтова», где он будет заниматься только охраной порядка на улицах и борьбой с грабежами.

«Ехать в Германию я никак не хотел, – вспоминал О.П.Попов. – И стал участковым... По возможности оказывал людям помощь, хотя и не всегда это удавалось. Не раз предупреждал об очередной акции по выселению. Во время прописки многим помог избежать штампа о «неблагонадежности».

Несмотря на то, что благодаря его мужеству перед бегством фашистов из Пятигорска был спасен от взрыва «Домик Лермонтова», в марте 1947 года он был арестован и приговорен к 20 годам каторжных работ. В Воркуте работал на строительстве, в шахте на проходческом участке. Когда в лагерях стали создавать школы для заключенных, его разыскала и перевела на учительскую работу его будущая жена Т.Б.Ярошенко, работавшая инспектором учебного отдела Воркутлага. Она же разыскала его документы об учебе в институте и передала их в Ростовский пединститут, литературный факультет которого Олег Пантелеймонович закончил с отличием. В 1956 году он был освобожден со снятием судимости, несколько лет работал школьным учителем, был участником первых Всесоюзных педагогических чтений, получил предложение написать несколько статей для «Лермонтовской энциклопедии».

После выхода на пенсию О.П.Попов и Т.Б.Ярошенко переехали в Семибратово. Здесь они вместе создали Клуб любителей поэзии. Олег Пантелеймонович продолжал работать над лермонтовской тематикой, писал о творчестве А.Ахматовой, А.К.Толстого, других русских поэтов. Всего он написал свыше двадцати статей, большая часть которых напечатана в журналах «Русская литература», «Русский язык», «Мера», «Русь».

6 июля 1999 года скончалась Тамара Борисовна Ярошевич, с которой он прожил свыше сорока лет. Олег Пантелеймонович Попов ушел из жизни 3 февраля 2000 года, а 14 апреля из Ставропольской прокуратуры пришли документы о его полной реабилитации.

В 2001 году в приложении к журналу «Русь» вышел сборник стихов О.П.Попова «Я жить хотел – как ветер над волной...» Во вступительной статье говорилось:

«В судьбе каждого человека, так или иначе, отражается его время. Но есть люди, в биографиях которых наиболее болезненно проявляются самые трагические, самые горестные моменты современности. Именно к ним следует отнести Олега Пантелеймоновича Попова».

 

ПИСАТЕЛЬ И ЖУРНАЛИСТ БОРИС МИХАЙЛОВИЧ СУДАРУШКИН

 

Борис Михайлович Сударушкин родился 12 ноября 1945 г. в Ярославле. После окончания Петровской семилетней школы поступил в Ярославский химико-механический техникум на факультет «Автоматика и телемеханика». По распределению работал в Казахстане, на заводе, занимавшимся изготовлением глубоководной аппаратуры, принимал участие в ее морских испытаниях. Эти воспоминания легли в основу его первой книги «Контрагенты». В 1968 г. поступил на работу в Семибратовский филиал НИИОГАЗ. Заочно закончил Литературный институт им. А.М.Горького, его дипломной работой стала повесть «Юность чекиста», посвященная истории Ярославского мятежа 1918 года. Работал редактором, старшим редактором, заведующим редакцией художественной литературы Верхне-Волжского книжного издательства, директором музея-усадьбы Н.А.Некрасова «Карабиха», заведующим бюро пропаганды художественной литературы Ярославской писательской организации. Был одним из создателей литературно-исторического журнала «Русь», заместителем главного редактора по творческой работе, главным редактором журнала. Автор книг «Контрагенты», «Юность чекиста», «По заданию губчека», «Последний рейс «Фултона», «Секрет опричника», «Преступление в Слободе», «Исчезнувшее свидетельство», «Находится в розыске». Последние четыре повести составили тетралогию «Тайны Золотого кольца». Газета «Литературная Россия» так писала об авторе и его повести:

«Писатель обогащает детектив историческим содержанием, открывая новые выразительные возможности исторической прозы, которой, оказывается, не чужды остросюжетность, увлекательность, романтическая приукрашенность коллизий и характеров. Впрочем, это еще детектив в детективе, поскольку с автором, ведущим скрупулезное расследование тайн прошлого, приключаются не менее головокружительные истории, нежели с его персонажами. Б.Сударушкин – отнюдь не кабинетный писатель, отгородившийся от внешнего мира глухой стеной и разгадывающий немые исторические кроссворды: он органически вовлечен в действо как его свидетель и соучастник и демонстрирует высокий профессионализм исследователя в сочетании с мастерством художника... Он соединяет жанр детектива с ярким полемическим эссе, в результате мы имеем не очередное развлекательное чтиво, а необычное художественное расследование необычной истории».

Известный писатель В.Московкин так отзывался о его исторических повестях: «Нынче появляется немало детективов, главными героями которых становятся дельцы теневой экономики, рэкетиры, отечественные мафиози. Бесспорно, такая литература верно отражает состояние нашего общества, но не менее интересен и тот детектив, который предлагает читателям Б.Сударушкин. Помимо фактических, порой неожиданных исторических сведений, его повести интересны увлекательным сюжетом, исторические реалии умело переплетены с авторским вымыслом».

Московский журналист В.Виноградов писал в рецензии на тетралогию: «Борис Сударушкин – один из немногих современных авторов, который умеет просто и увлекательно писать о сложнейших загадках истории, чье творчество одинаково интересно и взрослым и юным читателям, профессиональным историкам и рядовым любителям истории, поклонникам серьезной исторической прозы и увлекательного исторического детектива».

За изданную в Москве книгу «Уединенный памятник» – об истории находки и гибели древнего списка «Слова о полку Игореве» – был удостоен звания лауреата журнала «Молодая гвардия». Борис Сударушкин – автор многочисленных публикаций, посвященных истории и литературной жизни Ярославского края, творчеству Н.А.Некрасова. В журнале «Русь» были опубликованы его очерки-расследования «Так кто же стрелял в Ленина?», «Темное дело» большевика Малиновского». Был редактором и издателем нескольких книг, посвященных истории и культуре Ростовского края: краеведческих книг М.Сударушкина, первого номера литературно-художественного альманаха «Ростовский изборник», книг об истории ОАО ФИНГО» – «Полвека на службе экологии», ОАО «СФ НИИОГАЗ» – «Ради чистого неба», Семибратовской средней школы – «Летопись школьных лет», стихотворных сборников О.Попова, Г.Залетаева, А.Гаврилова, И.Бариновой и др. Совместно с сыном Михаилом написал книги «Семибратово», «Ярославцы и Ярославский край в русской истории», «Сказание о Ростове Великом, затерянном граде Китеже и замечательных ростовцах». Создал музеи истории ОАО «ФИНГО» и ОАО «СФ НИИОГАЗ». Член Союза писателей России .

 

КРАЕВЕДЧЕСКИЙ ОТДЕЛ

 

РОСТОВСКАЯ ВЕРСИЯ НАХОДКИ «СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»

 

До сих пор остается нерешенным вопрос, где ярославский помещик, граф А.И.Мусин-Пушкин приобрел древний список. Когда об этом его письменно спросил археограф К.Ф.Калайдович, Алексей Иванович сообщил следующее: «До обращения Спасо-Ярославского монастыря в архиерейский дом управлял оным архимандрит Иоиль Быковский, муж с просвещением и любитель словесности. По уничтожении штата остался он в том монастыре на обещании до смерти своей. В последние годы находился он в недостатке, по сему случаю мой комиссионер купил у него все русские книги, в числе коих в одной, под названием «Хронограф», в конце и найдено было «Слово о полку Игореве»...»

Указ об упразднении монастыря вступил в силу в 1788 году. Иоиль Быковский умер ровно через десять лет. На вопросы Калайдовича о судьбе «Слова о полку Игореве» Мусин-Пушкин отвечал в 1813 году, а до этого никогда и нигде имя Иоля Быковского даже не упоминал. Между тем еще в 1797 году в журнале французских эмигрантов Н.М.Карамзин писал: «Два года тому назад в наших архивах был обнаружен отрывок из поэмы под названием «Песнь воинам Игоря», которую можно сравнить с лучшими оссиановскими поэмами и которая написана в двенадцатом столетии неизвестным сочинителем». Следовательно, на основании каких-то данных Карамзин считал, что cпиcок «Слова о полку Игореве» был приобретен в 1795 году.

Так где же и когда Мусин-Пушкин приобрел древний список? Почему граф так долго молчал, где отыскал «Слово»? Может, Спасо-Ярославский монастырь здесь и вовсе не при чем? Не связана ли была находка «Слова» с деятельностью Мусина-Пушкина на посту обер-прокурора Святейшего Синода, на котором он находился с 1791 по 1797 год? Не использовал ли граф для незаконного приобретения древней рукописи свое служебное положение, потому и сослался на умершего Иоиля Быковского?

Известно, что в августе 1792 года в этой высокой должности Мусин-Пушкин приехал в Ярославль и потребовал, чтобы «из числа найденных в библиотеке дома его преосвященства пяти хронографов и шестой степенной, представлены были к личному просмотрению его превосходительству три хронографа, имеющие содержание относительно российской истории, и четвертую книгу степенную». Таким образом, граф затребовал только те рукописи, которые поступили в Ярославский архиерейский дом из Ростовской консистории. Архиепископом там был Арсений Верещагин, он не раз отправлял графу редкие книги, их связывала давняя и тесная дружба. Сохранился дневник Арсения Верещагина, в котором несколько раз упоминается имя графа, но отсутствуют записи с 1792 по 1796 год. Карамзин считал, что «Слово о полку Игореве» было приобретено в 1795 году. Не указан ли в отсутствующей части дневника Верещагина какой-нибудь ростовский монастырь, где и было найдено «Слово»?

Интересное обстоятельство: сразу после смерти Иоиля Быковского архиепископ Арсений Верещагин срочно сообщил об этом Бантышу-Каменскому – в дальнейшем участнику первого издания «Слова о полку Игореве». И сообщил необычным способом – тайнописью. Трудно объяснить, к чему такая предосторожность, если не предположить, что между бывшим архимандритом и архиепископом существовали какие-то особые отношения, возможно, некоторым образом связанные с находкой «Слова о полку Игореве».

Но вернемся к ростовской версии находки «Слова». Есть ли другие подтверждающие ее доводы? Собственно, в пользу этой версии – вся история древнего Ростова, впервые упомянутого в «Повести временных лет» еще в записи за 6370 (862) год, то есть спустя всего десять лет после появления в летописи первой датированной записи. И только спустя двести лет, в записи за 6579 (1071) год, в связи с неурожаем в «Ростовской области», в летописи впервые прозвучало название Ярославля. «Слово» было написано в конце XII столетия, когда Ярославль был небольшой заштатной крепостью Ростовского княжества, а Ростов по праву считался одним из главных политических, религиозных и культурных центров Русского государства. Напомним, что именно здесь были написаны первые русские жития, рассказывающие о ростовских святых Леонтии, Исайи, Авраамии. А жития, если разобраться, это первые историко-художественные произведения древней русской литературы. В житиях больше, чем в летописях, вымысла, образности, что роднит их со «Словом о полку Игореве». Мы ни в коем случае не пытаемся доказать, что и «Слово» написал ростовец. Речь о другом – что оно вполне могло сразу же после появления на свет оказаться в Ростове. Все предпосылки к тому имеются. Опять обратимся к истории Ростовского княжества.

Родословная местных удельных князей начинается со старшего сына Всеволода Большое Гнездо – Константина. Родился он в 1186 году, умер в 1219-м. Таким образом, «Слово о полку Игореве» было создано при жизни этого образованного князя-книжника. При Константине, скорее всего, началось ростовское летописание, из Ярославля была переведена сюда первая на северо-востоке Руси школа, получившая здесь название Григорьевский затвор, при ней – богатейшая по тем временам библиотека в тысячу томов.

Вспомним, как автор «Слова о полку Игореве» отзывается об отце Константина:

• Великий княже Всеволоде!
• Не мыслию ти прилетети издалеча
• отня злата стола поблюсти!
• Ты бо можеши Волгу веслы раскропити,
• а Дон шеломы выльяти!

И невольно напрашивается предположение: не был ли князь Константин первым владельцем «Слова о полку Игореве», в котором о его отце Всеволоде сказаны такие похвальные слова?

Но правомерен и другой вопрос: как найденный Мусиным-Пушкиным древний список оказался в Ростове – так далеко от тех мест, где происходит действие «Слова»?

Автор «Слова о полку Игореве», судя по его осведомленности, сам участвовал в походе на половцев. Все его симпатии в борьбе за главенство княжеских родов на стороне Ольговичей, однако он с явным уважением упомянул и Всеволода Большое Гнездо из рода Мономаховичей. В чем тут дело? Не служил ли он до Игоря Всеволоду? Тогда можно так объяснить, как «Слово о полку Игореве» оказалось в Ростове: после битвы с половцами автор вернулся с ним на родину, т.е. в Ростов. В то время такие переходы от одного князя к другому были распространены, вcпомним еще раз Александра Поповича – дружинника князя Константина. После смерти Константина, боясь мести его брата Юрия Всеволодовича, против которого Александр Попович сражался в Липицкой битве, он вместе со своей дружиной покинул Ростов и перешел на службу к киевскому князю Мстиславу Романовичу. Таким же образом мог оказаться в Ростове и автор «Слова о полку Игореве», а его произведение – в библиотеке князя Константина.

В «Слове» находят черты новгородской письменности, а в Григорьевский затвор приходили учиться со всей Руси, в том числе и из Новгорода. Учившийся здесь первый русский профессиональный писатель Епифаний Премудрый пришел из Великого Устюга. Его перу принадлежат жития Стефана Пермского, тоже получившего образование в Григорьевском затворе, и Сергия Радонежского – родом из села Варницы под Ростовом, церковного деятеля, сыгравшего большую роль в объединении Руси вокруг Москвы и в победе на Куликовом поле.

Очень близко к творческой манере Епифания Премудрого «Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского», написанное сразу после смерти Дмитрия Донского. А оно стоит рядом с «Задонщиной», написанной явно в подражание «Слову», что, возможно, еще раз подтверждает ростовскую версию находки «Слова о полку Игореве». Все сохранившиеся списки «Задонщины» – не московского происхождения, но проведенный исследователями анализ позволил сделать вывод, что ее автор хорошо знал Москву, владел московским говором. Таким человеком вполне мог быть Епифаний Премудрый, после Григорьевского затвора ставший монахом Троице-Сергиева монастыря. Или кто-то другой, тоже учившийся в Григорьевском затворе, где и ознакомился со «Словом о полку Игореве».

В пользу ростовской версии открытия «Слова» есть еще одно интересное и необычное свидетельство.

Пожалуй, авторство «Слова» не приписывалось только женщине, а между тем, как считал А.С.Пушкин, плач Ярославны – самая эмоциональная и совершенная часть этого гениального произведения. Почему же не предположить, что его написала женщина? Версия неожиданная, но не парадоксальная, если рассмотреть ее спокойно и непредвзято.

На основании имеющихся свидетельств принято считать, что в 1238 году к Ростову Великому переходит общерусское летописание, которое было заведено еще при князе Константине, а затем продолжилось при его сыновьях и внуках. Ростовский свод 1249 года вошел в состав Лаврентьевской летописи, дополненный житиями Александра Невского и ростовского епископа Кирилла, при дворе которого велось летописание.

Кирилл был человеком образованным, вместе с князем Константином собирал его библиотеку. Рядом с Кириллом в Ростовской летописи начинает часто упоминаться имя женщины-деятеля Марьи Черниговской. А это не совсем обычно для русских летописей. Так появилось предположение, что она была среди авторов Ростовской летописи, в частности ею был создан летописный рассказ за 1246 год о ее отце Михаиле Черниговском. Все позднейшие рассказы о князьях, погибших в Орде, подверглись воздействию этого ростовского сказания-жития. Кроме того, в Лаврентьевскую летопись вошел рассказ о ростовском князе Василько – сыне Константина и муже княгини Марьи Черниговской. В 1238 году он был схвачен в плен после битвы на реке Сити, где встретились войска Бурундая и владимирского князя Юрия Всеволодовича. Силы были неравные, большинство русских князей не прислало своих дружин. Тяжело раненного Василько долго пытали, чтобы склонить к измене, но не добились своего и, замучив, бросили в Шеренском лесу неподалеку от Углича. Марья Черниговская с почестями похоронила его в Ростове и постриглась в монастырь, где, видимо, и занялась летописанием. Родом она из Чернигова, значит, хорошо знала историю неудачного похода новгород-северского князя Игоря. Если Марья Черниговская не была автором «Слова», то вполне могла быть обработчиком, переписчиком, наконец, просто читательницей, которую заинтересовало талантливое произведение, и она из Чернигова привезла его в Ростов.

В последние годы княгиня Марья жила в Ростове у своих сыновей Бориса и Глеба, основала здесь монастырь Спаса на Песках, который чаще называют Княгинин, в нем в 1271 году и была похоронена. С ее смертью прекратились систематические записи ростовского летописания – еще один довод в пользу того, что она была автором летописных некрологов по убитым татарами русским князьям. Что же касается ее причастности к судьбе «Слова о полку Игореве», то эту версию при желании можно и опровергнуть. Другое дело – причастность к находке «Слова» Ростова Великого. Тут можно привести целый ряд доказательств, назовем только некоторые из них...

Н.М.Карамзин сделал выписки из «Девгениева деяния», которое находилось в том же сборнике, что и «Слово о полку Игореве». Так вот, исследователи выяснили, что найденное позднее в Ростове «Девгениево деяние» наиболее близко именно к этому, исчезнувшему в пожаре Москвы тексту.

Напомним: именно ростовские древние рукописи – три хронографа и одну степенную книгу – затребовал Мусин-Пушкин в 1792 году из архиерейского дома в Ростове и, получив их, не возвратил. А ведь один из хронографов мог быть тем самым, в котором граф нашел «Слово».

И еще. При переезде архиерейского дома из Ростова в Ярославль пропало несколько книг. Может, среди них было «Слово о полку Игореве»? Не в результате ли этой таинственной пропажи оно оказалось у сиятельного графа? Тогда легко объяснить, почему он так усиленно скрывал обстоятельства приобретения «Слова», а когда Калайдович стал настаивать на четком ответе, назвал умершего Иоиля Быковского – архимандрита того монастыря, куда эти книги должны были поступить.

 

ИСТОРИЯ ЗАПОВЕДНОЙ КУРАКОВЩИНЫ

 

Одним из самых примечательных этапов в прошлом Семибратова было время, когда оно входило в так называемую «Кураковщину». Так же называется историко-этнографический очерк ростовского краеведа А.А.Титова. В вводной части очерка повторяются некоторые сведения другого ростовского краеведа А.Я.Артынова, изложенные Титовым в книге «Ростовский уезд Ярославской губернии». А далее автор рассказывает, как на рынке случайно приобрел бумаги, принадлежавшие Московской домовой конторе князей Куракиных, владельцев нескольких деревень и сел, вошедших позднее в Приимковскую волость, включающую в себя и Семибраты-Макарово:

«Из копии отказных книг, выданных сыну генерал-майора князю Степану Борисовичу Куракину из Ростовского Уездного Суда в 1793 г., видно, что после покойного его родной бабки, супруги обер-шталмейстера, действительного камергера князя Александра Борисовича Куракина, Александры Ивановны [урожденная Панина, ум. в 1786 г.] и князя Степана, тетки двора Ея Императорского Величества фрейлины Аграфены Александровны Куракиной, осталось недвижимое имение в Ярославском наместничестве, Ростовского округа, к которому законными наследниками были князья Александр, Алексей, Иван и Степан Борисовичи. Из числа ростовских имений генерал-майору кн. Степану Борисовичу Куракину, по полюбовному разделу с братьями, достались село Семибраты с 188 д<ушами>, д<еревня> Семеновская с 136 д., с<ело> Гвоздево с 54 д., д. Исады c 24 д., д. Ломы с 46 д., д. Кладовицы с 121 д., д. Никольская с 85 д., а всего 654 души с женами и со всеми семействами и 2474 десятин земли. [Прочим братьям досталось в этой же местности 2531 душа при селениях: Приимково, Стрелы, Иваново, Петрушино, Бакланово, Васильково, Воэхта, Прасолово, Вахрушево, Головинское, Полежайка, Кетошь, Курбаки. Сколько было при этих селениях душ, из наших документов не видно.] Впрочем, как видно из бумаг, кн. Степан был главным распорядителем над имением и остальных своих братьев, посылая им следуемый на их часть оброк.

Вся эта местность, где находилась Кураковская вотчина, полна историческими воспоминаниями. Большая часть этих селений, переданных Императрицею Екатериной II после 1764 г. гр. Паниным и Орловым и затем перешедшая по наследству к кн. Куракиным, принадлежала прежде ростовским князьям Гвоздевым, Приимковым, Темкиным, Щепиным и Бахтиаровым, которыми и была в разное время приложена в ростовские монастыри и в дом пречистому успению Богородицы, на помин душ; впрочем, Куракины в этой местности имели небольшие владения и до 1764 г.».

Судя по обнаруженным Титовым документам, во владение местными вотчинами, по решению Ростовского уездного суда, С.Б.Куракин вступил 1 апреля 1793 года. Среди этих документов Титов обнаружил устав управления ростовскими вотчинами, сочиненный князем Степаном Борисовичем Куракиным. Устав датирован 7 июня 1794 года и открывался наставлением бурмистрам, в котором были такие пункты:

« – Должен иметь бурмистр хождение за всеми вотчинными делами со вcевозможным старанием и усердием и везде во всяких личных обидах крестьян защищать...

– Наблюдать должен бурмистр, чтобы крестьяне, сколь возможно, лучше обращались с соседями, от всяких ссор и раздоров отходить сколь возможно...

– Всякие просьбы от крестьян к бурмистру приходящие по внутренним мелким делам cловесные должны быть записаны в журнал, на оное вновь сделанный...

– С поверенными, кои выбраны из прочих селениев, предписываю бурмистру со всевозможным уважением обращаться, так как с такими людьми, кои выбраны от миру...

– Ежели крестьянин взойдет в вотчинное правление с какой-нибудь просьбой о своей нужде, то бурмистру принять от него оную с ласкою и никак не утесняя, даров денежных или каких иных не токмо требовать, – если б и дарили, то ни под каким видом не принимать...

– Накрепко наблюдать бурмистру, чтобы креcтьяне не обращались в пьянство, отчего может произойти разного рода буянства, непотребства и озорничество...»

Устав предусматривал четкую систему наказаний за всевозможные провинности, в том числе за неоправданное расходование «мирских» денег, превышение власти, оговоры и т.д. В самом конце этого удивительного документа cтояла подпись князя и его собственноручное указание:

«В конторе чтоб завсегда лежала б для прочтения из поверенных или крестьян кто пожелает».

Документ действительно необыкновенный – в условиях крепостного права в нем сказано не только об обязанностях крепостных, но и об их правах! Причем многие пункты этого устава не потеряли злободневности и в наше время, их не мешало бы вывешивать в наших административных учреждениях, где до сих пор не выветрился чиновничий произвол.

В этих же обнаруженных Титовым документах упоминается имя одного из бурмистров – Никиты Досугова, долгие годы возглавлявшего Семибратовское вотчинное управление и запросившегося на покой. Высказав сожаление по поводу ухода Досугова, отметив его «честность и расторопность в исправлении оной должности», князь С.Б.Куракин приказывает:

«Итак, повелеваю вам без всякого малейшего пристрастия и каковой бы то ни было натяжки выбрать четырех человек самых умных, добрых и честных и хорошего поведения людей, коих вам ко мне с Досуговым после крещения выслать для обозрения и познания их лично, после чего я и учиню выбор, кому быть восприемником звания бурмистерского».

«Приказ князя по этому поводу показывает, насколько и в прошлом веке умные люди ценили выборное начало и, как видно, ничего не проигрывали», – справедливо заметил А.А.Титов. Посетив в июне 1801 года Семибраты, С.Б.Куракин остался очень доволен оказанным ему приемом и в следующем приказе написал семибратовцам: «Надеюсь, что после такого приема и изъявления моей благодарности всякий начальник по своему званию потщится вcеми силами и со всяким усердием исполнять свою должность по данным от меня правилам... Одним словом, я желаю утешаться управлением вашей вотчины и тогда останется у меня единый предмет печься с утешением о благе вашем, вот чего я желаю и от вас ожидаю».

Примеров подобного демократизма, заботы о cвоих подданных и уважительного отношения к ним в эпоху крепостного права трудно найти в других источниках того времени. Но может возникнуть сомнение – насколько найденные документы отвечали истинному положению дел в Кураковщине? На этот вопрос весьма убедительный ответ дал сам народ – в том же очерке «Кураковщина» А.А.Титов привел следующие слова из песни рабочих Гагаринской писчебумажной фабрики:

• – Кто живет в таких палатах?
• – Мужики из Семибратов...
• – Видно, барин их хорош,
• Что не тащит каждый грош.

С.Б.Куракин умер в 1805 году, во владение Кураковщиной вступил его брат Алексей Борисович, продолживший, по словам А.А.Титова, порядок управления, установленный старшим братом. Но здесь же Титов приводит текст письма А.Б.Куракина бурмистру Матвееву с ультиматумом крестьянам – или он продает свою ростовскую вотчину, или увеличивает оброк с нее с 20 000 до 30 000 рублей. По сути дела, это был самый настоящий шантаж. Посовещавшись, крестьяне выбрали второе, в ответ получив новое послание, заканчивающееся напоминанием: «дабы надлежащий оброк доставляем был мне к вышеписанному времени во всякой исправности».

Князья Куракины – старинный род русской аристократии, принадлежавший к Гедиминовичам, потомкам князя Гедимина, основателя литовского княжества (XIV в.).

Восхождение рода Куракиных к высшей российской знати начал князь Борис Иванович Куракин (1676-1727). Он стал свояком Петра I, женившись на одной из сестер Лопухиных. Одним из первых он был послан Петром за границу, получил там образование и стал одним из образованнейших людей своего времени, выдающимся русским дипломатом, наиболее ярко проявившим себя в конце Северной войны. За это Петр Первый поручил ему руководство всем дипломатическим корпусом России. Активно занимался литературным трудом: написал путевые записки и автобиографию, задумал большое историческое сочинение, посвященное деятельности Петра Первого, но успел составить только подробное оглавление.

Среди других представителей рода Куракиных следует упомянуть Бориса Александровича Куракина – сенатора, президента Камер-коллегии и коллегии экономии, влиятельного придворного в царствование Екатерины Второй. Его сын Александр Борисович Куракин (1752-1818) был товарищем игр и занятий Павла Первого, вместе с которым воспитывался под руководством своего дяди графа Н.И.Панина. Разделил интерес цесаревича к истории Мальтийского ордена. Учился в Киле и Лейденском университете, увлекался масонством и французским просветительством. Много ездил по Европе и в 1815 году описал свои путешествия в автобиографической книге. По возвращении в Россию принимал участие в масонской ложе. При восшествии на престол Павла Первого был назначен вице-канцлером, способствовал династическому браку Павла Первого с Марией Федоровной, который повысил авторитет России на международной арене. Был награжден Павлом Первым орденом Святой Анны, орденом Святого Александра Невского, бриллиантовыми знаками ордена Св. Андрея Первозванного (1796 г.) и орденом Св. Станислава. Участвовал в заключении конвенции о принятии Мальтийского ордена под покровительство России. Был удостоен большого креста ордена Иоанна Иерусалимского, стал канцлером российских орденов. В конце царствования Павла Первого его влияние при дворе резко упало, однако по-прежнему он присутствовал на царских обедах. В 1798 году был уволен со службы и отправлен в деревню, где со временем собрал богатую библиотеку (?). Екатерина Вторая наградила его орденом Св. Владимира I степени. При Александре Первом был назначен членом Государственного Совета, в 1806 году был направлен послом в Вену. Выступал за проведение Россией самостоятельной внешней политики и невмешательство в европейские конфликты, настаивал на переговорах с Наполеоном. Принимал участие в подписании Тильзитского мира (1807), подписанного с русской стороны А.Б.Куракиным и Д.И.Лобановым-Ростовским, с французской – Талейраном. Добился выгодного для России мирного договора с Наполеоном. Тогда же Наполеон наградил его орденом Почетного легиона. В 1808-1812 гг. – посол в Париже, был сторонником объявления войны Франции. Накануне смерти написал распоряжение о предоставлении свободы крестьянам одной из своих вотчин, император подписал его, но оно так и не было приведено в исполнение.

Алексей Борисович Куракин (1759–1829) изучал юридические науки в Лейденском университете, в 1796 году был назначен генерал-прокурором, но вскоре, лишившись покровительства Павла Первого, вынужден был уйти в отставку и удалиться в свое имение. В 1801 году, при воцарении Александра Первого, был назначен председателем комиссии для пересмотра прежних уголовных дел, в 1804 году – членом Государственного Совета, в 1807 году – министром внутренних дел. В 1810 году был послан с письмом Александра Первого к Наполеону. В 1826 году назначен канцлером российских орденов. Был членом суда над декабристами и замещал председателя.

Всего Куракины владели этими вотчинами до 1827 года, то есть ровно 30 лет. Затем они перешли во владения графини Елизаветы Николаевны Чернышовой – внучки князя А.Б.Куракина. «Переход этот не изменил ни экономического положения, ни типа крестьян прежней вотчины кн. Степана Борисовича Куракина, – пишет А.А.Титов в заключение своего очерка. – Даже крестьянская реформа немного коснулась этого народа: как прежде, так и теперь он известен под именем Кураковщины».

Этим замечанием можно бы и закончить рассказ о «заповедной» Кураковщине, чем-то со стороны и за давностью лет похожей на страну Беловодье, которую долго и безуспешно искали наивные русские мужики. Однако вряд ли прав Титов, что смерть «необычного крепостника» С.Б.Куракина, несколько cмен владельцев и крестьянская реформа ничего не изменили в положении семибратовских крестьян – наступали другие времена. После реформы 1861 года Кураковщина, как и вся Россия, оказалась на совершенно новом этапе своей истории, когда «нравственные указы» чудаков-баринов вроде С.Б.Куракина окончательно утратили свою силу и в действие вcтупили капиталистические законы, в которых на первое место выступили экономическая целесообразность и погоня за прибылью.

Я уже упоминал макаровского крестьянина-охотника Николая Осорина, в доме которого бывал Н.А.Некрасов. Высказывалось предположение, что именно в Макарове родился замысел поэмы «Кому на Руси жить хорошо?», именно Семибратово надоумило поэта сделать ее героями семь мужиков, отправившихся искать счастливого. Может, и рассказы о Кураковщине сыграли тут свою роль. Но в любом случае ясно, что к моменту отмены крепостного права экономическое положение здесь было тяжелым, до сказочного Беловодья крестьянам бывшей Кураковщины по-прежнему оставалось далеко, иначе бы и реформа не потребовалась.

 

ПРОЕКТ ГРАФА ТАТИЩЕВА

 

Широкую известность, по крайней мере – в пределах Ярославской губернии, Кураковщина получила во многом благодаря одноименной книге А.А.Титова. Но был в истории здешних мест еще один момент, который можно расценивать как продолжение этой же традиции – попытаться улучшить быт крестьян, создать здесь нечто вроде образцовой деревни, причем не наподобие потемкинской, для одного лишь любования издалека, а настоящей. Этот необычный «эксперимент» чуть не произошел в соседнем с селом Макарово (как говорится – рукой подать, в пределах прямой видимости) селе Татищев-Погост, история которого так крепко связана с Кураковщиной, что без рассказа о нем не обойтись. Практически речь идет о тех же самых крестьянах, по-соседски перероднившихся между собой, и соседях-помещиках, которым по причине высокой родовитости кроме как друг с другом здесь и общаться было не с кем. Возможно, тут и кроются причины необычного проекта. Но всё по порядку...

Первые достоверные сведения о селе Татищев-Погост приведены в грамоте царя Михаила Романова от 16 мая 1619 года боярину Юрию Игнатьевичу Татищеву: «Пожаловано за Московское сидение из его поместья Ростовского уезда Сотемского стана село Погост на реке Луте». Из этой же грамоты следует, что Погост уже тогда был большим селом с двумя церквами, с крестьянскими избами возле них и боярскими хоромами. С того времени село стало называться по имени новых владельцев – Татищев-Погост.

Родоначальником рода Татищевых считают князя Василия Юрьевича по прозванию «Татищ», полученному, как было написано в родословной книге Татищевых, за то, что, будучи воеводой в Новгороде, он открыл заговор против великого московского князя и как «тать», ночью, схватил главного зачинщика. В той же родословной сказано, что князь Василий Юрьевич в девятом колене приходился потомком первому русскому (по летописи) князю Рюрику. Михаил Юрьевич Татищев – сын первого владельца села – был окольничим и ростовским воеводой, он значительно расширил и благоустроил Татищев-Погост.

Однако наибольшего расцвета село достигло при Дмитрии Павловиче Татищеве (1767–1845). С его именем связан и необычный проект, поэтому необходимо хотя бы коротко рассказать об этом человеке, тем более, что его судьба интересна сама по себе.

Военную карьеру Дмитрий Павлович начал сержантом лейб-гвардии Преображенского полка, затем перешел на службу в конную гвардию. Во время русско-турецкой войны 1789–1791 гг. поступил волонтером в действующую армию, был добровольцем в армии А.В.Суворова, за мужество, проявленное в Польской кампании, получил Георгиевский крест.

Судьба ему благоволила, к Татищеву одинаково доброжелательно относились и Екатерина Вторая, пожаловавшая ему звание камер-юнкера, и Павел Первый, который произвел его в действительные камергеры, и Александр Первый, от которого в 1808 году он получил звание сенатора. К этому времени он уже оставил военную службу и перешел на дипломатическую. Сначала был посланником в Неаполе, потом его назначили представителем русского правительства в Мадриде, затем – посланником при Нидерландском дворе.

В 1822 году он был командирован с чрезвычайным поручением в Вену и после успешно проведенных переговоров занял пост постоянного представителя России при Австрийском дворе. Через четыре года, при воцарении Николая Первого, Татищева назначили послом России в Вене, эту должность он занимал двадцать лет, за безупречную дипломатическую работу был пожалован в обер-камергеры Императорского двора, награжден почти всеми русскими орденами, был кавалером многих высших иностранных орденов, от великого магистра державного ордена св. Иоанна Иерусалимского получил почетное звание балии этого ордена.

В те годы, когда владельцем Татищева-Погоста был Дмитрий Павлович (при этом почти безвыездно проживавший за границей), центр села представлял собой богатую усадьбу: обширный господский дом окружал большой сад и липовый парк, обнесенный крепким забором с каменными воротами, барский дом был в два этажа – нижний каменный, а верхний из крепкого дуба с высокой тесовой крышей.

Многочисленные комнаты этого дворца украшали старинные портреты Татищевых и полотна иностранных художников, мебель из красного дерева, люстры, канделябры, серебряные и другие фамильные редкости, шкафы с книгами. Рядом с барским домом помещались деревянные и каменные службы и прочие хозяйственные и жилые постройки.

В 1810 году в центре села на средства Д.П.Татищева была выстроена Сергиевская церковь, во имя преподобного Сергия Радонежского, как говорит местное предание, – «по проекту, высланному из Италии». Но строили ее местные мастера, что придало церкви непосредственность и поэтичность, свойственные архитектуре русской провинции. Церковь эта сохранились до наших дней, и ныне действующая.

Роковым для Татищева-Погоста стало 1 апреля 1832 года, когда пожар уничтожил почти все село вместе с барской усадьбой. Существуют две версии причин этого пожара: по первой – усадьбу поджег один из переселенцев-раскольников, тосковавший здесь по своей родной земле (то ли Костромской, то ли Вологодской); по второй – пожар произошел по вине местного кузнеца, который случайно заронил искру с горячих углей на соломенную крышу крестьянской избы.

В то время владелец усадьбы Д.П.Татищев находился в Вене, откуда пришло распоряжение восстановить усадьбу заново, барский дом выстроить каменным, употребляя на расходы весь крестьянский оброк. Тогда же граф принял это необычное решение, заставившее нас вcпомнить о нем, – возвести из кирпича и все крестьянские дома! Для этой цели рядом с селом были выстроены два кирпичных завода, еще немного – и в центре России появилась бы деревня, каких здесь не бывало.

Трудно сказать, что толкнуло Татищева на такой шаг: то ли решил из своей усадьбы сделать подобие ухоженного австрийского поселения, то ли так напугал его пожар. А может, и до Вены, через письма родных и близких, дошли слухи о его соседе по имению – князе Борисе Степановиче Куракине, который к своим крестьянам так относится, что они, за доброту и справедливость, готовы были его на руках носить? Сейчас, за давностью лет, определенно на этот вопрос не ответишь, тем более, что проект так и не осуществился – помешала тому смерть графа, последовавшая 16 сентября 1845 года. Из далекой Вены гроб с его телом был перевезен в Татищев-Погост и похоронен возле Сергиевской церкви.

В 1910 году по восстановленному по памяти эскизу в селе выстроили сохранившийся доныне так называемый «образцовый дом» в три окна, с фигурным фронтоном и башенками – как бы воплощенная в камне мечта Д.П.Татищева, которой так и не суждено было осуществиться полностью. И от заповедной Кураковщины ничего не осталось, тем и закончились «барские» реформы. Но след в крестьянских душах они наверняка оставили. Не эту ли чисто местную черту и подметил Н.А.Некрасов, когда начинал здесь писать свою поэму о семи мужиках-правдолюбцах, отправившихся искать счастливого?

Наверное, надо все-таки объясниться с читателями, почему я уже в который раз вспоминаю Н.А.Некрасова и его поэму «Кому на Руси жить хорошо». Есть ли веские основания «привязывать» творческую судьбу поэмы к истории Кураковщины? Основания есть, и довольно-таки убедительные. Но прежде чем обратиться к «некрасовской» странице истории села Семибраты–Макарово, сделаем еще одно отступление…

 

ПУШКИН, АЛЕША ПОПОВИЧ И БРАТЬЯ-СБРОДИЧИ

 

Так уж получилось, что, изъездив почти всю Россию, А.С.Пушкин никогда не бывал на Ярославской земле даже проездом. Ярославским поклонникам поэта остается довольствоваться тем, что среди его знакомых было немало ярославцев: П.П.Свиньин из-под Переславля-Залесского и поэт-самоучка Ф.Н.Слепушкин из деревни Романовского уезда; служивший в одной из московских гостиниц крестьянин из села Ваулово Егор Семенов и владелец имения в Любимском уезде поэт-декабрист А.И. Одоевский, написавший ответное послание на пушкинское стихотворение «Во глубине сибирских руд…». Из села Ивановка под Ростовом декабрист Д.А.Щепин-Ростовский; родом из села Глебово Рыбинского уезда – В.П.Зубов, с которым Пушкин переписывался и даже чуть было не породнился.

Обо всем этом подробно рассказано в очерке Ю.Белякова «Пушкин и земля Ярославская», опубликованном в № 1 журнала «Русь» за 1997 год. В этом же очерке замечено, что «ни одного из героев своих произведений Пушкин не «поселил» на земле Ярославской». А вместе с тем есть основания считать, что поэт все-таки прикоснулся если не к нашей земле, то к нашей истории. Известно, что со слов своей няни Арины Родионовны Пушкин записал несколько сказок, последней из которых стала сказка, положенная в основу пушкинской «Сказки о мертвой царевне и семи богатырях». А среди былин об Алеше Поповиче, ростовское происхождение которого общепризнанно, есть былина «Алеша и сестра Збродовичей», в которой герои сталкиваются из–за опозоренной Поповичем сестры Збродовичей. Как было замечено выше, в одних вариантах былина заканчивается смертью Алеши Поповича, в других – свадьбой. И невольно напрашивается вопрос: не из одного ли реального исторического факта выросли, как из зерна, и рассказанная поэту Ариной Родионовной сказка о семи богатырях, и былина о семи братьях Збродовичах? Не трансформировался ли былинный Попович Алеша (Алексей) в сказочного королевича Елисея? Не на нашей ли Семибратовской земле находятся глубинные корни этих замечательных произведений устного народного творчества, подобно эху донесших до нас известия о реальных исторических лицах?

• Сказка ложь, да в ней намек!
• Добрым молодцам урок.

Эти слова взяты из «Сказки о золотом петушке». Но, может, пушкинские «намеки» помогут ответить и на вопрос, откуда корни «Сказки о мертвой царевне и семи богатырях»? Кроме созвучия «королевич Елисей – попович Алексей», есть в этой сказке и сенная девушка Чернавка – как тут не вспомнить семибратовскую речку Синявку, и семь братьев-богатырей – копия наших братьев-сбродичей, и терем в лесу, напоминающий топонимическую легенду об образовании деревни Бородино, на месте которой в древности находился терем семи братьев-сбродичей – Сбродичев терем.

Конечно, все эти параллели могут быть случайными, но трудно удержаться от желания хотя бы таким способом прикоснуться к славе и имени Пушкина. В придачу, это предположение может оказаться и не столь далеким от истины.

Но вернемся к былине «Алеша и братья Збродичи». Образ Алеши Поповича связывают с именем киевского князя Владимира Святославича (Владимира Красное Солнышко), жившего на рубеже X и XI веков; с именем ростовского князя Константина – его дружинника Александра Поповича, после смерти Константина ушедшего из Ростова в Киев и в 1224 году погибшего в битве на Калке. Не здесь ли, на семибратовской земле, поблизости от «Сбродичева терема», в котором жили семь братьев–сбродичей, произошло соединение в один образ былинного Алеши Поповича и летописного Александра Поповича? Трудно удержаться от предположения, что эти «совпадения» не случайны.

Многие исследователи именно Александра Поповича называют прообразом русского богатыря Алеши Поповича. Как же на самом деле сложился этот образ? Не произошло ли его становление в обратном порядке – сначала был богатырь Алеша Попович, потом, в честь его, стали называть Поповичем ростовского богатыря Александра?

Первое летописное упоминание Александра Поповича находится в так называемом Тверском сборнике 1534 года, в той его части, которая была написана в Ростове. Былины гораздо более раннего происхождения, большая часть ученых относит их формирование к X–XI векам. Трудно представить, что былины – как произведения устного народного творчества – создавались на основе сведений, приведенных в летописях, которые были малодоступны. Не естественнее ли, в таком случае, предположить, что летописец воспользовался былинным образом, а не наоборот?

Кроме былины «Алеша и сестра Збродовичей» известны еще две былины о богатыре-ростовце: «Добрыня Никитич и Алеша Попович» и «Алеша Попович и Тугарин». По мнению таких авторитетных исследователей, как академики Д.С.Лихачев и Б.А.Рыбаков, у Тугарина был исторический прототип – это половецкий хан Тугоркан, в 1096 году подступивший к Киеву и убитый одним из воинов киевского князя Святополка Изяславича, женатого на дочери Тугоркана. Но в отношении Алеши Поповича эти ученые повторяют ту же версию – что его историческим прототипом был летописный Александр Попович из XIII века, впервые появившийся в летописи XVI века.

Трудно поверить, что былины создавались таким сложным путем: одного героя – из ранней летописи, другого – из более поздней. Такое просто невозможно, если согласиться, что былина – продукт устного народного творчества. В тех же былинах об Алеше Поповиче, Илье Муромце и Добрыне Никитиче исследователи находят множество таких архаичных реликтов, восходящих к так называемой хтонической стихии, которых не найдешь даже в летописях – их происхождение гораздо древнее. Поэтому кажется более убедительной и авторитетной оценка образа Алеши Поповича, изложенная в книге «Славянская мифология»: «Принимавшееся ранее исследователями мнение о том, что историческим прототипом Алеши Поповича был некий Александр Попович, погибший в битве при Калке в 1224 году, как об этом сообщает летопись, ставится под серьезное сомнение: актуализация темы Александра Поповича в поздних летописных сводах может отражать знакомство с былинами об Алеше Поповиче».

А может, все-таки, Алеша Попович вышел на историческую сцену несколько позднее? В былинах его называют сыном ростовского попа Леонтия (Левонтия). Напомним: в 1071 году, во время восстания волхвов, язычниками был убит ростовский епископ Леонтий. По одной из версий, это произошло на том месте, где сейчас, в непосредственной близости от поселка Семибратова, находится деревня Левково, якобы названная так в честь погибшего здесь епископа. С историей образования Семибратова связана легенда о семи братьях-сбродичах и Алеше Поповиче. Случайны ли эти совпадения имен, близость мест и событий?

Ясно одно, семибратовская земля оставила след не только в истории, но и в фольклоре. Поэтому версия о том, что к семибратовской истории был причастен Пушкин, хотя и кажется неожиданной, но вполне допустима. Что же касается причастности к ней Некрасова, то это уже больше, чем версия…

 

НЕКРАСОВ И РОСТОВСКИЙ КРАЙ

 

Давно решен вопрос, когда начались события некрасовской поэмы «Кому на Руси жить хорошо» – в 1862 году: помогло упоминание временнообязанных мужиков и ссыльных поляков. Немало написано и о том, в какой земле искали семеро мужиков-правдолюбцев счастливого. И хотя здесь нет полного единства, но в главном все исследователи сходятся – истоки поэмы в реальной, конкретной жизни, творческая история поэмы нерасторжимо связана с теми местами, которые хорошо знал, вдоль и поперек исходил Н.А.Некрасов. В этом значении важнейшее место занимает Ярославский край, где в родовой грешневской усадьбе прошло детство поэта, где сразу после отмены крепостного права он купил усадьбу в Карабихе, ставшую на долгие годы его летним рабочим кабинетом. Бесспорно и то, что именно на Ярославской земле зародился у Некрасова замысел поэмы о пореформенной России, что именно ярославские наблюдения и впечатления легли в основу поэмы, а уже потом, в ходе работы, они дополнились костромскими, владимирскими, нижегородскими деталями.

Что дело обстояло именно так, говорит подавляющее количество прямо обозначенных в поэме или оставшихся в черновиках названий ярославских сел и деревень: Великое, Бурмакино, Наготино, Козьмодемьянское, Кузьминское, Босово. Здесь же находим несколько измененные названия, в которых опять легко угадываются ярославские места: Усолово – Большие Соли, Новоселово – Новоселка, Тисково – Мисково и т.д. О ярославских корнях поэмы очень страстно, но, к сожалению, не всегда убедительно рассказал в своей работе «Топография поэмы «Кому на Руси жить хорошо» А.Попов. В книге «Некрасов в Карабихе» об этом же более осторожно и логично поведал первый директор и создатель некрасовского музея А.Тарасов. Писатель К.Яковлев в статье «От конкретных фактов – к художественному обобщению» во многом согласился с А.Поповым, но критически отнесся к его попытке составить точную схему путешествия семерых мужиков в поисках счастливого, доказательно исследовал, как конкретные географические места послужили Некрасову основой для художественного обобщения и создания подлинно художественного произведения.

Однако не будем забывать, что во всей русской поэзии Некрасов – один из самых ярких реалистов, творчество которого почти целиком построено на конкретном жизненном материале, что позволяет поставить его следом за великим неизвестным – автором «Слова о полку Игореве». Конкретность поэтического восприятия резко отличает Некрасова от многих русских поэтов XIX века. В этом выразился эстетический принцип революционных демократов, состоящий в том, что искусство есть воспроизведение действительности. Почти за каждым стихотворением Некрасова – подлинный факт, реальный образ. То же самое можно сказать и о его поэмах; несомненно, что эта особенность творчества Некрасова проявилась и в поэме «Кому на Руси жить хорошо». И напрашивается вопрос: если невозможно начертить схему маршрута семерых странников, то нельзя ли определить по тексту поэмы, где они встретились, не имел ли Некрасов в виду конкретное географическое место? Вспомним лукавый, но многозначительный зачин:

• В каком году – рассчитывай,
• В какой земле – угадывай...

Время действия поэмы, благодаря подсказкам Некрасова, исследователи определили с точностью до месяцев. Нельзя ли с такой же точностью назвать и место, где начинается действие поэмы? Ведь сам Некрасов как бы предлагает нам попытаться ответить на этот вопрос, а следовательно, как и в первом случае, это в какой-то степени возможно.

Итак, по совету Некрасова, попробуем разгадать эту загадку.

Работа над поэмой «Кому на Руси жить хорошо» потребовала привлечения большого количества фольклорных источников. Их много было в личной библиотеке Некрасова в Карабихской усадьбе: книги Афанасьева и Барсова, Буслаева и Даля, Рыбникова и Киреевского.

Исследователи творчества Некрасова отмечали, что взяв в качестве главных героев поэмы семерых мужиков, он выбрал сказочно-условную форму, что число семь играет в народном миросозерцании особую роль, потому фигурировало в мифах и Библии, было использовано авторами «Илиады» «Божественной комедии», «Потерянного рая». Указывалось, что неоднократное употребление «чудесного» числа семь – дань Некрасова устному народному творчеству, которое он прекрасно знал, а выбор в качестве героев поэмы семерых мужиков – счастливая творческая находка. Впрочем, некоторые исследователи сразу же оговаривались, что в поэме Некрасова число семь не имеет обычных атрибутов «чудесности», – для пореформенной России это типичный случай, когда сошлись мужики и заспорили:

• Кому живется весело,
• Вольготно на Руси...

Но не явилась ли эта «счастливая находка» отражением каких-то конкретных впечатлений? Не положен ли в основу поэмы реальный случай, подмеченный Некрасовым во время его охотничьих странствий? Мы уже говорили о некрасовской конкретности поэтического восприятия. Не сыграла ли она определенную роль и в этом случае? Нет ли поблизости от Карабихи, в которой Некрасов начал писать поэму, такого места, где бы он мог увидеть подобную сцену, – как встретились мужики на столбовой дороге и заспорили о крестьянской доле?

Нет смысла искать место начала действия поэмы в перечислении «говорящих» названий деревень Пустопорожней волости, уезда Терпигорева, Подтянутой губернии – тут всё ясно. Однако в самом начале поэмы Некрасов, на наш взгляд, дает две точные координаты места действия. Первая из них – столбовая дорога, на которой сошлись семь мужиков. Вторая – село Великое, на базар которого нёс «соты медовые» Пахом. А.Попов называл и другой ориентир – село Иваньково, куда направлялся один из семерых мужиков. Но попытаемся обойтись без этого ориентира – давно замечено, что только в Ярославской губернии нашлось пять населенных пунктов под названием Иваньково. А вот село Великое с его знаменитой ярмаркой – единственное в своем роде, «ключом, открывающим топографию поэмы» называет его А.Попов. Писатель К.Яковлев критически отнесся к этому высказыванию исследователя, но ведь никуда не денешься от того факта, что Некрасов привел именно это, всем известное село, а не придумал какое-то другое название. Не подсказал ли нам Некрасов таким образом вторую координату места действия? Первая из них, как говорилось выше, столбовая дорога, но тут мы никак не можем согласиться с А.Поповым, который безоговорочно подразумевает под ней старый Ярославско-Костромской тракт. Почему не предположить, что речь идет о Московско-Ярославском тракте, на котором стояла Карабиха, где Некрасов начал работу над поэмой «Кому жить хорошо»? Думается, что такое предположение имеет более устойчивое основание.

Однако где именно на этой дороге могли встретиться мужики? Первый вариант напрашивается сам собой – на повороте в сторону села Великое, куда шел Пахом. Но где именно? Не было ли на Московско-Ярославском тракте, неподалеку от Карабихи, деревеньки или села, где часто бывал Некрасов, хорошо знал местных мужиков и мог наблюдать там крестьянскую жизнь, увидеть сценку, которую и легла в основу поэмы?

Оказывается, есть такое место, но редко оно упоминается в работах, посвященных теме «Некрасов и Ярославский край», так уж получилось. Откроем биографию Некрасова. Здесь среди знакомых мужиков-охотников вскользь упоминается Николай Андреевич Осорин из села Макарово, в доме которого неоднократно бывал поэт, отправляясь в дальние охотничьи странствования. А ведь именно они, повторимся, обогатили Некрасова наблюдениями и впечатлениями, заложенными в поэму «Кому на Руси жить хорошо». Стоит торговое село Макарово на «столбовой дороженьке» – Московско-Ярославском тракте, рядом – село Великое со своей знаменитой ярмаркой. Наконец, неподалеку находится Карабиха, а Некрасов именно с Карабихской усадьбы, увиденной в первый свой приезд, списал барскую усадьбу, возле которой вскоре после встречи на «столбовой дороженьке» оказались мужики. Вспомним строки из поэмы:

• Огромный дом, широкий двор...
• Над домом башня высится,
• Балконом окруженная,
• Над башней шпиль торчит.

Кто бывал в Карабихе, сразу узнает бывшую голицынскую усадьбу – несколькими штрихами поэт дал точное, почти фотографическое изображение.

Итак, мы предполагаем, что возле Макарова или в самом селе произошла встреча семерых мужиков, отправившихся потом в странствие по России. Но не оставил ли Некрасов в тексте поэмы еще какой-нибудь знак, по которому можно было бы угадать, «в какой земле» начались описанные им события? И такой знак, по нашему убеждению, есть.

По топонимической легенде, село Макарово получило свое название по имени отшельника Макария родом из Ростова Великого, который построил здесь келью-хижину. Позднее (а может, раньше?) здесь же поселились семь братьев-сбродичей – и стало это место называться Семибраты-Макарово. Позднее село стали называть Макарово, а название Семибратово перешло к железнодорожной станции и селению при ней.

Возможно, кому-то привязка села Семибраты-Макарово к истории некрасовской поэмы «Кому на Руси жить хорошо» покажется искусственной, натянутой, но в пользу этой версии есть несколько интересных моментов. И первый из них – выбор в качестве героев семи мужиков. Название села вполне могло подсказать Некрасову эту мысль. Заинтересовавшись этой версией, мы заглянули в текст поэмы – нет ли там каких-либо других свидетельств, что ее действие началось именно в Макарове? Однако в основном тексте, кроме упоминания знакомых названий сел Никольское, Иваньково и Новоселово, которых в России множество, других доказательств не нашлось. Тогда мы обратились к варианту черновой рукописи – и здесь в главе «Солдат» обнаружили следующие неотредактированные поэтом строки (текст печатается в том виде, в котором представлен в оригинале):

• Теперь попробуй в городе
• Нужды нет погорелые
• Дадут. Попробуй в Батове,
• А дальше в Семибратове
• Глядишь и семь рублей.

Таким образом, в первоначальном тексте поэмы название «Семибратово» присутствовало – а это говорит о многом. Можно уже с большей долей уверенности предположить, что Некрасов потому и исключил это название из окончательного текста, что не захотел тем самым раскрывать механизма возникновения замысла поэмы о семи мужиках-правдоискателях. Кстати, среди них были братья Губины – тоже, возможно, не случайное совпадение, а след, позволяющий ответить на вопрос, поставленный Некрасовым в самом начале поэмы: «В какой земле – угадывай».

Еще одна явно «семибратовская» примета – в рассказе бывшего креcтьянина Трофима:

• Мы тоже пеунятники,
• Случалось в год откармливать
• До тысячи зобов...

Пеунятниками называли крестьян, выращивающих на продажу каплунов. В следующей главе будет рассказано об этом занятии местных крестьян, о котором знал Некрасов – и упомянул «пеунятников» в своей поэме. Наконец, имеются прямые свидетельства, что Некрасов неоднократно бывал в селе Семибраты-Макарово: здесь, в доме местного охотника Николая Осорина, поэт останавливался, прежде чем отправиться в дальние охотничьи странствия. В Карабихском музее Н.А.Некрасова не так уж много подлинных, принадлежавших ему вещей, и среди них сразу два экспоната, непосредственно связанные с историей этого дома. А история их такова...

В 1952 директор музея-усадьбы «Карабиха» Анатолий Федорович Тарасов случайно услышал от школьников, приехавших в музей из села Макарово, что поэт «подарил нашим Осориным два ружья, патронташ и рог». Заинтересовавшись этим сообщением, А.Ф.Тарасов тут же отправился в Макарово, нашел старшего внука Николая Осорина и узнал, что у его деда действительно хранились два ружья поэта – одно он подарил охотнику, а другое, с патронташем и рогом, как-то оставил в доме Осорина. К тому времени все эти вещи затерялись: одно ружье было конфисковано милицией, другое кому-то отдано, а патронташ и рог для пороха вроде бы сгорели в пожаре.

После долгих поисков ружье удалось найти в соседней деревне Осиновцы, а потом обнаружился в доме Осориных и рог для пороха. В 1972 году с младшим внуком некрасовского «знакомца» Александром Александровичем Осориным встретился корреспондент ростовской районной газеты Р.Ермаков, написавший потом пространный очерк «Некрасов в ростовских краях», проиллюстрированный фотографией дома Осориных. Он рассказал, что дед его был на три года старше Некрасова, прожил девяносто лет, часто любил рассказывать о своих встречах с поэтом. Умел Некрасов говорить с крестьянами, располагать их к себе. Судя по всему, макаровцы всерьез заинтересовали Некрасова. Внук Николая Осорина вспоминал, что поэт часто встречался с макаровскими мужиками то в просторном доме деда, то в соcеднем трактире окнами на «столбовую дорогу».

Конечно, время было такое, что разговоры шли не только об охоте, – слишком серьезные, переломные события происходили в те годы в России. Возможно, один из таких разговоров о пореформенном крестьянском житье, закончившийся спором, и натолкнул Некрасова на замысел поэмы «Кому на Руси жить хорошо». А уж потом, в процессе работы над поэмой, появилась и «столбовая дороженька», которая проходила прямо под окнами дома Осориных, и семеро мужиков, подсказанных поэту старинным названием села. Чем больше вдумываешься в эту версию, сопоставляешь факты, тем более она кажется убедительной.

Макаровскому охотнику Николаю Осорину «повезло» меньше, чем «другу-приятелю» Гавриле Захарову, которому Некрасов посвятил свою поэму «Коробейники». Не стал он героем известного некрасовского произведения, как это случилось с рыбаком и охотником по прозвищу Мазай. Но кто знает, как отразилось знакомство с Николаем Осориным в поэзии Некрасова, в частности, какую роль сыграл он в истории создания поэмы «Кому на Руси жить хорошо»? Судя по всему, поэт относился к Николаю Осорину по-дружески, с уважением, иначе бы не подарил в знак благодарности и особого расположения ружье, так часто не навещал бы его гостеприимный дом.

Еще раз обратимся к очерку «Семь фрагментов из биографии», опубликованному в ростовской районной газете в 1988 году: «Не трудно представить, какой поднялся бы переполох, если бы нашли деревенскую избу, где бывал Пушкин. Сразу бы встал вопрос о немедленной реставрации, об открытии мемориального музея и так далее. А у нас под боком, на дороге Москва-Ярославль, на маршруте знаменитого Золотого кольца России стоит дом, где не раз останавливался великий поэт Некрасов, и мы спокойно наблюдаем, как он рушится у нас на глазах! Сюда, в дом макаровского охотника Николая Осорина, неоднократно заезжал Некрасов, отправляясь на охоту. Лежит возле дома большой камень, на котором отдыхал Некрасов. Короче говоря, есть всё, чтобы создать здесь мемориальный музей, рассказывающий об охотничьих странствиях поэта. А ведь именно они обогатили его наблюдениями и впечатлениями, положенными в основу поэмы «Кому на Руси жить хорошо», неподалеку от Макарова или даже в самом селе «На столбовой дороженьке сошлись семь мужиков». Почему бы в знак уважения к памяти великого поэта не сохранить этот дом для потомков, не открыть здесь музей? А в будущем, может, встанет рядом и памятник семерым мужикам, отправившимся на поиски Правды».

К сожалению, к настоящему времени дом Осориных разрушили окончательно. Прозвучавший в районной газете призыв открыть здесь музей Н.А.Некрасова не возымел на власти никакого действия – и уникальный исторический памятник погиб. Наследники канцлера Д.П.Татищева спустя десятилетия после его смерти нашли возможности возвести задуманный им «образцовый дом» и тем самым увековечить его память, а у целого государства – современной России – не хватило возможностей и, видимо, желания сохранить дом, связанный с именем Некрасова, на стихах которого выросло несколько поколений русских людей.

Несколько лет назад у последних владельцев дом был куплен музеем Н.А.Некрасова в Карабихе, музейщики кое-что забрали из дома – и забыли о нем. А может, хотя бы с запозданием, отдать дань уважения месту, связанному с именем великого поэта, нашего замечательного земляка Н.А.Некрасова? Прежде чем ехать в далекое Михайловское или Ясную Поляну, не следует ли сначала возложить прощальные венки к последнему «некрасовскому объекту» на Ростовской земле и провести здесь наглядный урок родиноведения? Возможно, хоть таким образом удастся усовестить тех, кто мог спасти дом Осориных – и не сделал этого. Конечно, надежды мало. Но, может, что-то проснется в душах детей, и они, став взрослым, уже не будут соучастниками или сторонними наблюдателями подобных преступлений против отечественной истории и культуры? Впрочем, теперь на том месте, где стоял дом Осориных, – пустырь…

 

И ШВЕЦ, И ЖНЕЦ, И В ДУДУ ИГРЕЦ

 

В одном из дореволюционных источников по истории Ростовского края было написано следующее: «Семибратовщина – село Ярославской губернии в Ростовском уезде, принадлежит фамилии князей Куракиных, в нем бывает еженедельный торг по понедельникам, на который приезжают ростовские и прочих уездов купцы и мещане, а привозят шелковые и прочие товары, как то: платки, выбойки, кумачи и китайки, а крестьяне привозят по большей части лес, холст и пряжу».

Приимковская волость, в которую входило Семибратово, состояла к концу XIX – началу XX столетия из двух сельских общин – Приимковской и Левковской, всего 19 селений. К 1885 году, когда А.А.Титов писал свою книгу «Ростовский уезд Ярославской губернии», в них проживало 1493 ревизских души, каждый выплачивал в течение года 7 руб. 72 коп. налогов, из них 3 руб. 60 коп. – мирских, 1 руб. 52 коп. – земских, 2 руб. 60 коп. – казенных. Деньги по тем временам немалые. Чем же еще, помимо торговли лесом, холстом и пряжей, занимались приимковские крестьяне, чтобы выплачивать такие налоги, содержать семьи?

В книге «Наш край» П.А.Критский писал о Ростовском уезде: «Больше вcего <здесь> засевается картофеля, затем идут рожь, овес, лен, горох, пшеница и ячмень... В Приимковской волости занимаются выкормкой каплунов; птиц для этого скупают не только на месте, но и в соcедних губерниях. В течение года выкармливается до 150 тысяч каплунов, которые вывозятся в обе столицы».

О выращивании каплунов писал и А.А.Титов, отмечая, что только в Макарове за осень выращивается до трех тысяч, потом они перепродаются местным скупщикам. Таким образом, это было отлаженное производство, в котором были заняты многие: помимо скупщиков, одни выращивали овес, другие делали из него муку на тех же Исадских мельницах, третьи кормили каплунов скатанными из овсяной муки шариками. А дело это, как пишет Титов, было хлопотное:

«Кормить их начинают с Покрова и кончают и колют перед Рождеством за неделю и немного ранее. Для выкормки каплунов устроены особого рода избы или курятники, где для них делают в несколько рядов и этажей клеточки с отдельным для каждого тесным помещением... Кормка или суточная раздача корма начинается с полуночи и продолжается часа три–четыре, до утра».

Много было среди приимковцев троечников, извозчиков и обозовиков, возивших товары в Ярославль, Кострому, Вологду, Москву; те, кому сопутствовал успех, содержали свои станции. В Макарове и Исадах возникло несколько картофелетерочных предприятий, дававших хорошую прибыль, поскольку картофеля в Приимковской волости выращивалось много. Крахмал и патока вывозились в другие города, а отходы производства приобретало для откорма скота местное население.

Все это развивало в жителях предприимчивость, которая нашла еще более широкое применение после отмены крепостного права. В 1870 году крестьянин Петр Алексеевич Сакин создал в Макарове собственное ткацкое предприятие с конторой и складом пряжи, привлек к делу крестьян-надомников, причем не только из своего села, но и из соседних уездов, всего около двух тысяч человек.

Затем Сакин построил на левом берегу реки Устье, где сейчас расположен завод газоочистительной аппаратуры, полотняно-белильный завод, за качественные полотна получил от Министерства государственных имуществ похвальный лист.

Однако дальше дело здесь застопорилось, не получило продолжения – крестьяне соседней деревни Козлово, у которых Сакин арендовал землю, отказались продать их Сакину, и в 1881 году он перенес свой завод поближе к Ярославлю, на берег реки Которосль, где теперь стоит фабрика «Красные ткачи». Интересная подробность: земли на берегу реки Которосли П.А.Сакин приобрел у брата Н.А.Некрасова – Федора Алексеевича, владельца усадьбы в селе Карабиха. Это уже второе пересечение семибратовской истории с именем великого русского поэта.

Умер П.А.Сакин в 1896 году, оставив после себя четырех сыновей–наследников, продолживших его дело. Семья Сакиных была уважаемой в Макарове. Когда 12 августа 1858 года сюда приезжал император Александр Николаевич с супругой, хлеб-соль им приподнес макаровский бурмистр Алексей Иванович Сакин, судя по всему, отец будущего предпринимателя.

Одновременно в Макарове развивалось сапожноваляльное производство, началась острая конкурентная борьба между четырьмя заводчиками. Победил в ней Егорычев, который в 1906 году выстроил около Макарова сапожноваляльный заводик, работающий на паровой машине. Для сравнения объемов производств назову две цифры из упоминавшейся выше справочной книги «Россия»: «Самая «значительнейшая» из валяльных фабрик селения производит валенок на 45 тыс. руб... Фабрика шерстяных изделий (Блесс) – на сумму 400 тыс. руб. при 460 рабочих». Теперь на месте егорычевского заводика стоит ватная фабрика, которая, как говорится, «на ладан дышит»...

Можно сказать, что благодаря существованию в Приимковской волости заповедной Кураковщины, где крестьяне были более грамотны и самоcтоятельны, тут выработался особый крестьянский тип, вот что писал по этому поводу А.А.Титов: «Недаром в Ярославской губернии их звали кураковцами – это название было не насмешка, а как бы почет. К кураковцам относились с уважением, и они пользовались большим доверием. Несмотря на изменившиеся условия, сторона эта и посейчас в экономическом отношении находится в значительно лучшем положении, нежели другие части Ростовского уезда».

Похоже, Титов был прав – его слова подтверждает разносторонняя и успешная деятельность кураковцев на всех поприщах, которые они выбирали. Он же писал в книге «Ростовский уезд Ярославской губернии»: «Главная промышленность в Макарове, как и в Кладовицах и частию в Гвоздеве, – троечники и извозчики, или обозовики. Последние возят товары в Москву, Ярославль, Вологду, низовые земли, а троечники, кроме перевозки пассажиров по воле и по случаю, содержат станции в Ростове, Ярославле и других городах».

Это сообщение дополнил П. Кончаловский – автор путеводителя по Московско-Архангельской железной дороге, изданного в 1897 г.: «В хорошую погоду можно лучше проехать в село Великое от станции Семибратово, где легче найти извозчиков, которые всегда приезжают к приходу почтовых и пассажирских поездов железной дороги. За проезд от станции до села Великого берут 1 рубль и 1 рубль 50 копеек».

Воистину, кураковец был и швец, и жнец, и в дуду игрец. Что он умел и отдыхать весело, свидетельствовали известные по всей губернии местные святочные съезды молодежи, проходившие несколько дней, по очереди в разных деревнях, с беседами, песнями, играми и другими увеселениями. В той же книге «Кураковщина» вот как об этом писал А.А.Титов:

«Более или менее отличительный признак Кураковщины – святочные съезды девиц и молодцов, причем девицы съезжаются в известные селения на несколько суток в гости к девицам не только родным, но просто запросто к знакомым, между тем как молодцы приезжают в такие селения издалека только с вечера и веселятся здесь на беседах до 3-х часов утра. Тот и другой пол в это время щеголяет изысканно-богатыми и щегольскими нарядами. Первый такой съезд бывает дня за два до Рождества в Макарове, откуда во второй день праздника перебираются на три дня в Кладовицы, отселе в Никольское и соседнюю с ней деревню Курбаки (по непоместительности первой) на три же дня, наконец – на три дня в Приимково. Все эти вечера проводятся молодежью на беседах в песнях, играх и других святочных увеселениях.

Скажем несколько слов и о летних гуляньях. Между Макаровом и Великим селом Ярославского уезда, в 6–7 верстах от Великого села, на таком же расстоянии от села Макарово и верстах в 4-х или 5-и от деревни Воэхты, находится «Огарев холм». Под этим именем известны два высоких холма, на расстоянии версты друг от друга, крутые и открытые. На одном холме раскинуто обширное село Огарев холм, с барским домом князя Урусова. У подошвы же другого холма бывает в заговенье на Петров пост многолюднейшее из многолюдных гулянье, привлекающее к себе молодежь из весьма отдаленных селений. Здесь раскидываются шатры с простонародными лакомствами, гуляют, ходят хороводами, поют песни и играют в разные игры. Происхождение этого гульбища неизвестно и особого названия оно не имеет, а говорят просто: «пойдем под Огарев холм».

Близ села Гвоздево бывает довольно многолюдное гулянье, съезд молодежи из разных селений, в Вознесеньев день, на Исадском мосту при деревне Исады, у Исадской мельницы на реке Устье. Храмовый праздник в Гвоздеве – Крещенье, Ильин день и Николая Чудотворца. В Троицын день и в Петрово заговенье сбор гуляющей молодежи – на рубеже Климатинской, Порецкой и Огаревской земли, у подошвы и по скату Климатинской горы. Местность эта называется Комарово. Бывает здесь сбор девиц и во все весенние праздничные дни. Прочие селения справляют отдельные гулянья по своим местам, а в Троицу и Петрово заговенье все сходятся на Комарове – место для всех тогда заветное. Петровым заговеньем заканчиваются здесь летние гулянья. Причина и время выбора Комаровской местности под окружное народное гульбище неизвестны».

 

ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ВАХРАМЕЕВ

 

Было бы несправедливо, рассказывая о прошлом Семибратова, не назвать имя Ивана Александровича Вахрамеева. С его именем связан целый период истории местной, Исадской мельницы и строительство так называемой Дачи.

И.А.Вахрамеев (в некоторых источниках – Вахромеев) родился 13 августа 1843 года. Таким образом, к моменту приобретения Исадских мельниц он был уже зрелым, самостоятельным человеком, после смерти отца получившим большое наследство. Кроме мукомольной мельницы, в его собственности находились свинцово-белильный и маслобойный заводы, он был одним из учредителей «Товарищества Ростовского цикорного производства И.Вахрамеева и Компания», что лишний раз свидетельствует о его прочной связи с нашим краем. Дважды – с 1881 по 1887 гг. и с 1897 по 1905 гг. – он занимал должность городского головы Ярославля и на этом поприще показал себя очень энергичным и умным администратором. В частности, при нем в Ярославле был устроен водопровод, появились телефонная связь и уличное электроосвещение, начал ходить первый трамвай, были учреждены Вольное пожарное общество, Общество взаимного страхования и ночлежный дом, налажен постоянный уход за скверами, набережными и бульварами города, наведен порядок на рынках и разработаны правила извозного промысла, в которых был, например, такой пункт: «С извозными лошадьми обращаться как можно снисходительнее и добрее», что определенным образом тоже характеризует личность этого человека.

Уже после его смерти (1909 г.) в Ярославле вышла книга И.А.Тихомирова «Из записок старожила. Памяти Вахрамеева», в которой автор так писал о его благотворительности: «Без преувеличения можно сказать, что он раздавал деньги и направо, и налево, и в большинстве случаев не только без надежды на возврат их, но и хоть на капельку искренней благодарности». Для купца – характеристика редкостная.

Но особенного уважения заслуживает вклад И.А.Вахрамеева в развитие ярославской культуры: по его инициативе городом был приобретен находившийся до этого в частном владении театр им. Ф.Г.Волкова, он открыл бесплатные народные чтения, был одним из учредителей Ярославской губернской ученой архивной комиссии, на свои средства восстановил памятник учредителю Юридического лицея П.Г.Демидову. При этом И.А.Вахрамеев был также известен как коллекционер и владелец богатой библиотеки старинных книг и рукописей, издатель краеведческих сборников, автор книги о церкви Ильи Пророка в Ярославле.

Семибратовцы по праву могут гордиться тем, что судьба этого незаурядного человека пересеклась с судьбой их поселка. Дело в том, что рядом с приобретенной и реконструированной Исадской мельницей Вахрамеевы возвели большой господский дом, наверное, не случайно получивший в народе название Дачи – именно здесь семья Вахрамеевых отдыхала от городской суеты, проводила летние месяцы. Рядом с господским домом, на высоком береге реки Устье, был разведен липовый парк с двумя фонтанами и беседками. Есть все основания считать, что на Даче находилась и часть книжных богатств И.А.Вахрамеева – несколько лет назад сотрудники фонда редкой книги областной научной библиотеки им. Н.А.Некрасова обнаружили у жителей бывшей деревни Исады некоторые книги этой библиотеки, видимо, разошедшейся по рукам после революции.

В тридцатых годах Дачу приспособили под общежитие для рабочих Термозавода, тут же находился фельдшерский пункт и пионерская комната. Здесь жил первый семибратовский краевед Петр Александрович Сергеев с женой Евгенией Вениаминовной. Соседи вспоминали, что в свободное время она читала французские романы в оригинале. Можно предположить, что это были книги из библиотеки Вахрамеева, иначе трудно понять, как французские книги могли оказаться в захолустном Семибратове.

Сейчас вахрамеевская Дача и парк находятся в жалком, заброшенном состоянии: дом обветшал, фонтаны и беседки разрушены, деревья болеют и гниют. На наших глазах погибает еще один памятник прошлого...

 

ЗДЕСЬ ПРОДОЛЖАЛАСЬ ИСТОРИЯ «РУСИ»

 

Отдельный раздел Семибратовского учебного музея истории и родиноведения посвящен литературно-историческому журналу «Русь», судьба которого неразрывно связано с историей Семибратова.

Первый номер журнала «Русь» вышел в сентябре 1991 года. Его учредителями выступили писательские организации Владимирской, Костромской, Ивановской и Ярославской областей, входящих в древности в пределы Ростово-Суздальского княжества. Местом прописки «Руси» стал Ростов – город, который на протяжении нескольких столетий был одним из центров русской истории, культуры, духовности. «От души желаю успеха Вашему журналу. Название журнала и место его издания ко многому обязывает. Если ограничиться только религиозным и историческим направлением – то нужно иметь широкий исторический огляд и понимание, что трудно после стольких лет лжи, в которой нас держали... А не включить ли Вам в темы современные болезни и нужды? Это ведь – тоже Русь», – писал из США А.И.Солженицын, которому редакция отправила несколько номеров журнала. «Такому журналу надо помогать... Я убедился, что журнал несет в себе высокий нравственный заряд, направлен на духовное возрождение россиян, что очень важно в наше неспокойное время, когда остро необходимо умиротворение в обществе», – сказал, ознакомившись с содержанием «Руси», Патриарх Всея Руси Алексий Второй, когда посещал Ростов Великий. «Журнал сразу обрел всероссийское лицо и значение, объединив вокруг себя широкую русскую элиту – писателей, историков, краеведов, журналистов, учителей, научных работников и просто умную читающую публику. Журнал стал заметным, в некотором роде – уникальным явлением в культурной и общественно-литературной жизни России», – такую высокую оценку получила «Русь» при обсуждении в Союзе писателей России.

Первым главным редактором журнала стал В.А.Замыслов – член Союза писателей России, автор нескольких исторических романов. Свою первую книгу «Набат над Москвой» он издал, когда жил в Семибратове, работал секретарем совхозной партийной организации, затем редактором ростовской районной газеты.

Заместителем главного редактора журнала «Русь» по творческой работе был назначен Б.М.Сударушкин. После того, как в начале 1994 года главным редактором утвердили проживавшего в Рыбинске поэта С.А.Хомутова, редакция в Ростове практически прекратила свое существование и неофициально переместилась в Семибратово: сюда поступали авторские рукописи и читательские письма, отсюда журнал рассылался подписчикам; кроме главного редактора, здесь проживали все сотрудники журнала.

По достоинству оценили журнал, признали своим многие талантливые авторы, сотрудники библиотек и рядовые читатели, интересующиеся историей государства и православия, краеведением и современным литературным процессом. В обращении к читателям редакция писала:

«Русь» – журнал для всех, кто испытывает гордость за великое прошлое России и боль за трагические изломы ее судьбы, кто способен оценить и серьезное исследование, и неожиданную версию, и занимательный сюжет. В условиях, когда общество до крайности политизировано, что таит в себе опасность трагического раскола, журнал решительно отказался от партийных и групповых пристрастий и обратился к тем нравственным и духовным ценностям, на которых веками строилась и держалась государственность России. «Русь» – журнал семейный. Его с полным основанием можно назвать прямым наследником первого русского провинциального журнала «Уединенный пошехонец», выходящего в Ярославле в 1786–1787 гг., и газеты «Русь», издаваемой И.С.Аксаковым в 1880–1886 гг., продолжателем лучших традиций популярной дореволюционной «Нивы». На переломном этапе истории трудно, практически невозможно не касаться политических вопросов. Печально наблюдать, как различные политические силы, размахивая идеологическими топорами, рубят единое древо отечественной истории. У журнала «Русь» своя, давно заявленная позиция: надо помнить, какое знамя развивалось над Бородинским полем, и не забывать, какое было водружено над рейхстагом».

О содержании и направленности журнала красноречиво говорят названия постоянных разделов и рубрик: «История Отечества», «Былое и вечное», «Литературная нива», «Краеведческий изборник», «Сокровища древней книгохранительницы», «Замечательные земляки», «Антология исторических загадок», «Русская школа», «Культура и провинция», «Библиотека исторических приключений». Наиболее крупные публикации раздела «История Отечества»: «Отречение Романовых», «Дело Бориса Савинкова», «Темное дело» большевика Малиновского», главы из книги А.Керенского «Катастрофа», «Кто же вы, адмирал Колчак», «Так кто же стрелял в Ленина?», «Была ли русская революция?», «Масоны в России», «Золото церкви, или Правда о Шуйском расстреле» и др.

Естественно, что журнал, появившийся на свет на Ростовской земле, большое внимание уделил истории Ростова, судьбам и делам замечательных ростовцев. Здесь были опубликованы краеведческие очерки В.Кима, О.Гонозова, Л.Мельник, А. Виденеевой, Г.Залетаева, стихи. А.Андриановой, И.Бариновой, К.Брендючкова, А.Гаврилова, С.Мартьяновой, Г.Птицына, Н.Родионова и др. В качестве книжного приложения к журналу «Русь» были изданы все краеведческие книги М.Сударушкина, литературно-художественный альманах «Ростовский изборник», книга О.Непоспехова «Семибратовские летописцы», история ОАО «ФИНГО» – «Полвека на службе экологии», история ОАО «СФ НИИОГАЗ» – «Ради чистого неба», история Семибратовской средней школы – «Повесть школьных лет», статистический сборник «Ярославской области 60 лет», книга В.Попова «Награды родины в истории Ярославского края», поэтические сборники О.Попова «Я жить хотел – как ветер над волной…» и Г.Залетаева «Раз есть душа – то, значит, есть бессмертие…» В качестве газетного приложения к журналу «Русь» выпускались школьная газета «Истоки» и независимая газета «Большая перемена».

В лучшие годы своего существования тираж журнала достигал 10 тысяч, из них 9 тысяч распространялись по подписке. Среди подписчиков были практически все центральные, областные и краевые библиотеки России, Государственная историческая библиотека, библиотека Эрмитажа, библиотека Конгресса США и др. Однако в 2001 году из-за прекращения финансирования журнал «Русь» вынужден был приостановить свою деятельность. Всего за 10 лет существования «Руси» вышло около 50 номеров журнала и свыше 20 книжных приложений. Без преувеличения можно сказать, что 7 лет формирования журнала в Семибратове были самыми продуктивными в его истории.

 

СКУЛЬПТОР ЕЛЕНА ВАСИЛЬЕВНА ПАСХИНА

 

С поселком Семибратово, с Ростовской землей неразрывно связана судьба нашей талантливой землячки, Заслуженного художника России Елены Васильевны Пасхиной.

Е.В.Пасхина родилась 12 января 1949 года в поселке Зырянка (Якутия), в семье военного, вскоре семья переехала в поселок Семибратово Ярославской области. Закончив Семибратовскую среднюю школу, Елена Пасхина пришла в Абрамцевское художественно-промышленное училище, который окончила в 1968 году с красным дипломом и поступила на скульптурный факультет Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина. Ее дипломной работой стала скульптурная композиция «К Питеру» (1976). В 1978 году окончила аспирантуру и защитилась работой «Первопроходец».

После окончания Академии приехала в Ярославль. Первой крупной работой здесь стала стела в честь Ситской битвы, затем поступил заказ на оформление здания ТЮЗа, в Рыбинске установлен памятник адмиралу Федору Ушакову, в Ярославле – Мемориал жертвам радиационных аварий и катастроф, памятник Леониду Собинову и другие работы.

В 1980 году Елена Пасхина стала членом Союза художников России. С 1984 по 1987 год преподавала скульптуру в Ярославском театральном институте и в художественном училище. В 1997 году – лауреат Ярославской областной премии им. А.М.Опекушина. Елена Пасхина – участник многочисленных областных, зональных, республиканских, всесоюзных, зарубежных выставок и международных симпозиумов: по камню – в Германии (1993) и Чехословакии (1999), по ледовой скульптуре – в Москве (1999). Ее произведения находятся в музейных собраниях Ярославля, Санкт-Петербурга, Рыбинска, Переславля-Залесского. В Ярославле в 1999, 2002, 2003 годах проходили персональные выставки.

«Скульптурные композиции Елены Пасхиной, появившиеся на ярославских выставках в 1980-е годы, сразу были замечены знатоками и отмечены как явление в культурной жизни края. Самое главное в них – внимательный, активный интерес автора к современному художественному процессу, потребность выразить в нем свои, созвучные мироощущению современника мысли и чувства», – так оценила ее работу искусствовед И.Ивенская.

«Скульптор Пасхина своим абсолютным чувством пластики природной формы и городского пространства создала тот «мост», по которому мы проникаем в ее мир, – писал профессор архитектуры Н.Кудряшов. – Скульптуры Пасхиной всегда являются смысловым и художественным центром архитектуры. Далеко не каждому художнику это доступно, но в «граде Пасхиной» мы можем говорить об особом, монументальном типе художественного мышления».

«Творчество Елены Пасхиной – одна из достойных страниц в изобразительном искусстве Ярославля, – писала Заслуженный работник культуры России О.Шиханова. – Она всегда берется за большие задачи, которые привычно считаются по силам, скорее, мужской руке… Каждодневная работа в мастерской для Елены Пасхиной – потребность души, то, что держит ее в постоянном творческом тонусе, ее «сладкая каторга», которой художник верно служит уже много лет».

В 2004 году Елене Васильевне Пасхиной было присвоено звание Заслуженного художника России. В 2005 году в Ярославле состоялась ее персонально-юбилейная выставка «Тысяча камней», которая стала этапом к осуществлению большого проекта «Штрихи к портрету тысячелетия».

 

ИЗДАНО В СЕМИБРАТОВЕ

 

В 1999 году, накануне 200-летия со дня рождения А.С.Пушкина, очень скромным тиражом вышла семибратовская школьная газета «Истоки», которую по праву можно назвать первой ласточкой издательского дела в Семибратове. Первыми корреспондентами газеты стали члены кружка юных журналистов при Семибратовском Доме детского творчества. Из–за финансовых трудностей газета просуществовала недолго.

В 2001 году в поселке стала выходить независимая образовательная газета «Большая перемена», адресованная детям, родителям и преподавателям. Газета выходила под эпиграфом: «Что посеешь, то и пожнешь». Многозначительно называлась вступительная статья – «Наша газета не для тех, кто не любит перемен к лучшему», написанная издателем газеты И.А.Конториной. «Опасный возраст», «В помощь родителям», «Педагогика как любовь», «Творчество юных», «Уроки родиноведения» – названия постоянных разделов газеты.

В ноябре 2003 года вышел первый номер ежемесячной газеты ОАО «ФИНГО» «На страже экологии». Во вступительной статье генеральный директор А.Н.Лебедев писал: «Заводская газета – это возможность без митинговщины и политиканства многое сказать, многим поделиться. Предлагаю всем труженикам ОАО «ФИНГО» использовать эту прекрасную возможность с максимальной результативностью, а газете по русскому обычаю пожелать: «В добрый путь!»

В том же 2003 году в холдинговой группе «Кондор Эко – СФ НИИОГАЗ» была создана собственная издательская база, позволяющая печатать книги хотя и небольшим тиражом, но на высоком полиграфическом уровне, с цветными обложками и иллюстрациями.

Издательская деятельность холдинга отражает творческий профессионализм сотрудников и его высокий научно-технический потенциал. Вместе с тем холдинг не ограничивается выпуском книг только для специалистов экотехнической отрасли. Так, здесь были изданы краеведческие книги М.Сударушкина «Дорогое мое Семибратово, дорогие мои земляки» и О.Непоспехова «Семибратовские летописцы», названия которых говорят сами за себя. В 2005 г. холдингом был издан поэтический сборник Г.Залетаева «Раз есть душа – то, значит, есть бессмертие». Таким образом, холдинг вносит весомый вклад в развитие культурных традиций Ростовского края. Учреждение холдингом газеты «Дорогое мое Семибратово» стало продолжением этой просветительской и патриотической деятельности.

О том, что поселку Семибратово, обладающему по-своему уникальной историей и инфрастуктурой не только в пределах Ростовского муниципального округа, но и всей Ярославской области, надо бы иметь собственную газету, говорилось давно. Была сделана попытка превратить в общепоселковую газету школьную газету «Истоки», однако это намерение осталось нереализованным из-за финансовых трудностей. Второй раз такая возможность представилась после создания заводской газеты ОАО «ФИНГО» – «На страже экологии». Судьбы Семибратова и его градообразующего предприятия переплелись так тесно, что их невозможно отделить одну от другой. Однако и эта попытка не увенчалась успехом. Возможно, в какой-то степени это было связано с временным вхождением ОАО «ФИНГО» в Группу компаний «Северстальмаш», руководство которой мало интересовали семибратовские дела и заботы. Наверное, в условиях рынка и передела собственности такая ситуация вполне объяснима.

Только третья попытка завершилась созданием общесемибратовской газеты, учредителем которой выступил экологический холдинг «Кондор-Эко – СФ НИИОГАЗ». Взяв на себя все расходы по изданию газеты, руководство холдинга совершило поступок, достойные признательности всех, кому не безразлично прошлое, настоящее и будущее нашей малой родины. Газета информирует читателей об истории Семибратова и земляках-семибратовцах, о заботах и проблемах, о культуре и образовании.

Как всегда происходит при создании нового печатного органа, было трудно дать название, которое устроило бы всех. «Дорогое мое Семибратово» – строчка из одноименного стихотворения Михаила Сударушкина. Материалы его краеведческих работ широко используются в газете. Да и само стихотворение достойно того, чтобы проникнуться его духом искренней любви к Семибратову и семибратовцам:

• Добротой и заботой радуя,
• Словно братья вы мне близки, –
• Дорогое мое Семибратово,
• Дорогие мои земляки.

В дальнейшем, после создания сельского поселения Семибратово, газета стала выходить под названием «Дорогие мои земляки».

При финансовой поддержке администрации Ростовского муниципального района в Ярославле вышла книга Бориса Сударушкина «Три портрета с автографом» – о жизни и творчестве семибратовцев К.Г.Брендючкова, О.П.Попова и М.Б.Сударушкина. Книга Михаила Сударушкина «Истории оборванные строки», составленная из краеведческих и поэтических произведений автора, в 2008 году вышла в Твери.

В последнее время широкую издательскую деятельность развернула Семибратовская вечерняя школа. За короткий срок здесь были изданы книги: «Нашу школу не зря назвали открытой», «Малая родина – с Родиной связь» (Стихи семибратовцев Константина Брендючкова, Олега Попова и Михаила Сударушкина), «Об озере Неро, Ростове Великом и невидимом граде Китеже», «Слово и память Ростова Великого», «Сказание о русских терзаниях, украденной жене и заповедной стороне», «От Генерального штаба до деревни Исады (Материалы к биографии и трудам первого семибратовского краеведа Петра Александровича Сергеева)», «Чтобы Родину понять…», «Семибратовский гарнизон: имена на поверке», «Преодоление (О спорте сильных, человеческих возможностях и мастере спорта Анатолии Пауесове)». В Ярославле вышла книга «Дорогие мои земляки», в которую вошли стихи ростовских поэтов Александра Гаврилова, Ирины Бариновой и Михаила Сударушкина.

Директор Семибратовской вечерней школы И.А.Конторина рассказывает:

«Издательскую деятельность мы начали еще при жизни Михаила Сударушкина, когда по его инициативе начали выпускать газету «Большая перемена». Затем перешли к выпуску книг. Что заставляет нас при наших скромных и ограниченных возможностях заниматься издательской деятельностью? То же самое, что подвигло на создание музея истории и родиноведения, на проведение музыкально-краеведческих встреч в стенах школы, на организацию таких мероприятиях, как музыкально-поэтический фестиваль памяти поэтессы Ирины Бариновой в Петровске, на участие в работе Ярославского патриотического общества «Слово». Этой же цели посвящено создание нашей новой экспозиции «В земле Ростовской просиявшие», посвященной древнейшей истории Ростовского края и его подвижникам. А цель у нас очень простая и ясная – воспитание патриотизма не громкими лозунгами и нотациями, а путем использования замечательных возможностей краеведения – то есть изучения истории нашей малой родины. На базе нашей школы мы предлагаем создать настоящий краеведческий центр с более масштабным музеем, с более солидной типографской базой, которая обеспечивала бы школы Ростовского района всей необходимой краеведческой литературой. Ведь история у нас уникальная, ей могут позавидовать даже многие областные центры».

В 2012 году Ростову исполняется 1350 лет. Слава Богу, до ответственных товарищей наконец-то дошло то, о чем еще 10 лет назад писал Михаил Сударушкин: начальная история Ростова – это история становления русской государственности. А если мы признаем этот исторический факт, то и отмечать юбилейную дату надо соответственно ее значимости – не только и не столько концертами эстрадных звезд, а реальными делами. В том числе – изданием книг наших земляков о прошлом Ростовского края».

Выпуск книги «В земле Ростовской просившие» стал еще одним шагом в расширении нашей издательской деятельности и в создании на базе музея краеведческого центра с солидной полиграфической базой. Н ельзя забывать, что сказал великий Пушкин:

«Гордиться славою предков не только можно, но и должно».

Кстати, 862-й год, под которым впервые упомянут Ростов, – первая летописная дата «Повести временных лет». Может, так и озаглавить наш будущий юбилейный праздник – День русской государственности – чтобы в дальнейшем попытаться сделать его всероссийским?

 

О ЧИСЛЕ СЕМЬ И НЕОБЫЧНОМ МУЗЕЙНОМ ПРОЕКТЕ

 

Наверное, многим семибратовцам приходилось слышать вопросы иногородних гостей, знакомых, родственников, почему наш поселок так называется – Семибратово? Что это за братья и почему их было не пять, не шесть, а именно семь?

В книге «Ростовский уезд Ярославской губернии» (1885 г.) А.А.Титов так писал о возникновении Семибратова: «Семибраты упоминаются в летописях XIV и XV вв. При этом селе, на рубеже между князьями Гвоздевыми и Приимковыми, жили «семь братий сбродичей» – сыновья князя Василия Косого-Третьяка Андреева, прославившегося в ту эпоху княжеских междоусобий своим забубенным характером».

В книге «Ростов Ярославский» (1979 г.) М.Н.Тюнина приводила другую версию, по которой семь братьев были сыновьями князя Дмитрия Дмитриевича Приимкова и добавляла: «Во всех источниках братья назывались «сбродичами», значит, они были побратимы, а не кровные родные братья».

Б.М.Сударушкин в книге «О семи братьях-сбродичах, заповедной Кураковщине и несбывшейся мечте (1998 г.) высказывает свою версию: «А.А.Титов объясняет слово «сбродичи» «забубенным характером» братьев, М.Н.Тюнина – тем, что они не были родными. Можно предложить третье объяснение: семь братьев-сбродичей жили рядом с бродом через реку Устье, охраняя его на пути к княжескому Ростову. Это была своего рода «богатырская застава», что и послужило увековечению семи братьев в народной памяти».

В доказательство своей версии автор обратился к истории названия деревни Б(о)родино, образованного от «Сбродичева терема», который стоял у брода на реке Устье, где и жили семеро братьев. Образование слова «сбродичи» от слова «брод» представляется наиболее логичным и убедительным. Приходится только удивляться, почему это простое объяснение никому не приходило в голову раньше.

О братьях-сбродичах писалось уже неоднократно, но число семь тоже достойно отдельного рассказа…

Дело в том, что число семь очень часто встречается еще в шумерских мифах о сотворении мира, рае, потопе, подземном царстве и даже в произведениях культуры палеолитической эры. И это не случайно. Увидев на небе семь звезд Большой медведицы и строго соотнесенные с ней семь звезд Малой медведицы, человек научился с их помощью ориентироваться на суше и на море. Заметив периодическую изменяемость лика Луны, установил, что каждая фаза ее продолжается семь суток. Всматриваясь в окружающий мир, различил семь цветов сияния радуги, семь блуждающих светил, различил и обозначил семь тонов музыки. Устойчивая повторяемость числа семь в явлениях природы внушила человеку мысль об особом значении числа семь.

Число семь чаще, чем другие числа, употреблялось древними египтянами, евреями, греками – как мистическое число, составленное из треугольника и квадрата (3+4). Особое значение оно имело в астрономии и астрологии. У греков число семь было посвящено богу Аполлону, который родился семимесячным после семидневных страданий матери своей Латоны. У буддистов Будда сидел в тени священного дерева по семь суток семь раз и только после этого сделался просвещенным.

Известны семь чудес древнего мира: египетские пирамиды, висячие сады Семирамиды в Вавилоне, храм Дианы в Эфесе, статуя Юпитера работы скульптора Фидия, мавзолей (усыпальница) царя Мавзола в Галикарнассе, Колос Родосский и Фарос (маяк) в Александрии. Называют имена семи величайших греческих мудрецов и семь холмов, на которых построен Рим, и т.д.

Но особое внимание числу семь уделено в Библии. Здесь неоднократно упоминаются семь церквей, семь духов, семь светильников, семь звезд, семь ангелов, семь труб, семь язв, семь лет обилия и семь лет голода.

По Апокалипсису, «достоин Агнец закланный принять семь благ»: силу, богатство премудрость, крепость, честь, славу, благословение.

Здесь же читаем: «И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями».

На седьмом месяце остановился Ноев ковчег на Арарате.

Иисус явился Марии Магдалине, из которой вышли семь бесов.

Семь просьб в молитве «Отче наш».

Семь смертных грехов: высокомерие, скупость, распутство, гнев, чревоугодие, зависть и леность.

Число семь часто упоминается в величайших произведениях мировой литературы: в «Илиаде» Гомера, в «Энеиде» Вергилия, в «Божественной комедии» Данте, в «Потерянном рае» Мильтона.

Число семь постоянно фигурирует в русских сказках и былинах. Таким образом, можно сказать, что число семь является важной деталью народного миросозерцания.

В русских пословицах и поговорках число семь самое упоминаемое: Семеро одного не ждут. Семь пядей во лбу. За семь верст киселя хлебать. Семь верст не околица. Семь топоров вместе лежат, а две прялки врознь (о женской неуступчивости). У семи нянек дитя без глазу. Семь раз отмерь, один раз отрежь. Семь бед – один ответ. Семь пятниц на неделе.

У поэта Петра Вяземского есть даже такое стихотворение – «Семь пятниц на неделе», в котором он перечислил несколько наиболее распространенных упоминаний числа семь в мировой истории:

• Семь пирамид, семь мудрецов
• И семь чудес нам древность славит,
• Владыке снилось семь коров,
• Рим семь холмов подошвой давит,
• Семь городов входили в спор
• О славной грекам колыбели,
• Да и везде, как на подбор,
• Семь пятниц на одной неделе.

Отдавая дань популярности числу семь, Пушкин написал «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях», а Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо» в качестве героев вывел семь мужиков. Интересуясь фольклором, он мог знать о существовании былины «О семи братьях-сбродичах» и предания «О семи Семионах, родных братьях». Но еще убедительней представляется другая версия…

В то время, когда Некрасов приступил к работе над поэмой «Кому на Руси жить хорошо», он часто бывал в селе Семибраты-Макарово, в доме знакомого охотника Николая Осорина. Название села вполне могло подсказать поэту вывести в качестве героев поэмы семь мужиков-правдолюбцев.

Со временем двойное название села – Семибраты-Макарово, образованное в память о семи братьях и поселившемся здесь монахе Макарии, разделилось, и образовались два населенных пункта – село Макарово и поселок Семибратово, в корне которого – чудесное число семь. Таким образом, семибратовцы могут гордиться, что живут в поселке с названием, история происхождения которого, благодаря числу семь, уходит буквально в глубину веков.

Каких только музеев нет в мире! У нас есть мечта – создать в Семибратове, на маршруте туристического Золотого Кольца, необычную музейную экспозицию, посвященную чудесному числу семь. Сбор материалов для экспозиции уже осуществляется, но ограниченные площади нашего музея пока не позволяют осуществить этот проект.

Несмотря на широкое присутствие числа семь в религии и мифологии, в астрономии и других точных науках, в архитектуре и литературе и, наконец, в фольклоре, не так уж много топонимов с упоминанием этого чудесного числа. На память сразу приходят Семипалатинск и Семиречье, находящееся в Казахстане, неподалеку от озера Балхаш.

Впрочем, есть еще одно Семиречье – в Сибири, состоящее из рек Иртыш, Обь, Енисей, Ангара, Лена, Ишим и Тобол. Именно в районе этого Семиречья по некоторым преданиям находилась заповедная страна Беловодия. А у нас, в районе Семибратова, была своя заповедная сторона – Кураковщина.

В одном из источников о Беловодии замечено, что благодаря созданию предания о ней образовались старообрядческие общины на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке. Много старообрядцев было и на Ростовской земле, в частности в деревнях и селах Кураковщины. Легенда о Беловодии явно близка легенде о Китеж-граде, также возникшей в старообрядческой среде. Уже высказывалось предположение, что легенда о граде Китеже могла возникнуть на Ростовской земле – благодаря поглощению древнейшей части Ростова озером Неро. А легенда о Беловодии невольно приходит на память, когда знакомишься с историей нашей «заповедной» Кураковщины.

Всё это еще раз доказывает, как необычна и загадочна история Ростовского края. При такой богатой истории вполне естественно выглядит создание в Семибратове необычной музейной экспозиции, посвященное чудесному числу семь. Местные старинные предания о семи братьях-сбродичах, сказка Пушкина о семи богатырях и поэма Некрасова о семи мужиках-правдолюбцах – весьма весомые доводы в пользу учреждения такого музея именно в Семибратове. Не правда ли?..

 

«ЗДЕСЬ ВОЗРОСЛО И ОКРЕПЛО ВЕЛИКОРУССКОЕ ПЛЕМЯ»

 

В заключение еще раз вернемся к начальной истории Ростовского края…

В 2007 году в газете «Ростовский вестник» была опубликована статья депутата Муниципального совета Ростова А.Н.Фрязимова «Возродим величие Ростова», в которой он предложил на обсуждение «общественно-социальный проект «Мой родной город», направленный на развитие гражданских инициатив, благоустройство нашего города и возвращение ему былого величия». Проект состоит из трех частей: Создание патриотического бренда Ростова Великого «Алеша Попович – былинный богатырь земли Ростовской»; Благоустройство территории Ростова Великого; Создание фонда общественных сообществ.

Это хорошо, что депутаты наконец-то задумались не только о текущих заботах города, но и о том, как поднять престиж Ростова Великого, вернуть ему былую славу одного из центров духовной и культурной жизни России. В конце статьи автор обратился к читателям газеты с просьбой высказать свои мнения и предложения, что я и хочу сделать по поводу первой части предлагаемого проекта – создание патриотического бренда Ростова Великого «Алеша Попович – былинный богатырь земли Ростовской». Эту часть проекта А.Н.Фрязимов обосновывает, по его словам, «по аналогичным, успешно реализованным проектам: «Великий Устюг – родина Деда Мороза», «Мышкин – город мыши», «Муром – родина Ильи Муромца»».

Действительно, бренды этих городов выбраны удачно, однако, при всем моем уважении к истории перечисленных древних городов, вынужден заметить, что других брендов у них просто не могло быть в силу исторических реалий. Другое дело – Ростов Великий, историю которого, без соблюдения исторической справедливости, просто невозможно вместить в узкий бренд «Алеша Попович – былинный богатырь земли Ростовской». Чтобы доказать это положение, достаточно перелистать страницы ростовской истории, вспомнить замечательных ростовцев: князя Константина, основавшего Григорьевский затвор – первое учебное заведение в центре Руси; героически погибшего после Ситской битвы князя Василько; его жену Марью Черниговскую – первую женщину-летописца; учившихся в Григорьевском затворе первого русского профессионального писателя Епифания Премудрого и просветителя Стефана Пермского; выдающихся деятелей Русской православной церкви Сергия Радонежского и Дмитрия Ростовского, вдохновителя строительства уникального Ростовского кремля митрополита Иону Сысоевича, многих других выдающихся ростовцев, а также напомнить события далекого прошлого Ростова Великого, ставшие важными страницами отечественной истории и культуры.

«По большому счету, Ростовский край можно назвать родиной великорусской литературы, начало которой было положено преданиями, житиями, летописями, первыми авторскими произведениями, составляющими золотой фонд древнерусской культуры», – писал мой сын Михаил в книге «Рассказы о ростовской истории».

Здесь же он высказал предположение, что именно «на берегу светлого озера Неро начало образовываться наше Отечество, наша государственность»:

«В нашей исторической науке сложились два основополагающих понятия: была Русь Новгородская, затем ей на смену пришла Киевская Русь, а уж затем началось все остальное. Но существует и другое представление о начальной русской истории: что ее корни находятся на Ростовской земле, потому с такой настойчивостью русские князья стремились в Ростов, в город своих предков, основанный росами-русами и навечно оставившими название своего племени в названии города. Здесь просматривается неразрывная связь слов и понятий: Русь – Ростов – Россия.

Именно по этой причине Ростов Великий стал первой столицей русского княжества в центре будущей России, позднее она была перенесена в Суздаль, затем – во Владимир и только потом – в Москву. Ростовское княжество – Ростово-Суздальское – Владимиро-Суздальское – Великое Московское княжество – вот история становления и образования России. Но этому, на мой взгляд, предшествовал еще один, начальный этап отечественной истории – Русь Ростовская. В «Повести временных лет» Ростов, как уже существующий город, упомянут в записи за 862 год, поэтому естественно предположить, что он гораздо старше своего официально заявленного возраста. Исследователи не пришли к единому мнению, откуда пошло название города, но можно предположить, что оно образовалось от названия основавшего его племени рус или рос – первую форму употребляли арабские авторы, вторую – византийцы…

Зададимся вопросом: не был ли Ростов одним из первых русских городов, построенным славянскими первопроходцами на территории будущей России? Не отсюда ли пошло их дальнейшее переселение к Новгороду (т.е. Новому городу) и Киеву?»

Версия неожиданная, но автор приводит в ее пользу столько доказательств, что невольно начинаешь соглашаться с ним. Тем более что особое положение Ростова Великого в русской истории отмечалось и другими авторами. В 1884–1885 гг. по северу России совершали путешествие великий князь Владимир Александрович и великая княгиня Мария Павловна, которых сопровождал известный в то время журналист и писатель Константин Случевский. Позднее он написал книгу об этом путешествии, одна из глав которой была целиком посвящена Ростову Великому. В частности он писал:

«Значение Ростова в истории нашего северо-востока очень велико, здесь возросло и окрепло великорусское племя, это центр Суздальской земли, которая предшествовала Москве в понимании объединения и собирания разрозненных сил наших в одно великое целое».

И это не единственный источник, в котором отмечается особая роль Ростова Великого в русской истории. Известный русский художник Борис Кустодиев называл Ростовский край «Иль-де-Франсом» России. Иль-де-Франс – эта маленькая область в течении Сены, которая дала название Франции.

Отсюда и надо исходить, создавая ростовский патриотический бренд. Что же касается Алеши Поповича, то ростовцы, несомненно, имеют все права, чтобы гордиться этим былинным богатырем родом из Ростова, и в предлагаемом проекте он – как герой русского эпоса – обязательно должен занять достойное место. И не только он, но и Александр Попович – историческая личность более позднего, XIII века – участник знаменитой Липицкой битвы и битвы на Калке, в которой погиб. В книге «Рассказы о ростовской истории» высказывается убеждение, что Алеша и Александр Попович – реальные исторические лица, жившие в разные исторические эпохи, но оба родившиеся на Ростовской земле.

Конечно, гораздо проще остановиться на бренде «Алеша Попович – былинный богатырь земли Ростовской»: поставить ему памятник в центре города, написать очередной псевдоисторический роман с занимательно-развлекательным сюжетом о любовных похождениях богатыря и т.д. Но будет ли это справедливо по отношению к истории Ростова и замечательным ростовцам? Сомневаюсь. На мой взгляд, бренд «Здесь возросло и окрепло великорусское племя…» не только более справедлив по отношению к славной, уникальной истории Ростова, но и к современным ростовцам, у которых были такие выдающиеся предки.

Конечно, осуществление этого проекта потребует больших усилий, но негоже Ростову Великому, имея за спиной такое великое прошлое, механически копировать то, что сделали в других городах. Не будем забывать – здесь начиналась Россия. Тем более что в Ростове, слава Богу, есть опытные специалисты-музейщики, талантливые художники, эрудированная интеллигенция, заинтересованная общественность, вместе способные осуществить самый смелый и оригинальный проект. Долгое время Ростов называли Ростовом Ярославским – и в этом названии отражалось отношение к городу: скромному и незначительному в масштабах страны, всего лишь рядовому районному центру Ярославской области.

К сожалению, такое отношение к Ростову сохраняется и ныне. Многие считают, что великая древняя история Ростова не имеет никакого отношения к его настоящему статусу. Это мнение, обидное и несправедливое для Ростова и ростовцев, пытался опровергнуть мой покойный сын Михаил, доказывавший в своих краеведческих работах связь слов и понятий Русь–Ростов–Россия. Сравнение судьбы Ростова с судьбой невидимого града Китежа вполне естественно и объяснимо – значительная часть ростовской истории до сих пор остается невидимой, потаенной.

В заключение еще раз повторю слова Константина Случевского: «Значение Ростова в истории нашего северо-востока очень велико, здесь возросло и окрепло великорусское племя».

Комментарии, как говорится, излишни.

 

Работы Заслуженного художника России
Елены Васильевны Пасхиной

 

главная | назад

вперед | содержание