«ДОНОШЕНИЕ» КОНОНА ОСИПОВА

Заполучив приведенные выше «свидетельские показания», я дополнил их собственными записями, сделанными в ходе расследования судьбы библиотеки московских государей, проведенного мною совместно с Окладиным и Пташниковым. И тут выяснилось, что, несмотря на обилие полученных сведений, мне так и не удалось составить об этой загадке русской истории четкого представления. Перечитывая статью академика Михаила Николаевича Тихомирова, я обратил внимание на следующий отрывок:

«Труд Белокурова сыграл своего рода роковую роль в вопросе о библиотеке московских царей. Как ни странно, скептицизм еще усилился благодаря выступлению археолога Стеллецкого… в защиту существования такой библиотеки. Ведь «защита» эта опиралась на фантастические рассказы о различных подземельях в Москве и других городах, где можно было найти хотя бы какой-либо подвал или «загадочную» дверь в подземелье. С этого времени в так называемых «серьезных профессорских кругах» говорить о библиотеке московских царей сделалось даже несколько неприличным».

На примере Пташникова я уже убедился, что неумеренная пылкость в защите библиотеки действительно может вызвать ироническое отношение к ней. Однако категорическое отрицание Окладиным самого факта ее существования тоже казалось мне крайностью. Доказательства Пташникова отпугивали своей парадоксальностью, желанием объяснить целый ряд исторических событий, опираясь на версию о существовании библиотеки московских государей. Возражения Окладина, наоборот, – казались излишне рассудительными, лишенными живого полета мысли и воображения. В моем представлении истина находилась где-то посередине и вместе с тем она должна быть однозначной: или библиотека действительно существовала, или же это просто красивая, но долговечная легенда.

Если прав Окладин, наше расследование на том и заканчивалось: нет библиотеки – нет и проблемы. Если прав Пташников, то возникал вопрос – сохранилась ли царская книгохранительница до наших дней? Краевед пытался доказать самое маловероятное – библиотека до сих пор лежит в своем тайнике и ее надо искать. Все доводы в пользу этой версии Окладин вcтречал в штыки, но иногда мне казалось, что в глубине души он и сам хотел бы поверить в существование богатейшего книгохранилища с произведениями русских и античных авторов.

И мне подумалось: не с таким ли сложным чувством писал свою книгу о библиотеке московских государей Белокуров? Не искал ли он, перебирая многочисленные факты, свидетельствующие против царской книгохранительницы, хотя бы одно крепкое, весомое доказательство, которое опрокинуло бы их, осветило бы сухие отрицательные свидетельства ярким лучом надежды?

Или прав Пташников, и Белокуров писал свою многостраничную монографию, движимый не желанием выяснить истину, а навязчивой идеей доказать свое, заранее сложившееся мнение? Но плох и даже преступен судья, который мысленно вынес приговор до того, как выслушал всех свидетелей защиты и обвинения. Так же беспристрастен должен быть и настоящий историк.

Именно этой беспристрастности я и пытался придерживаться, перепечатывая торопливые, понятные только мне записи. Работа шла медленно, несколько раз я вынужден был звонить Пташникову и Окладину, чтобы проверить цитаты, уточнить некоторые детали. И каждый раз неугомонный краевед выдвигал новые неожиданные версии и предположения, а осторожный историк подвергал сомнению даже свои собственные, ранее сделанные высказывания.

Всё это очень затрудняло работу, но, наконец, наступил день, когда я позвонил Марку и сообщил ему, что готов встретиться с ним. На следующий день мы выехали в Москву вместе с Пташниковым.

К старинному особняку на Садовом кольце подъехали в полдень, Марк дожидался нас в своем кабинете. Когда я протянул ему папку с отчетом, он, взвесив ее в руке, сказал:

– Такой солидный труд быстро не осилишь. Может, пока я читаю, сходите пообедать? Тут рядом есть хорошая столовая...

Мы вернулись через час, когда Марк бегло дочитывал последние страницы. Не поднимая головы, молча показал на стулья у стены. Пташников сразу задымил папиросой и спросил:

– Насколько я знаю, ваш отдел занимается поисками кладов. А библиотека московских государей – это, скорее, духовная ценность, чем материальная. Почему же вы заинтересовались ее судьбой?

– Всё в этом мире относительно, – ушел от прямого ответа Марк. – Итак, существует пять довольно-таки убедительных версий, где может находиться царская книгохранительница: в Москве, Александрове, Ярославле, Троице-Сергиевом и Кирилло-Белозерском монастырях. Какая же из них наиболее вероятная?

Пташников показал на старинный план Московского Кремля на стене:

– Если библиотека осталась в Москве, ее давно бы нашли – на территории Московского Кремля тщательно исследован каждый метр. Другое дело – Александровский кремль. Там такие работы и в таких масштабах еще не проводились, а только планируются. Значит, возможны самые неожиданные находки. Пожалуй, из всех имеющихся версий александровская – наиболее убедительная.

– Вы правы, территория Московского Кремля изучена основательно, – согласился Марк с краеведом, подошел к плану. – В нашей картотеке значится около десятка найденных там кладов, причем находки были уникальные. Так, в 1922 году, когда в Кремле делали генеральную уборку, в здании Оружейной палаты нашли несколько сундуков. Открыли – а там царские украшения из драгоценных металлов и камней. Оказалось, их перевезли в Москву из Петрограда в 1914 году, когда началась первая мировая война, спрятали в подвале, а потом произошла одна революция, другая, о сундуках и забыли. А ведь там хранились не только серьги и кулоны, ордена и броши, принадлежавшие царской семье, но даже бриллиантовые короны и царский скипетр. Случайно нашли бесценные сокровища.

– Точно такая история могла произойти и с библиотекой московских государей: из одного тайника перевели в другое – и потеряли, забыли о ее существовании, – по-своему взглянул на это сообщение краевед.

Тупым концом карандаша Марк показал на плане следующую точку:

– В 1965 году под зданием Патриаршего дворца обнаружили тайник с окованными золотом крестами из мрамора и лазурита. На следующий год, при реставрации Успенского собора, наткнулись на клад серебряных украшений. В 1969 году в здании Кремлевского театра на глубине шесть метров нашли клад монет шестнадцатого века. Заметьте, я говорю только о находках последних лет. Следовательно, такие находки возможны и в наши дни.

– Горшки с монетами и тайник с библиотекой – не одно и то же, – вскользь заметил я.

– Как сказать. В 1884 году в Кремле нашли медный сосуд, тоже думали, в нем деньги или драгоценности, а оказались грамоты и документы четырнадцатого века, времен Дмитрия Донского. С таким же успехом могла и сохраниться библиотека московских государей.

– Однако факт остается фактом: после показа царской книгохранительницы Иоганну Веттерману ее никто больше не видел. Где доказательства, что она уцелела?

Размахивая непогашенной папиросой, мне ответил Пташников:

– Да, прямых доказательств нет, однако имеются косвенные, которые достаточно убедительны.

На просьбу Марка пояснить свою мысль, Пташников сказал:

– Я предполагаю, что еще в семнадцатом веке каким-то образом часть рукописей из царской книгохранительницы была из нее извлечена.

– Вы можете назвать конкретные произведения? – допытывался Марк.

– В первую очередь я имею в виду переписку Ивана Грозного с Андреем Курбским. Почему-то она сохранилась только в списках семнадцатого века, конец шестнадцатого и начало семнадцатого столетия полностью выпали. Возможно, всё это время переписка хранилась в царской библиотеке, потом кто-то ознакомился с ней и сделал первую копию, а уж потом появились многочисленные последующие копии.

Я не ожидал, что туманное предположение краеведа так сильно заинтересует Марка. Он подошел к окну, постоял там, как бы собираясь с мыслями, потом вернулся за стол, достал из него папку с бумагами.

– В самом конце 1724 года в канцелярию фискальных дел в Петербурге поступило «доношение» бывшего пономаря московской церкви Рождества Иоанна Предтечи Конона Осипова. В своем длинном и обстоятельном «доношении» он в частности писал, – Марк вынул из папки страницу с машинописным текстом: – «Есть в Москве под Кремлем-городом тайник, и в том тайнике есть две палаты, полны наставлены сундуками до стропу. А те палаты за великою укрепою; у тех палат двери железные, поперек в кольца проемные, замки вислые, превеликие, печати на проволоке свинцовые, а в тех палатах по одному окошку, а в них решетки без затворов».

Прежде чем продолжить цитирование, Марк взглянул на краеведа, как бы проверяя его реакцию на это сообщение. Пташников слушал Марка, стараясь не проронить ни слова из «доношения» пономаря.

– «... А ныне тот тайник завален землею, за неведением, как веден ров под Цехаузный двор и тем рвом на тот тайник нашли на своды, и те своды проломаны и, проломавши, насыпали землю накрепко».

Я подумал: неужели «доношение» пономаря – то самое звено, которого не хватало в нашем расследовании?

– «Доношение» пономаря в присутствии императора Петра Первого было оглашено в Сенате, – продолжил Марк. – Выяснилось, что впервые пономарь сообщил эти сведения в 1718 году князю Ивану Ромодановскому, о тайнике Конон Осипов узнал от дьяка Василия Макарьева, который был послан в тайник по приказу Софьи – сестры Петра Первого. Дьяку удалось добраться до палат с сундуками, о чем он и сообщил Софье. А та строго-настрого повелела дьяку больше не ходить в тайник даже по государеву приказу.

– Любопытная деталь, – заметил Пташников и поторопил Марка: – Что же было дальше?

– Ромодановский организовал поиски тайника, но, боясь обвала, дело до конца не довел. Петр Первый, заинтересовавшись сообщением пономаря, наложил на его «доношение» резолюцию: «Освидетельствовать совершенно вице-губернатору». Поиски тайника возобновили, но и на этот раз они не увенчались успехом, а после смерти Петра Первого их и вовсе прекратили. Однако Конон Осипов не успокоился – опять написал в Сенат, что «ежели я что учиню градским стенам какую трату, и за то я повинен смерти».

– Видимо, крепко верил пономарь в существование тайника, если не побоялся в заклад поставить свою голову, – прокомментировал краевед это сообщение.

– Уверенность Конона Осипова была принята во внимание, и поиски возобновили. Но тут выяснилось, что за ним числится большая недоимка в казну, посчитали его рассказ о тайнике уловкой, и уже при Анне Иоанновне поиски прекратили окончательно.

– Эту царицу русская история мало интересовала, другое было у нее на уме, – проворчал Пташников и спросил Марка: – Вы уверены, что в тайнике хранилась библиотека Ивана Грозного?

– А что же еще? – вскинулся я, не дождавшись ответа Марка. – Из сообщения Конона Осипова неоспоримо следует, что царская книгохранительница осталась в Московском Кремле, где ее и видел пастор Иоганн Веттерман.

– Софья повелела дьяку Василию Макарьеву не ходить в тайник даже по государеву приказу, то есть по приказу Петра, – вслух рассуждал Пташников. – Если там была библиотека московских государей с античными книгами, зачем тогда, спрашивается, Софье скрывать ее от брата?

– Чтобы досадить Петру, ведь она сама мнила себя императрицей, – смутно вспомнил я сведения, оставшиеся в памяти от школьных уроков и от институтских лекций по истории.

– Пожалуй, тут что-то поважнее.

– Выходит, вы поверили сообщению Конона Осипова? – спросил Пташникова Марк.

– А у вас есть какие-то сомнения?

– Поиски прекратили, дальнейшая судьба Конона Осипова неизвестна. Опять-таки мы не знаем, кто такой Василий Макарьев, почему Софья обратилась к нему. Может, такого человека вовсе не существовало.

– И вы не пытались это выяснить?

– Каким образом?

– Академик Степан Борисович Веселовский подготовил книгу-справочник о русских дьяках и подьячих. Позвоните в библиотеку и попросите, чтобы посмотрели, был ли такой дьяк – Василий Макарьев.

– Есть у меня одна знакомая в Исторической библиотеке...

Заглянув в справочник, Марк тут же начал набирать номер телефона библиотеки, когда ему ответили, назвал указанную книгу. Буквально через пять минут он зачитал полученную справку:

– Итак, Макарьев Василий. В 1683 году – дьяк Каменного Приказа. В 1688 году – дьяк Приказа Большой Казны. Как дьяк упоминается в документе за 1691 год. Имел поместье и вотчину в Алексинском уезде.

– Не густо, – с разочарованием сказал я, выслушав эти лаконичные, скупые сведения.

– Я и на это не рассчитывал, – признался Марк.

– Сведений, конечно, маловато, – согласился Пташников, – но они позволяют сделать некоторые выводы. Первый – такой дьяк действительно существовал. Второй – он находился на службе во время правления Софьи. Третий – как дьяк Каменного Приказа, ведавшего строительством, он мог хорошо знать систему подземных ходов под Московским Кремлем. И четвертый вывод – будучи дьяком Приказа Большой Казны, он, вероятно, пользовался доверием Софьи.

– Софья царствовала с 1682 по 1689 год, – заглянул Марк в папку с бумагами. – Получается, Василий Макарьев служил в дьяках и при Петре. Почему же дьяк не сообщил ему о тайнике?

– После свержения Софьи было рискованно признаваться, что был у нее на особом доверии, – рассудил краевед. – Кроме того, оставаясь дьяком, Василий Макарьев мог быть тайным врагом Петра и его реформ.

Марк признал предположение краеведа резонным.

– И все-таки, наверное, это была не библиотека московских государей, а царский архив, – продолжил Пташников. – Тогда становится понятно, почему Софья постаралась скрыть его местонахождение, приказала хранить эту тайну Макарьеву, – по ее мнению, царский архив помог бы Петру в проведении его политики, в укреплении его власти. Кроме того, там, возможно, были документы, которые она хотела использовать против Петра. Американский ученый Эдвард Кинан приписывал авторство одного из посланий Андрея Курбского ее фавориту князю Василию Голицыну. Не имел ли князь и впрямь какое-то отношение к появлению этой переписки? Обвинения в адрес Грозного вполне можно было применить и в отношении Петра, тоже отличавшегося деспотизмом и жестокостью.

Я не нашел доводов, чтобы возразить краеведу, и спросил о другом:

– Почему же Василий Макарьев рассказал о тайнике Конону Осипову? Ведь он явно рисковал, скрывая такие важные сведения от царя, и вдруг доверил их какому-то пономарю.

– Вероятно, это случилось после смерти Софьи – она умерла в 1704 году, заключенная Петром в Новодевичий монастырь. Клятва хранить тайну уже не связывала Василия Макарьева, и он открыл ее Конону Осипову, видимо, близкому ему человеку. Может, дьяк сделал это в предчувствии смерти или была какая-то другая причина.

– А как узнала про тайник Софья?

– Во время ее правления ей мог попасть в руки какой-то документ с планом тайника или кто-то сообщил о нем, хотя бы тот же Василий Макарьев, служивший некоторое время в Каменном Приказе, где могли знать о тайнике. Наверное, это случилось перед самым свержением Софьи, когда она уже поняла, что власти ей не удержать. Софья не успела воспользоваться находкой в полной мере, но Макарьев, конечно, вернулся к ней не с пустыми руками – взял несколько рукописей с собой, чтобы Софья имела представление, что хранится в тайнике. Именно так могла быть извлечена на свет переписка Грозного с Курбским. Сохранилась опись царского архива, состоявшего из 231 сундука. В этой описи упоминаются «коробья новгородская, а в ней книги латинские». Следовательно, можно сделать вывод, что точной границы между архивом и библиотекой к тому времени уже не существовало.

Я вспомнил состоявшийся на юбилее Пташникова разговор об Александрийской библиотеке, о которой Софья Палеолог, наверное, знала.

– Если она мечтала создать подобную библиотеку в Москве, то библиотека московских государей с самого начала своего существования могла храниться в двух местах.

– Можно предположить, что у Грозного была еще одна библиотека, которую называли «государевой постельной казной», – выслушав меня, сказал Пташников. – Сюда входили только что созданные рукописи, первые печатные книги, русские летописи и книги священного писания. Все они должны были быть под рукой у царя – он пользовался ими в переписке, в других литературных занятиях.

– Вместо одной библиотеки сразу три? Не слишком ли много? – недоверчиво произнес Марк.

– В 1549 году «Ураком с товарыщи» была отбита у казанских послов, ехавших в Крым, арабская рукопись «Чудеса природы» и подарена Грозному. Позднее царь наказывал послу Михайле Сунгулову, что если Минехмат-князь спросит об этой, обещанной ему книге, то отвечать так: «Государь наш ту книгу в казнах своих искать велел и доискаться ее не могли». Вот вам доказательство, что библиотека находилась в разных местах, книг было много и порядка в их хранении не было.

Марк не возразил краеведу, и он привел следующий факт:

– В описи царского архива на полях приписано: «Книги Менгли-Гиреевы взяты к государю и погибли, как постельных хором верх горел». А рядом другая приписка: «... сказал государь, что те книги сыскал у себя». Вероятно, фраза «сыскал у себя» относится к той части библиотеки, которую Грозный взял с собой в Александрову Слободу.

– А почему не предположить, что после возвращения Грозного из Александровой Слободы в Москву архив и библиотека стали храниться в одном тайнике, его и видел Василий Макарьев? – вопросительно произнес Марк.

– В таком случае ценность тайника просто астрономическая – древний русский архив и библиотека античных авторов! – восхищенно проговорил Пташников. – Находка этих сокровищ стала бы сенсацией века!..

Я подошел к плану Московского Кремля. Где же искать этот затерянный царский тайник, в существование которого так хотелось верить?

Марк объяснил мне, что первый план Москвы, в пределах почти одного Кремля, был напечатан в 1549 году в книге немецкого дипломата Сигизмунда Герберштейна «Заметки о московских делах». Второй, так называемый Годуновский план, был сделан через тридцать лет. Свои планы издавали посетившие Московское государство путешественники Масса, Олеарий и другие, но все эти планы были неточными и неполными. Самый подробный для того времени «Сигизмундов план» был составлен в 1610 году по заказу польского короля для захвата Москвы.

Этот план я и рассматривал сейчас, точнее – его увеличенную и дополненную копию, на которой названия улиц города, храмов и башен Кремля были написаны по-русски, пунктиром нарисованы здания, построенные в более поздние годы, вплоть до наших дней, что позволяло проследить те изменения, которые претерпел Кремль за свою долгую и бурную историю, представить его и во времена Грозного, и при Петре Первом, когда здесь начались поиски таинственной книгохранительницы.

В общих чертах стены Кремля, сохранившегося до наших дней, повторяли конфигурацию белокаменного, построенного при Дмитрии Донском. Со стороны Красной площади вырыли заполненный водой ров, и Кремль стал представлять собой неправильный треугольник между рвом и реками Москвой и Неглинной. Восемнадцать башен усиливали мощь крепости, потом возвели еще две – Кутафью и Царскую. В башнях – боевые ярусы с бойницами для фронтального и фланкирующего огня, тайники-колодцы, подземные ходы-слухи для предотвращения подкопов.

Шатрами башни были увенчаны в семнадцатом столетии. Тогда же сломали двускатную деревянную кровлю над боевым ходом по верху крепостной стены, но сохранили двурогие зубцы-мерлоны, за которыми надежно укрывались защитники крепости. Позднее ров со стороны Красной площади засыпали, речку Неглинную заключили в трубу и насадили деревьев – так появился Александровский парк.

Давно замечено – как ни стремились итальянские архитекторы проникнуться особенностями русского зодчества, но Московский Кремль чем-то был похож на знаменитый замок Сфорца в Милане. Итальянец Бон Фрязин начал при Василии Третьем строительство колокольни Ивана Великого, что взметнулась в московское небо подобно огромной белоснежной свече с сияющим на солнце золотым куполом.

Заложенное по велению Петра и законченное при Анне Иоанновне монументальное здание Арсенала возводили русский зодчий Иванов и немец Кундерат, завершал строительство князь Ухтомский. Арсенал нанес первый удар по древностям Московского Кремля, но это было только начало. В царствование Екатерины Второй русский зодчий Матвей Казаков возвел в Кремле здание Сената, вписав его в свободное пространство между других строений. Однако не всегда с осторожностью относились архитекторы и их заказчики к кремлевской старине. Для осуществления грандиозного проекта Василия Баженова были уничтожены здания коллегий, Кирилловское и Крутицкое подворья, исчез последний боярский дом Шереметевых. Чуть было не снесли и кремлевские стены, но вовремя одумались или само провидение вмешалось.

Позднее для строительства Большого Кремлевского дворца разрушили стоявший на том месте дворец Растрелли, так называемый государев дворец и Троицкое подворье, Цареборисов дворец и Сретенский собор. Тот же архитектор Константин Тон построил и храм Христа Спасителя. И мне подумалось: не лучше ли было оставить в покое храм-памятник и не возводить этот дворец? Сколько древних памятников сохранилось бы! Сразу четыре башни Кремля потребовалось снести, чтобы поставить здесь Кремлевский дворец.

Уже в советское время на месте Вознесенского и Чудова монастырей, с которыми в русской истории связано столько знаменательных событий, было построено «колонное» здание Президиума Верховного Совета. И неузнаваемо изменилась, потеряла свое пространство Ивановская площадь, где несколько столетий глашатаи, надрывая глотки, «кричали во всю Ивановскую», объявляя народу то радостные, то горестные вести.

Наконец уже в наши дни вырос в центре Московского Кремля «стеклянно-металлический» Дворец Съездов. Если раньше архитекторы хоть в какой-то мере пытались вписать свои сооружения в древнюю панораму Кремля, то теперь они словно задумали бросить старинному зодчеству вызов – чужеродно и неестественно выглядел здесь этот огромный брус из стекла и металла.

Но сейчас я думал о другом: как при таком объеме строительства, когда на территории Московского Кремля сотни лет буквально везде и во вcех направлениях рылись траншеи, уходили в глубь земли широченные котлованы, никто не наткнулся на подземный ход, который вывел бы к тайнику с библиотекой Ивана Грозного?

– Хорошо бы на месте посмотреть, где искали тайник с библиотекой московских государей, – промолвил у меня за спиной краевед, тоже рассматривавший план Кремля. – Тогда, может, прояснилось бы, следует ли его разыскивать здесь дальше.

– Я знал, что вы предложите это, – сказал Марк и хотел положить папку с «доношением» пономаря Конона Осипова в стол, но Пташников остановил его:

– Тогда возьмите папку с собой, может пригодиться...

главная | назад

Hosted by uCoz