Когда лейтенант вышел из кабинета, я спросил Марка:
– Объясни, наконец, какое отношение ты – сотрудник милиции – имеешь ко всем этим историям с пропавшими сокровищами? Или это служебный секрет?
– Никаких секретов здесь нет. Ты находишься в отделе Министерства внутренних дел, который занимается поиском затерянных сокровищ.
Я заглянул Марку в лицо, словно хотел убедиться, что он не шутит.
– Впервые слышу, чтобы милиция этим занималась. Зачем нужен такой отдел?
– Коротко тут не объяснишь.
– У меня времени достаточно.
Так я буквально вынудил Марка рассказать о необычной милицейской службе…
– Наш отдел создали совсем недавно, как говорится – обстоятельства заставили. По закону все найденные сокровища принадлежат государству, нашедшему их причитается четверть стоимости находки. Но бывает, клады присваиваются, гибнут бесценные произведения искусства, через ловкие руки дельцов уплывают за границу уникальные монеты, украшения, иконы. Потому было решено обобщить сведения о кладах, составить список нераскрытых тайников. Отбирались наиболее достоверные свидетельства. Сейчас в нашей картотеке значится свыше ста ненайденных кладов, имеющих государственную ценность.
Я поинтересовался, каким образом составлялась картотека.
– Мы обратились к историкам, краеведам, археологам. Изучали архивные документы, легенды, старые газеты, частные письма, другие устные и письменные источники.
Рассказанное Марком все еще не укладывалось в моем представлении с суровой милицейской службой.
– И вам уже удалось что-нибудь найти?
Марк уловил в моем голосе иронию и уязвленно произнес:
– Клады существуют не только в приключенческих книгах, и находки сокровищ происходят не так уж редко. В прошлом году, к примеру, было найдено свыше десятка крупных кладов, некоторые из них обнаружили с нашей помощью. Главная задача отдела – предотвратить расхищение случайно найденных сокровищ, взять их на строгий государственный учет.
Я слушал Марка и все еще не мог свыкнуться с мыслью, что он говорит всерьез. Горшки с золотыми монетами, окованные железом дубовые сундуки с драгоценностями, хитроумные тайники в стенах старинных особняков, таинственные подземелья, ведущие в потайные камеры. Ладно бы этим занимался кто-нибудь другой – человек увлекающийся и менее рассудительный. Но видеть на этом месте Марка...
Вспомнилось, как в школе он высмеивал мою увлеченность приключенческой литературой, с какими издевками встретил мое предложение отыскать подземный ход под церковью, стоявшей в центре нашего села Петровское. О нем среди мальчишек ходили жуткие слухи: будто бы кто-то видел там страшные, прикованные к стенам скелеты; тяжелые чугунные двери, ведущие неведомо куда и которые еще никому не удавалось открыть; подвешенные на ржавых цепях гробы, в которых вместе с покойниками лежали их сокровища. Наслушавшись всех этих баек, я чуть ли не с ножом к горлу пристал к Марку, уговаривая его начать поиски таинственного подземного хода. Он долго отказывался, по-взрослому веско убеждая меня, что все эти слухи выеденного яйца не стоят, поскольку такое только в приключенческих книгах бывает. Но я, несмотря на все его доводы, твердо стоял на своем. В конце концов, Марк уступил.
Целый день ползали мы вокруг церкви, разыскивая вход в подземелье, но безуспешно. Марк за это время своим ворчаньем извел меня, чуть всерьез не поругались. Хотели уже, несолоно хлебавши, домой возвращаться, но тут Марк обратил внимание на груду сгнивших бревен и битого кирпича у церковной стены, густо поросшей крапивой. До самого вечера, до волдырей обжигаясь крапивой, раскидывали мы мусорную кучу, скопившуюся не за один десяток лет. Но не зря выбивались из сил – под кучей мусора, прикрытый сорванной с петель старинной дверью, оказался обложенный кирпичом лаз, круто уходящий под церковь.
Хотя уже смеркалось, мы тут же спустились в подземелье. Прошли в глубь десяток метров, но дальше двигаться в темноте было страшно, да и неинтересно. Решили продолжить обследование подземного хода на следующий день, как следует подготовившись.
С вечера запаслись электрическими фонариками, фляжкой воды и большим клубком веревки, чтобы по ней найти обратную дорогу, если подземелье окажется длинным и запутанным. Но когда утром мы пришли к церкви, вход в лаз был прочно заложен кирпичами на растворе. Видимо, наши поиски не остались незамеченными, и кто-то из взрослых, от греха подальше, решил навсегда замуровать вход в подземелье. Так и не узнали мы, что он скрывает, какую тайну хранит. Марк отнесся к этому спокойно, будто ничего не случилось, а я весь извелся, даже предлагал вооружиться ломом и попытаться разбить кирпичную кладку. Но как ни уговаривал Марка, он не согласился и меня заставил отказаться от этой мысли.
Всё это вспомнилось мне в кабинете Марка так ярко и отчетливо, что захотелось ущипнуть себя – действительно ли передо мной сидит мой рассудительный школьный приятель и деловито рассказывает о тайниках в стенах, золотых слитках, шкатулках с драгоценностями, старинных картах и зашифрованных надписях на них? Было чему изумиться, я даже позавидовал Марку, который занимался таким интересным, необычным делом.
Но когда я спросил приятеля, какие сокровища удалось найти лично ему, то по его виду сразу понял, что попал в больное место.
– Видишь ли, я, в основном, проверял имеющиеся сведения о кладах. Некоторые из них были весьма сомнительны, так что сам понимаешь...
Не стоило большого труда догадаться, что недоговаривает Марк.
– Работа была проделана впустую?
Однако он возразил мне:
– Это как сказать... Например, мне поручили собрать все сведения о кладе Кондратия Булавина – руководителя казацкого восстания в начале восемнадцатого века. Упорно ходили слухи, что от Белявского городка, где останавливалось войско Булавина, до балки, заросшей непроходимым лесом, шел подземный ход длиной в пять верст. В одном из его тайников повстанцы якобы спрятали свою войсковую казну, состоящую из золота и драгоценностей, взятых в Черкасске, Царицыне и других городах.
– Как же ты проверял эти сведения, если свидетелей нет в живых?
– Пришлось всерьез заняться историей восстания Булавина, выехать на место, поговорить со старожилами, посидеть в архивах, прочитать массу литературы, встретиться со специалистами, занимающимися историей военных сражений.
– И что же в результате?
– Изучив все сведения об этом восстании, я пришел к твердому убеждению, что у Кондратия Булавина, когда он подошел к Белявскому городку, просто не могло быть несметных сокровищ, которые ему приписывала народная молва.
– Откуда такая уверенность? Не на пустом же месте родились эти слухи?
– Когда восстание пошло на убыль, Булавин, отступая от царских войск, постоянно перемещался с места на место, поэтому ему было просто не по силам тащить за собой огромный обоз. Царские войска шли за ним буквально по пятам, тут уж было не до тайников в подземельях.
– Не повезло тебе, – посочувствовал я. – Столько работы проделал – и вхолостую.
– Почему вхолостую? – вскинулся Марк. – Я доказал, что булавинского клада не существует и, следовательно, его поисками нечего заниматься. Отсеялось еще одно «достоверное» свидетельство.
– Наверное, найти клад все равно интересней, чем доказать, что его вовсе не было?
– Ты, конечно, прав, – вынужден был согласиться Марк. – Но я и не говорил, что работа у нас легкая. Бывает, ради проверки незначительного факта сил потратишь много, а отдачи – никакой. Некоторым образом судьба нашего отдела похожа на судьбу ЭПРОНа. Слышал о такой организации?
Я с удовольствием продемонстрировал свою информированность:
– Экспедиция подводных работ особого назначения. Была создана для поисков «Черного принца».
– Вот конкретный пример, как вокруг реального исторического факта возникают всякие домыслы, – недовольно сказал Марк. – Не было такого корабля – «Черный принц».
– Я же читал! Значит, и поисков не было?
– А поиски были, и очень длительные. Больше того, сокровища этого корабля учтены в нашей картотеке.
– Ничего не понимаю. Корабля не было, а сокровища искали. Что за путаница?
– Никакой путаницы нет. Во время Крымской войны возле Балаклавы затонул парусно-винтовой фрегат «Принц». А «Черным принцем» любители всяческих романтических загадок стали называть его позднее, когда разнесся слух, что на борту корабля находилось жалованье английским войскам в Крыму.
– И сколько же там было золота?
– Суммы назывались разные: двести тысяч фунтов стерлингов золотом, миллион, миллионы рублей золотом. Также утверждалось, что деньги были сложены в бочки и потому должны сохраниться в неприкосновенности. Первыми на поиски затонувших сокровищ после заключения мира бросились французы – союзники англичан. Они нашли на дне Балаклавской бухты несколько кораблей, но «Принца» среди них не было. Дело в том, что ураган 14 ноября 1854 года потопил кроме «Принца» еще тридцать три корабля. Сначала считали, что этот корабль был единственным среди них железным, но потом выяснилось, что в бухте было несколько паровых судов и даже однотипных с «Принцем». Длительное время его поисками занимались итальянцы. Долго и безуспешно искал сокровища «Принца» русский изобретатель Пластунов. А после революции, в 1923 году, флотский инженер Языков представил целую папку документов, которые должны были помочь обнаружить затонувшие сокровища. Позднее, специально для поисков «Принца», создали ЭПРОН. За все время поисков, а в них принимали участие даже японцы, было найдено всего несколько монет, но были ли они с «Принца» – неизвестно.
– Ты так и не сказал – англичане участвовали в его поисках?
– Закономерный вопрос, – усмехнулся Марк. – Россия потеряла на этих поисках сто тысяч рублей, Италия – двести, Япония – четверть миллиона, Франция – полмиллиона. И только Англия не принимала в поисках своего корабля никакого участия.
– Почему?
– Хотел бы я сам это узнать. Наше посольство в Лондоне пыталось выяснить, было ли золото на «Принце», однако ясного ответа не получило. Так возникло предположение, что золота на корабле вовсе не было.
– Но ведь каким-то образом жалованье доставлялось английским войскам в Крыму?
– Этого не отрицают и англичане. Но, возможно, по пути в Балаклаву «Принц» остановился в Константинополе, где в то время находилась контора британских экспедиционных сил, и золото было оставлено там. Версия довольно-таки убедительная, по крайней мере, она объясняет, почему англичане не потратили на поиски своего корабля ни пенни.
– И, несмотря на это, «Черный принц» значится в вашей картотеке ненайденных сокровищ?
Марк поправил меня:
– У нас значится «Принц». Точных сведений, что золото было сгружено в Константинополе, нет. Значит, возможно, что оно до сих пор находится на затонувшем корабле. Но есть еще одна версия, может, более убедительная. После гибели «Принца» англичане оставались в Крыму несколько месяцев. Не подняли ли они золото еще тогда, или хотя бы часть его?
– Вряд ли. Какая была в то время техника? – засомневался я.
– Корабль мог затонуть у самого берега, на мелководье, тогда подъем сокровищ не составил бы большого труда.
– Почему же англичане не сообщили об этом? Какой резон скрывать, что сокровища подняты со дна?
– Прямого резона тут, наверное, нет, но расчет может быть очень простой – пусть другие снаряжают экспедицию за экспедицией, а мы на эту пустую затею деньги тратить не станем.
Я не нашел доводов, чтобы возразить Марку.
– ЭПРОН создали для поисков золота «Принца», которое так и не нашли, – продолжил Марк. – Но только за десять лет своего существования ЭПРОН поднял свыше ста судов, тысячи тонн ценных металлов, накопил огромный опыт в проведении подводных работ. У нас успехи хоть и не столь впечатляющие, но мы тоже целиком восполнили затраты на свое существование, немало отыскали кладов и сокровищ, пополнивших государственную казну и музеи. Недавно в Одесской области нашли кувшин с золотыми монетами, отчеканенными в Древней Греции. У иностранных коллекционеров одна такая монета оценивается в несколько тысяч долларов, а их в кувшине было больше килограмма. Вот и посчитай, какие ценности достались государству...
Чувствовалось, что необычная милицейская служба пришлась Марку по душе, говорил он о ней с увлечением. Встав из–за стола, подошел к висящему на стене подробному плану центра Москвы, испещренному пометками, сделанными красным карандашом.
– Здесь отмечены клады, найденные в Москве только в последние годы. Всего в современных границах столицы зафиксировано к настоящему времени свыше ста ценных кладов, и каждый из них – это как бы страничка летописи города, всего Русского государства.
Прочитав на моем лице недоумение, Марк обстоятельно пояснил:
– Клады – это не только материальные, но и культурные ценности. Иногда их находки помогают заполнить недописанные страницы истории. Например, очень много кладов было зарыто при Иване Грозном – никто не был уверен в завтрашнем дне: ни бояре, ни дворяне, ни ремесленники. Осадил столицу Иван Болотников – опять затаились под землей кубышки с серебряными монетами. Воцарился на русском престоле самозванец – снова по ночам застучали заступы, поскольку власть ненадежная, временная. Каждый клад отражает какое-то важное событие своего времени – пожар, войну, мятеж, смуту...
Я попросил Марка рассказать о конкретных находках кладов в последнее время.
– В Московском Кремле нашли клад, состоящий из 1370 монет. Когда их показали специалистам, они точно определили время захоронения клада – 1606 года. Тогда шла крестьянская война под руководством Ивана Болотникова, его войска подошли к самой столице, укрепились в селе Коломенском и совершали набеги на Москву. Вероятней всего, владельцем клада был один из служилых царских людей, получивший жалование, которое он и решил спрятать до лучших времен. Причем, тайник он устроил оригинальный – в полом кирпиче. Обычно в то время деньги прятали в кубышках – глиняных горшках сферической формы с высоким и узким горлышком. Московские гончары делали так называемые чернолощеные кубышки, похожие на металлические. Благодаря своей форме, кубышки можно было закапывать в землю, не боясь, что они расколются; им не были страшны ни огонь, ни вода. Именно такую кубышку нашли вот здесь, в подвале дома на Сретенке. Клад состоял из русских монет семнадцатого века. Их исследование опять позволило точно определить дату захоронения – лето 1662 года, когда в Москве вспыхнул Медный бунт. Можно предположить, что владельцы обоих этих кладов погибли, потому их деньги и остались невостребованными.
Я поинтересовался, велика ли стоимость этих кладов.
– В финансовом отношении они не представляют большого интереса, но в историческом плане весьма любопытны. На Ильинке, на старом Гостином дворе, был найден крупнейший в истории Москвы клад, состоящий почти из ста тысяч русских копеек и 345 талеров, отчеканенных в том же семнадцатом веке в Западной Европе. По мнению специалистов, этот клад является казной большого торгового дома, и был предназначен к перечеканке в новые московские деньги. В Ипатьевском переулке вскрыли клеть, в которой было множество древнего оружия: шлемы, кольчуги, копья, наконечники и кошелек с монетами Ивана Грозного. Здесь же в Ипатьевском переулке нашли свыше семидесяти килограмм испанских монет, отчеканенных в Мексике, Боливии и Перу. В Потаповском переулке в вентиляционной отдушине под паркетом строители обнаружили два чулка полуистлевших керенок, а к ним в придачу – жемчуг, серьги, кольца, кулон с бриллиантами. Кольца, броши, бриллианты высыпались из стены дома в Настасьинском переулке. На Марксистской улице на развалинах снесенного дома дети нашли старинную бутылку, в которой оказались брошь с рубинами и алмазами, кольца из золота и платины, усыпанные драгоценными камнями, и колье со 131 бриллиантом. На Варварке нашли клад из серебряных слитков. Кстати, до середины восемнадцатого века в России не велась промышленная добыча золота и серебра для чеканки монет. Драгоценные металлы в виде слитков и денег – серебряных талеров и золотых дукатов – ввозились из-за границы.
– Всё это очень интересно, но клады, о которых ты рассказал, обнаружили случайно. Расскажи хоть одну историю, когда клад искали и нашли, – попросил я Марка.
– Пожалуйста, – тут же откликнулся он и ткнул пальцем в план. – Старинный особняк графа Юсупова в Большом Харитоньевском переулке. Здесь обратили внимание на штукатурку под главной лестницей в вестибюле здания – она резко отличалась по цвету от остальных стен. Стену простучали, и стало понятно, что за кирпичной кладкой оборудован тайник. Когда стену проломили, за ней оказалась маленькая комната, заставленная сундуками и ящиками. В трех ящиках, обитых железом и обшитых кожей с тиснением родовых гербов Юсуповых, хранились драгоценные камни: бриллианты, крупные изумруды, сапфиры, рубины; золотые украшения: жемчужные колье, серьги из рубинов и бриллиантов, броши. В остальных ящиках находилось фамильное серебро, чеканные ковши и кубки иностранных мастеров, кувшины, чарки, блюда, обсыпанные бриллиантами табакерки, украшенные эмалью блюда, хрустальные графины, серебряные скульптуры, изящные сервизы работы знаменитых немецких мастеров. Всего здесь было найдено свыше тонны предметов из серебра и около четырнадцати килограммов чистого золота, не считая золотых оправ на драгоценных изделиях.
Я спросил, где эти драгоценности хранятся теперь.
– Наиболее ценные попали в московские музеи, остальными оплатили приобретенные за границей машины, другое промышленное оборудование.
Марк показал на плане Москвы места, где были найдены самые крупные клады, поведал о кладах с необычной судьбой и о тех, которые были найдены сотрудниками их отдела.
Теперь я обратил внимание на карту страны, которая тоже была испещрена пометками в виде цифр, обведенных кружками. На мой вопрос, что они обозначают, Марк объяснил:
– Здесь указаны предполагаемые местоположения наиболее значимых кладов из нашей картотеки исчезнувших сокровищ. Цифра в числителе – номер клада в нашей картотеке исчезнувших сокровищ, в знаменателе – приблизительная стоимость клада. Конечно, она определена весьма приблизительно, на основании преданий и устных рассказов, собранных нашими сотрудниками и самодеятельными кладоискателями, которых сейчас развелось очень много, хоть пруд пруди. Недавно они даже создали свое кладоискательское общество, которое вошло в международный клуб кладоискаителей «Сокровища вокруг нас», штаб-квартира которого находится в Париже.
Я попросил рассказать о наиболее интересных, обозначенных на карте кладах.
– У каждого клада по-своему уникальная судьба. Показывай, о каком конкретно хочешь узнать, – Марк протянул мне карандаш.
Помедлив, я ткнул в кружок возле города Борисова на реке Березина.
– Это один из так называемых наполеоновских кладов, оставленный французами при переправе через Березину в ноябре 1812 года. Спустя десять лет в министерство иностранных дел Баденского герцогства обратились три бывших солдата наполеоновской армии с предложением организовать поиски четырех бочонков золота, якобы зарытых ими на берегу реки. Немцы обратились за содействием к российскому посланнику во Франкфурте-на-Майне, тот сделал запрос в министерство иностранных дел России о выдаче виз энтузиастам поисков клада. В свою очередь министерство иностранных дел, прежде чем выдать визы, обратилось в министерство внутренних дел разъяснить, может ли сообщение о кладе соответствовать действительности. Оттуда выдали справку, что при бегстве из Москвы французы забрали 18 пудов золота и 325 пудов серебра, переплавленных из различных изделий. Кроме того, в обозе Наполеона были украшения из драгоценных металлов и камней, иконы с дорогими окладами, уникальная посуда из московских дворцов. Короче, разрешения на въезд в Россию были получены, однако местность так изменилась, что бывший солдат Якоб Кениг не нашел того места, где он с двумя своими сослуживцами закопал бочонки с золотом. Немцы ни с чем вернулись на родину.
– И на этом история с поиском клада завершилась?
– Да как сказать. Дело в том, что примерно в этом же месте в ноябре 1812 года десять русских солдат захватили французскую повозку с восьмью бочонками золота. Закопав находку на левом берегу Березины, они двинулись дальше, чтобы потом вернуться за сокровищами. Однако уцелел только один солдат, который в 1836 году попытался найти сокровища, но безуспешно. Своими воспоминаниями он поделился с жившим в Борисове польским дворянином Станиславом Рачковским, тот рассказал эту историю сыну Юлиану. В 1896 году, уже будучи стариком, тот написал докладную записку на имя министра внутренних дел с просьбой разрешить ему организовать поиски этого клада. На следующий год нанятые Рачковским люди начали рыть в указанном им месте землю, с помощью землечерпалки извлекли со дна реки много оружия времен Отечественной войны, попалось даже несколько золотых и серебряных монет. Но бочонков с золотом так и не нашли, дело было закрыто окончательно.
– Ты сказал, что это один из наполеоновских кладов. Значит, были и другие?
Марк показал на карте точку под Москвой:
– В нашей картотеке этот клад значится как клад Семлевского озера. Когда 19 октября 1812 года французская армия вышла из Москвы, ее сопровождал огромный обоз с награбленными ценностями. 25 октября, после сражения при Малом Ярославце, Наполеон приказал избавиться от всего, что мешало дальнейшему продвижению армии. Так было принято решение утопить награбленные сокровища в Семлевском озере под Вязьмой, предварительно упаковав их в ящики и тюки из холстины. Специальная аппаратура показала наличие на дне озера каких-то металлических деталей, но пока поиски сокровищ ничего не дали.
– Есть какие-то документальные свидетельства существования клада на дне Семлевского озера?
– Нет, вся эта версия построена на косвенных свидетельствах.
– Ну, тогда вряд ли этот клад вообще существует.
– Кто знает, иногда устные свидетельства бывают достоверней архивных документов и прочих свидетельств, порой весьма неожиданных.
– Ты можешь привести такой пример?
– Пожалуйста. Сразу несколько кладов связано с именем Емельяна Пугачева. Один из таких кладов якобы спрятан в верховьях реки Чусовой, – Марк ткнул карандашом в кружок возле Екатеринбурга. – Уральский старатель Шахмин продал геологу Малахову малахитовую плитку, на которой ученый обнаружил несколько рисунков, похожих на повстанцев Пугачева, и нечто вроде карты со словами «Тавату» и «Клад». Таватуй – озеро неподалеку от Екатеринбурга. В 1972 году здесь работала поисковая экспедиция, но ничего не обнаружила. О возможном существование еще одного клада в Бердской Слободе под Оренбургом узнали из письма Пугачева его жене Устинье Кузнецовой, проживавшей в то время в доме казака Ситникова. Пугачев писал: «При сем послано от двора моего с подателем сего казаком Кузьмою Феофановым сундуков за замками и собственными моими печатьми, которые по получению вам не отмыкать и поставить к себе в залы до моего императорского величества прибытия».
– Но здесь ничего не говорится, что находилось в сундуках, и что они были спрятаны в тайнике.
– Правильно, но можно сделать некоторые предположения. Датировано письмо февралем 1774 года, к этому времени Пугачев взял всё Заволжье от Самары до Казани, все южноуральские заводы, осадил Оренбург. Взятие городов сопровождалось изъятием огромных ценностей, тут же поступавших в казну Пугачева. В декабре против восставших были направлены регулярные войска из Сибири. Пугачев не мог не понимать, что военное счастье переменчиво, и отправил часть своих ценностей самому надежному человеку – своей жене. У нас есть сведения еще о двух кладах Пугачева. В одном из них указано село Голицыно Пензенской области. Здесь, на дне реки Мокши, Пугачев якобы затопил лодку с золотом и серебром. Неподалеку от этого места – при слиянии рек Мокши и Атмис – еще один клад, который кладоискатели называют кладом Маринки – любовницы Пугачева. После ареста Пугачева спрашивали на допросах о том, где он прятал награбленные сокровища. Финансовыми делами Пугачева заинтересовалась даже сама Екатерина Вторая, которая в одном из писем в следственную комиссию требовала выяснить: «где он ее (монету) взял, и кто ему ее делал; не раздавал ли он таковых или других фальшивых, делаемых по его приказу монет в народе, и где именно». Всё это косвенным образом может служить подтверждением того, что существование кладов Пугачева имеет под собой реальную почву.
– Я несколько раз встречал в книгах упоминания о кладах Разина.
– Да, по количеству приписываемых Разину кладов его можно считать лидером. И не случайно. Этот ажиотаж начался еще в день казни Степана Разина и его ближайших сторонников – 4 июня 1671 года. Когда повели на плаху его брата Фрола, тот выкрикнул «Слово и дело государево!», то есть дал понять, что хочет открыть какую-то государственную тайну. Фрол объяснил, что знает тайну разинских писем и кладов, в результате казнь над ним отложили. К этому времени Степану Разину отрубили руки и ноги и уже волокли на плаху, чтобы отрубить голову, но он нашел в себе силы крикнуть брату «Молчи, собака!» На казни присутствовали тысячи москвичей и даже иностранцы, в том числе персидский посол. В том же 1671 году в выходившей в Гамбурге газете «Северный Меркурий» английский купец Томас Хебдон, также присутствовавший на казни, опубликовал две корреспонденции. В первой из них он подробно изложил обстоятельства казни Степана Разина, а во второй написал о Фроле, что ему «залечили раны после пыток и вскоре должны отправить в Астрахань, чтобы найти клады, закопанные там Степаном». Таким образом, о разинских кладах узнали не только в России, но и в Европе. Конечно, людская фантазия нарисовала то, чего и не было в действительности, но никуда не уйти от того факта, что у Разина была огромная казна, которая пополнялась после взятия восставшими каждого нового города, а после разгрома восстания эти сокровища куда-то исчезли.
– Если бы их не было, Фролу Разину не удалось бы приостановить собственную казнь, – рассудил я.
– Вот именно. Поэтому полностью отрицать существование разинских кладов нельзя. Это прекрасно понимали царские чиновники, которые почти пять лет возили Фрола по указанным им местам на берегах Волги и Дона, но безуспешно. То ли он не знал, где находятся тайники, то ли умышленно водил чиновников за нос, то ли рассчитывал в удобный момент сбежать от своих стражников. Так или иначе, дело кончилось тем, что его вернули в Москву и обезглавили на Болотной площади.
– Выходит, достоверных сведений о кладах Разина нет?
– Сведений много, но трудно сказать, которые из них более или менее достоверны. Еще в 1824 году некий атаман Иловайский организовал поиски клада Разина под Новочеркасском. В 1875 году об этом в «Донской газете» появилась заметка под названием «Старинные отыскиватели кладов», в которой излагалось предание о сокровищах, спрятанных разинцами.
Марк подошел к стоящему в углу каталожному стеллажу, выдвинул один из ящиков и, вынув из него карточку, прочитал:
– «Добытые ими сокровища они спрятали в тринадцати погребах, вырытых на глубине 16–17 саженей. Среди них под землей же устроена была церковь, в которой висела атаманская булатная сабля с 24 в ней драгоценными камнями, освещавшими церковь и погреба. Это предание увлекло Иловайского. Он велел рыть в земле коридоры, полагая, что открытые таким образом сокровища были бы весьма хорошею услугою государю императору».
– Чем закончилось дело?
– Наказной атаман Кутейников написал на Иловайского донос, в котором обвинил атамана в том, что он использовал казаков для выполнения работ в своих личных целях, и поиски сокровищ прекратили. Похожая история случилась 70 лет спустя, на берегу реки Алатырь в Лукояновском уезде Нижегородской губернии. В Императорскую археологическую экспедицию обратился некий Ящеров с просьбой о проведении поисков разинского клада. Разрешение было получено, но началась зима, было решено отложить поиски до лета. За это время были собраны сведения о существования возле села Печи подземелья на глубине 22 сажен. Из подземелья наружу вела вентиляционная труба, в которую во время пашни задними ногами провалилась лошадь. Двое смельчаков спустились в отверстие, рассмотрели там дубовые двери, запертые железными засовами и замками. Однако всё увиденное так подействовало на них, что один из спускавшихся в подземелье потерял дар речи и в ту же ночь умер. Ящерову, судя по всему, в дальнейших поисках подземелья отказали.
Я поинтересовался, откуда взяты эти сведения.
– Кладами Степана Разина в конце девятнадцатого века всерьез занимался известный археолог Стеллецкий, в его бумагах и нашли это свидетельство. Там же упоминались и другие разинские клады, в частности вот что писал Стеллецкий об одном из них, – Марк вынул следующую карточку: – «В 1914 году в Царицыне, близ церкви Троицы, провалилась гора на 4 метра в глубину. На дне провала оказались гробы и скелеты. Обнаружилось, что этот провал над тайником Степана Разина, идущим от названной церкви до самой пристани на Волге, куда приплывали «расписные Стеньки Разина челны», груженые драгоценной добычей». Также Стеллецкий оставил запись о кладе возле знаменитого утеса Стеньки Разина. В 1904 году один офицер рылся в старинных семейных документах и нашел подлинную кладовую запись Разина на спрятанные возле утеса сокровища. И действительно, в указанном месте офицер обнаружил сеть подземелий, но тут началась русско-японская война, с которой офицер не вернулся.
– Всё это – преданья старины далекой. Возможно, ничего такого не было и в помине, – заметил я.
Марк не стал возражать:
– Действительно, большинство сведений о кладах, как говорится, с бородой. Но у нас имеются и более свежие сведения о тех же сокровищах Разина. Так, во время боев в районе Сталинграда после налета немецких бомбардировщиков обрушился берег Волги, и показались старинные пушки, из дула одной из них высыпались серебряные и золотые серьги, перстни, браслеты. Тут начался новый авианалет, берег осыпался еще дальше, пушки опять засыпало землей. А потом началось наступление, и о кладе забыли. Вспомнил об этом случае участник войны, видевший сокровища своими глазами. Кстати, этот рассказ соответствует историческому свидетельству о том, что Разин прятал драгоценности в «порченых» пушках, забивал стволы кляпом и закапывал их на берегу Волги.
Я спросил Марка, какой из указанных на карте кладов можно считать самым крупным.
– В пятьсот миллионов долларов оценивается сегодня так называемый клад Колчака – золото, вывезенное в августе 1918 года из Казани. В мае 1919 года в Омске Колчаку было передано золотых слитков и прочих драгоценностей Российского императорского банка на общую сумму свыше шестисот миллионов рублей. Часть этого золота была истрачена на содержание белой армии, часть удалось вернуть в Москву после поражения Колчака. Но эта часть по некоторым сведениям составила всего 5 тысяч слитков золота, тогда как их должно было остаться 32 тысячи, то есть 25 тысяч пудов золота. Так появилась версия, что золото было спрятано по пути движения «золотого» эшелона. Одно из предполагаемых местоположений клада – курганы возле поселка Тельма Иркутской области. Однако история с золотом Колчака до того запутанная, что до сих пор не ясно главное – существует ли он как таковой. Это золото еще во время гражданской войны могло быть переправлено в банки Швейцарии. По другой версии – в Москву вернулось всё, что осталось неизрасходованным Колчаком. Но нельзя окончательно исключать и версию, что часть золота, и немалая, действительно зарыта где-то в Сибири.
