Давно известно, что изучение творчества Некрасова в школе оставляет желать лучшего, как, впрочем, и всей русской литературы. Причины этого печального явления разные, но одна из них мне кажется самой серьезной – литературу преподают почти по той же методике, что и точные науки, то есть без так называемого человеческого фактора, о котором много говорится в последнее время. На мой взгляд, в самой яркой форме (если так можно выразиться в данном случае) это явление проявляется в отношении Некрасова. Тот самый человеческий фактор, о котором говорилось выше, здесь отсутствует почти полностью. Сложная личность этого удивительного поэта, которого Достоевский назвал «загадочным человеком», остается абсолютно неизвестной школьникам, изучающим его творчество по учебникам русской литературы. Вот всего один пример.
Еще в советское время вышел учебник русской литературы для девятого класса, написанный авторским коллективом в составе Марка Григорьевича Качурина, Дины Клементъевны Мотольской и Марии Анатольевны Шнеерсон. О творчестве Некрасова писал первый из авторов, но и в отношении других русских писателей этот дружный коллектив проявил такое же равнодушие к человеческому фактору, к национальной особенности русской литературы. Самым вопиющим примером того, что автор статьи о Некрасове не понимает и не знает поэта, а берется судить о нем и навязывает другим свое ошибочное суждение другим, является задание, которое он предлагает бедным школьникам: «Докажите,что Некрасов был не прав, говоря: «Мне борьба мешала быть поэтом, песни мне мешали быть борцом».
Первое, что поражает в этом нелепом задании, – небрежность автора, который умудрился переврать даже такие известные строки поэта, – вместо «бойцом», как есть и было у Некрасова, написать «борцом». Возможно, кое-кто скажет в защиту автора, что это мелочь, на которую не стоит обращать внимания. Но именно такие вот «мелочи» и свидетельствуют, что автору статьи безразлично творчество Некрасова. Как же можно без уважения к поэту, без глубокого знания его творчества учить детей понимать Некрасова? Не говоря уже о том, чтобы привить любовь к нему?
Похоже, эти вопросы не мучают автора статьи, поэтому с такой небрежной легкостью он и предлагает наивным школьникам начать изучение Некрасова с опровержений того, что мучительно искренне было сказано поэтом на пороге смерти. Безжалостно вырвав и в придачу переврав эти выстраданные строки из живого текста стихотворения, автор учебника заставляет и школьников так же безжалостно и слепо относиться к творчеству поэта. Школьников заставляют опровергать именно те строки, которые могли бы стать ключом к пониманию Некрасова!
Если в школьном учебнике не удосужились привести это удивительное стихотворение полностью и – больше того – переврали его, то для ясности дальнейшего повествования это придется сделать нам.
Впервые стихотворение было опубликовано в «Последних песнях» Некрасова и имело заглавие «З-не», то есть Зине – жене поэта, которую он как-то назвал «милым и единственным другом». Стихотворение было написано весной 1876 года, когда началась та жестокая и мучительная боязнь, которая и свела Некрасова в могилу. Поэт предчувствовал этот конец, потому стихотворение, обращенное к «милому и единственному другу», написано предельно искренне, что, впрочем, характерно для всего «покаянного» творчества Некрасов:
- Ты еще на жизнь имеешь право,
- Быстро я иду к закату дней,
- Я умру – моя померкнет слава,
- Не дивись – и не тужи о ней!
- Знай, дитя: ей долгим, ярким светом
- Не гореть на имени моем:
- Мне борьба мешала быть поэтом,
- Песни мне мешали быть бойцом.
- Кто, служа великим целям века,
- Жизнь свою всецело отдает
- На борьбу за брата-человека,
- Только тот себя переживет...
Если бы автор учебника заставил школьников попытаться опровергнуть слова Некрасова о том, что после смерти его слава померкнет, тогда бы я не ставил вопрос так, как он поставлен. Несмотря на то, что у Некрасова и после смерти, и сейчас осталось очень много явных и тайных недоброжелателей, некоторые из которых даже стали некрасоведами, имя его освещено славой в глазах тех, кто любит и уважает русскую литературу родственно, для которых она является отражением их души и сознания, а не доходным средством к существованию за чужой счет. В данном случае – за счет русской литературы. Но автор учебника заставляет школьников опровергать именно те слова, которые опровергнуть невозможно. И делает это вроде бы из добрых побуждений – доказать, что Некрасов был и поэтом, и бойцом. По крайней мере, именно так он бы, наверное, объяснил свою позицию и именно на этот путь наталкивает школьников.
Но нужно ли Некрасову это сомнительное опровержение? Не упрощает ли такая позиция образ этого сложного, противоречивого человека? Талантливый человек, каким был Некрасов, не может быть прост и понятен до конца, талант – это всегда загадка. Если Некрасов прост для понимания и – больше того – по определенной инструкции его могут опровергнуть даже школьники, он невольно теряет интерес к себе – вот к чему вольно или невольно приводит нас автор учебника. А между тем, повторяю, именно эти строчки Некрасова могут стать ключом к пониманию его личности.
В учебнике-хрестоматии для 9-го класса «В мире литературы», изданном в 2000 году, так сказать – в «демократическое» время, строчки из стихотворения «З–не» вновь цитируются, но, слава Богу, уже без ошибки. Однако весь тон статьи о Некрасове всё такой же занудный и тоскливый, соответственно подобраны и произведения. А ведь достаточно было привести несколько некрасовских стихотворений любовной лирики – и перед учащимися предстал бы совсем другой человек: страстный интересный, загадочный. Я уже не говорю о публикации хотя бы небольшого отрывка из сатирической поэмы «Современники», но это отдельный разговор…
«Страстные песни и недосказанные слова, как всегда у Некрасова», – писал о «Последних песнях», где было опубликовано стихотворение «З-не», Достоевский. Да, у Некрасова были и «неверные звуки», вызванные личной слабостью, и «недосказанные слова», причины которых кроются еще глубже – в той борьбе, которую он вел вместе с революционными демократами. Бывали моменты, когда из личной слабости, но ради продолжения борьбы Некрасов извлекал «неверные звуки» – пример тому так называемый Муравьевский мадригал, на который поэт пошел ради сохранения «Современника» – легального органа революционных демократов. Эта моральная жертва не оправдала себя – отсюда мучительные упреки самому себе, признания в трагической расколотости личности, которые автор учебника заставляет школьников опровергать. Можно ля было в тех условиях, в которых находился Некрасов, быть поэтом и последовательным бойцом, редактором практически единственного печатного органа, который был в распоряжении революционных демократов? «Когда грозил неумолимый рок», приходилось идти на жертвы, на временные отступления – об этом удивительно точно и сказал Некрасов, а автор учебника заставляет школьников опровергать поэта.
И еще одна сторона некрасовской мысли. Без самоутверждения нет поэта. А что главное в борьбе? Самоотречение, самопожертвование. Так о сущности поэтического сознания до Некрасова никто не говорил. Никто не подходил к поэзии с такой высокой гражданской требовательностью, и в
подходил к поэзии с такой высокой гражданской требовательностью. И в первую очередь эту требовательность Некрасов предъявлял к себе, потому так сильна была его гражданская лирика. Известно, что Достоевский считал «покаянные» стихи Некрасова самыми сильными в его творчестве. Всякое одностороннее суждение не может быть верным, однако нельзя не согласиться с Достоевским, что «покаянные» стихи Некрасова и сейчас воздействуют на читателя по-особому. Это в полной мере относится к тем строчкам, которые опровергает автор школьного учебника.
«Любили его только те, кто хорошо его знал», – писала о Некрасове его сестра Анна Алексеевна. Мнение субъективное, но интересное. Если отнести эти слова к поэзии Некрасова вообще, то справедливо будет сказать, что любить ее в полной мере способен только тот, кто хорошо ее изучил. Автор учебника заставляет школьников опровергать слова поэта, которые могут быть отправной точкой для изучения личности и творчества Некрасова. Тут не может быть речи не только о любви, но даже об элементарном уважении к поэту. Впрочем, это характерно для многих из тех, кто занимается историей русской литературы, рассматривая ее со стороны.
Именно вследствие этого появился трехтомник русской литературы, в котором нет Некрасова. Какие бы оправдания не приводились, сам факт говорит о том, что авторы этого издания тоже не любят Некрасова. У этого неприятия поэта очень глубокие корни, начинающиеся еще тогда, когда Некрасов сделал окончательный выбор между демократами в лице Чернышевского и Добролюбова и либералами. Со временем либералы трансформировались в рафинированных интеллигентов и обывателей, на которых гражданская поэзия Некрасова воздействует как красный цвет на быка, им больше по душе «незлобивые» поэты, которые не тревожат их душевный покой, не вызывают покаянных мыслей.
Вот где истинные причины современного неприятия Некрасова – в его активной жизненной позиции, которой обыватель боится, как черт ладана. Некрасов много и незаслуженно страдал при жизни: здесь и разрыв с близкими людьми, и гнет цензуры, смерть и аресты тех, кого Некрасов боготворил и перед кем преклонялся.
Казалось бы, после революции отношение к нему должно измениться в корне, однако страдания Некрасова продолжились в работах тех некрасоведов, которые с какой-то непонятной целью уже в советской печати реанимировали грязные сплетни, окружавшие поэта при жизни. В частности, настораживает, с какой изуверской последовательностью Некрасову пытались навязать текст оды Муравьеву-Вешателю, которая ему не принадлежала – она была включена в первое советское издание Некрасова 1920 года. Последующее включение этой оды в раздел «Стихотворения, приписываемые Некрасову», мало что изменило в той несправедливости, которая уже наметилась в отношении к поэту и продолжается по сей день.
Чего стоит хотя бы проведенная в 1919 году анкета. Опять-таки на первый взгляд вроде бы затеяли доброе дело – выяснить, как русские писатели относятся к Некрасову, Но вся беда в том, что организаторы этой анкеты затеяли этот опрос без должного уважения к поэту, я уж не говорю о любви к нему. И это не замедлило сказаться в постановке вопросов, среди которых, к примеру, был такой: «Как вы относитесь к распространенному мнению, будто Некрасов был безнравственный человек?».
Составители анкеты или не заметили, или умышленно поставили вопрос так, что отвечающий как бы соглашался с тем, что безнравственность Некрасова, если существует распространенное мнение, уже доказана. Тут важно и то, кто проводит анкету, и с какой целью он это делает. Создается впечатление, что какие-то обстоятельства заставили некоторых участников этой анкеты отнестись к ней и к ее организаторам несерьезно. Так, это относится к Маяковскому, который на вопрос о безнравственности Некрасове ответил следующее: «Очень интересовался одно время вопросом, не был ли он шулером. По недостатку материалов дело прекратил».
На вопрос составителей анкеты (так и хочется сказать – провокационный) «Как вы относитесь к народолюбию Некрасова?» Маяковский ответил: «Дело темное». Приходится только догадываться, почему так ироничен Маяковский, который в действительности очень высоко ценил Некрасова. Вспомним хотя бы его слова: «В революционной истории некрасовские стихотворения пользовались неизмеримо большим значением, чем вся остальная литература».
Видимо, неверный тон анкеты сыграл свою роль, чего и добивались ее составители. И с этой анкеты, оскорбительной для Некрасова, началось, собственно, советское некрасоведение.
Ни один пушкиновед не пользуется в своей работе домыслами врагов Пушкина. В отношении Некрасова эта практика считается допустимой. Так растет, прибавляется читательская аудитория, не расположенная к Некрасову, не читающая его, но твердо считающая, что ничего интересного он из себя не представляет.
Некрасоведы часто вспоминают анкету, о которой говорилось выше, и реже упоминают о той, которая была проведена среди русских писателей в 1902 году, когда приближалось 25-летие со дня смерти Некрасова. Благодаря именно этой анкете мы знаем, как в действительности относились к Некрасову крупнейшие русские писатели того времени. Так, например, Бунин писал: «Я очень люблю Некрасова и часто перечитываю его с большим удовольствием. Это большой и яркий талант». Чехов тоже признавался в любви к поэту: «Я очень люблю Некрасова, уважаю его, ставлю, высоко и, если говорить об ошибках, то почему-то ни одному русскому поэту я так охотно не прощаю ошибок, как ему».
Когда-то Блок, защищая себя и того же Некрасова от тех, кому безразлична национальная гордость русской литературы, оставил такую запись: «Легкомысленное порханье, настоящее хамство. Привязывается к модным темам, сам ничего не понимая. Лезет своими одесскими глупыми лапами в нашу умную петербургскую боль. Ничто ему не дорого, он только криво констатирует. Всего лиричнее говорит о себе подобных...»
Эти слова были сказаны Блоком об одном из составителей анкеты 1919 года. Комментарии, как говорится, излишни…
