ПОСТРАДАВШИЕ ЗА ВЕРУ

Немало страниц журнала «Русь» посвящены истории Русской православной церкви и ее выдающимся деятелям-ярославцам. Некоторые из них принимали самое активное участие в борьбе с расколом церкви, непосредственно с раскольниками. И не всегда только на словах…

В № 3 журнала «Русь» за 1997 год был опубликован очерк Аллы Виденеевой «В раскол бы паки не обратился…», в котором изложена судьба старообрядца Михаила Васильева. Его отец был дьячком Воскресенской церкви в селе Красное Ярославского уезда, родился Михаил в 1720 году в Ярославле. Как раскольник, содержался в Ростовском Яковлевском монастыре, откуда бежал, жил в землянке под Казанью, встречался с местными раскольниками. С дочерью одного из них бежал под Симбирск, жили на острове, где у них родились сын и дочь. Во время бегства от специальной команды по розыску раскольников дети утонули, жену отправили в девичий монастырь, а Михаила Васильева опять вернули в Ростов. Автор очерка так заканчивает жизнеописание нераскаявшегося старообрядца:

«3 июля 1755 года Ростовская духовная консистория представила на рассмотрение ростовского владыки приговор по делу Михаила Васильева, в силу которого «бывшей раскольнической учитель, и сообщник клятвопреступник и блудник Михаил Васильев за побег его из монастыря и за вышеописанные предерзости, особливо за то, что он по обращении в 1739 году от раскола к церкви и по учинении присяги, презря оную, паки возвратился в раскол», подлежал «для содержания в трудах монастырских» отсылке в ростовский Авраамиевский Богоявленский монастырь, в коем предписывалось содержать его неисходно до скончания жизни и иметь над ним крепкое смотрение, «чтоб он из того монастыря утечки учинить не мог и в раскол бы паки не обратился».

Глава Ростовской епархии митрополит Арсений Мациевич скрепил этот консисторский приговор собственноручной резолюцией «Быть по сему».

Кто же они такие – старообрядцы? Почему по отношению к ним на протяжении столетий так жестоки были государственная власть и государственная церковь?

Их называли раскольниками, тем самым, выделяя и отделяя от других православных русских людей. Вместе с тем достаточно внимательно и непредвзято перечитать страницы русской истории, чтобы понять: история старообрядцев – это наша общая история, а те, кто называли их раскольниками, поддавались совершенной против них исторической несправедливости...

Свыше тысячи лет старообрядцы исповедуют христианскую веру, принятую Русью от Восточной Византии при великом князе Владимире в 988 году. Они погибали за Русскую землю в первых битвах с ордынскими полчищами при Калке в 1223 г. и Сити в 1238 г. и отстояли честь и достоинство Руси на Куликовом поле в 1380 г. Они выступили против унии с католической церковью в 1439 г., после чего русские митрополиты стали избираться собором русского духовенства самостоятельно, без оглядки на константинопольского патриарха. Правильность этого шага подтвердила сама история: в 1453 г. Константинополь был взят турками, союз Византии с Ватиканом не уберег ее от гибели. Они боролись с ересью «стригольников» и «жидовствующих» в XIV-XV вв. и отстояли независимость Руси от Ватикана в Смутное время в XVI-XVII вв., когда под угрозой гибели оказались и Русской государство, и Русская церковь. Святые для каждого русского человека имена Владимира Мономаха и Александра Невского, Сергия Радонежского и Дмитрия Донского, Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского – это все история не только Руси, но и их Церкви, которая все эти годы, почти семь столетий, была единой Церковью всего русского народа.

Но вот в середине XVII в. патриархом стал Никон – в миру Никита Минов из мордовских крестьян, и начал осуществлять реформы, которые раскололи единую русскую православную церковь. Если раньше русские люди крестились двумя перстами – теперь было введено троеперстие. Если раньше имя Спасителя писалось «Исус» – теперь требовалось писать «Иисус». Если раньше во время свершения обрядов обхождение алтаря делали «по солнцу» – то теперь «против солнца». А в результате этих и прочих нововведений вот уже более трех с половиной веков староверов упрекают в том, чего они не совершали – в расколе церкви, хотя с их стороны не было сделано ни одного шага, чтобы этот раскол произошел. Больше того – они всеми силами противились этому расколу. Вся их вина состояла лишь в том, что они не согласились с нововведениями Никона, а продолжали совершать христианские обряды так, как это делали наши предки. Но этого оказалось достаточно, чтобы на состоявшемся в 1666-1667 гг. церковном соборе их предали анафеме, начались репрессии, которые и сейчас поражают своей жестокостью. Знаменательно, что на том же церковном соборе был низложен с патриаршего престола Никон, затеявший эту самую реформу, жертвами которой стали те, которых он объявил врагами церкви.

В силу целого ряда причин Ярославский край оказался в центре борьбы с раскольниками.

Одним из самых верных сторонников Никона, ставшего патриархом в 1652 году, был посвященный им в ростовские митрополиты Иона Сысоевич. Много общего было у этих людей: оба вышли из низов, оба были честолюбивы и деятельны. В лице Ионы Сысоевича Никон обрел активного и беспощадного борца со старообрядцами. Сам протопоп Аввакум – духовный вождь старообрядцев и талантливый писатель-публицист – удосужил Иону чести быть не раз упомянутым в посланиях своим единомышленникам. Так, в одном из них Аввакум ехидно писал: «Медведя Никон, смеясь, прислал Ионе Ростовскому на двор, и он челом медведю, – митрополитище, законоположник!» Другие старообрядцы обвиняли Иону и в более страшных грехах, в том числе – что Ростовскую митрополию он выкупил у Никона за щедрую мзду.

Между тем над самим Никоном, пытавшимся поставить церковь над государством, сгущались тучи: царь Алексей Михайлович перестал приглашать его на торжественные приемы, не посещал церковные службы, которые вел в кремлевском Успенском соборе патриарх. Кончилось тем, что к Никону явился царский посланник и передал требование впредь не именовать себя «великим государем», поскольку есть только один великий государь - это царь.

И здесь Никон, поддавшись чувствам, совершил ошибку, за которую, вероятно, потом всю жизнь проклинал себя. Он обратился к народу со следующими словами: «От сего времени я вам больше не патриарх, если же помыслю быть патриархом, то буду анафема». При этом Ннкон, конечно, рассчитывал, что его заявление подействует на царя, и их отношения вернутся в прежнее русло. Однако всё произошло с точностью наоборот: царь запретил почитать Никона как главу русской церкви. Местоблюстителем патриаршего престола, т.е. временно исполняющим обязанности патриарха, в августе 1664 года стал Иона Сысоевич. У него появилась реальная возможность стать патриархом. Но и его, как и Никона, подвел неуемный характер. Вот как эту историю в очерке «Митрополит Иона Сысоевич» рассказала И.Грачева («Русь», № 3-97):

«В декабре 1664 года понявший свои просчеты Никон неожиданно вернулся в Москву. В Успенском соборе Иона как обычно вел службу. Вдруг загремели церковные двери, и на пороге в сопровождении поющих монахов торжественно появился Никон. Не обращая внимания на смятение присутствующих, он неторопливо приложился к иконам, потом взял священный посох Петра-митрополита и встал на патриаршем месте. И тогда Иона, игнорируя царский запрет, с почтением подошел под благословение Никона. Растерявшееся духовенство вынуждено было последовать за ним. Более того, именно Иона явился в царский дворец с вестью о возвращении Никона. Правда, при этом он имел вид ни в чем не повинного простачка, окончательно сбитого с толку нежданным появлением могучего патриарха. На грозный вопрос царя, как он дерзнул нарушить царский указ, Иона с наивным простодушием, покаянно вздыхая, оправдывался, «что он то учинил забвением, устрашася его Никона внезапным пришествием». Но царь ни в «забвение», ни в «устрашенность» Ионы не поверил и даже не захотел принять от него обычного благословения. Для богомольного Алексея Михайловича, который суеверно испрашивал благословение даже у наказанного им раскольничьего протопопа Аввакума, это был необычайный поступок, выражавший крайнюю степень царского гнева. По указу Алексея Михайловича немедленно созвали церковный собор, перед которым Ионе пришлось давать клятвенное заверение, что его поведение было неумышленным. Собор, снисходя к смиренной «немощи» подсудимого, постановил: «Митрополиту Ионе блюстителем соборныя апостольския церкви впредь не быть, а в том его внезапном прегрешении быть свободным». Его вновь отослали на Ростовскую митрополию».

Далее последовал собор 1666 года, на котором Никон был лишен патриаршего сана. Иона вынужден был присутствовать на этом соборе, но не сказал слова ни в защиту, ни в обвинение своего бывшего покровителя. Таким образом, осталось тайной, что стояло за его поступком в Успенском соборе: или забывчивость, или страх перед Никоном. Но ведь возможно и другое объяснение – что сцена в соборе была обговорена Никоном и Ионой заранее, что она была специально рассчитана на то, чтобы вернуть Никону патриаршество. Трудно поверить, что о будущем приезде Никона в Москву из Воскресенского Ново-Иеру–салимского монастыря Иона не был предупрежден, что появление Никона в Успенском соборе не было отрепетировано, потому так внушительно, как говорится, без сучка и задоринки, оно выглядело со стороны.

В 1681 году, спустя 5 лет после смерти царя Алексея Михайловича, Никону было разрешено вернуться из ссылки в основанный им Ново-Иерусалимский монастырь. Путь Никона пролегал через Ярославль, где он и скончался. А почти ровно через 10 лет, в декабре 1690 года, умер Иона Сысоевич.

Староверов бросали в темницы, пытали, публично казнили, они вынуждены были бежать из родных мест – и все равно оставались верны своей вере, своим обрядам, освещенными вековыми традициями. Заставляет задуматься тот исторический факт, что убежденным в своей правоте, ни в чем не раскаявшимся остался сожженный на костре протопоп Аввакум, а низложенный Никон, перепечатывая в монастыре, куда был сослан, старопечатные книги, по сути, признал затеянную им реформу бессмысленной и бесполезной. Но запущенный им механизм подавления инакомыслия продолжал работать, пополняя списки жертв. И сейчас еще эти репрессии пытаются оправдать необходимостью укрепления авторитета церкви, другими благими намерениями. Но что получилось на самом деле? Пройдет совсем немного лет – и при Петре Первом русская церковь лишится патриаршества, во главе ее встанет назначаемый царем обер-прокурор так называемого Святейшего Синода. Не духовный пастырь, а чиновник будет руководить церковной жизнью более трех столетий. И все эти годы старообрядцы по-прежнему подвергались незаслуженным гонениям. Парадоксально, но факт: католики, магометане, иудеи в полной мере пользовались провозглашенным Петром Первым принципом веротерпимости, а староверы продолжали оставаться для власти внутренним врагом, лишенным гражданских прав. Однако при этом власть не гнушалась использовать древлеправославных христиан, всегда отличавшихся трудолюбием и нравственной чистотой, как источник дохода, обложив их налогами за ношение бороды, за свершение духовных треб и т.д.

«Полного и обстоятельного исследования раскола нет до сих пор, – писал П.Критский в начале ХХ столетия в книге «Наш край. Опыт родиноведения». – Всё, что мы знаем о различных учениях, отличается отрывочностью и неполнотой. Разбившись на множество отдельных толков и согласий, раскол поражает разнообразием оттенков религиозной мысли. Наряду с учениями наивными или грубыми, нередко встречаются учения, отличающиеся и глубиной мысли, и высотой проповедуемых истин. Опасение преследователей заставляло раскольников и сектантов скрывать многое из своих учений от постороннего наблюдателя. Может быть, теперь, когда, после долгих лет гонений и преследований, по закону 17 апреля 1905 года положение их облегчено, наступит возможность заняться полным и беспристрастным изучением этой глубоко интересной стороны народной жизни. Самое наименование «раскольники», по новому закону, как оскорбительное, заменено названием «старообрядец» или «сектант»; права их по отправлению богослужения, сооружению своих молитвенных домов и пр. сравнены с правами других инославных вероисповеданий; духовные лица, избираемые общинами старообрядцев и сектантов для отправления духовных треб, будут впредь именоваться «настоятелями» и «наставниками», причем они, по своему званию, исключаются из мещанских и сельских обществ и подлежат освобождению от воинской повинности».

Окончательно староверы были уравнены в правах с другими верующими после 1917 года, в следующем году было восстановлено патриаршество. Но если справедливому отношению к староверам раньше мешала исключительная ориентация власти на официально признанную церковь, то после революции ее врагом, опять поддержанном на официальном уровне, стал воинствующий атеизм. И хотя Русская православная церковь тоже страдала от государственного атеизма, ей потребовалось еще полвека, чтобы признать содеянное над староверами ошибкой, – анафема с них была снята лишь в 1971 году. А в 1988 г., на Освященном Соборе, посвященном тысячелетию Руси, была утверждена старообрядческая митрополия. Митрополитом Московским и всея Руси, главой Русской Православной Старообрядческой Церкви был избран архиепископ Алимпий. В своих проповедях он призывал паству к нерушимому хранению преданий и догматов Церкви Христовой, к неутомимому свидетельству об истине старообрядчества, к подлинному и нелицемерному патриотизму.

Триста лет борьбы против старообрядческой церкви так и не увенчались окончательной победой над ней. Практически, моральную победу одержали именно староверы, а не те, кто, используя государственный репрессивный механизм, боролся с ними. Несправедливые гонения только укрепляли дух староверов – сколько замечательных русских людей вышло из их рядов! Старовером был герой Отечественной войны 1812 года атаман Платов, известные предприниматели-меценаты Савва Мамонтов и Савва Морозов. Купцами-староверами были созданы первые пароходства на Волге. Староверческие корни у целой плеяды талантливых русских поэтов: Есенина, Клюева, Твардовского. И таких примеров, доказывающих талантливость и трудолюбие старообрядцев, можно привести великое множество.

И сегодня православная старообрядческая церковь не пользуется поддержкой государства, но, возможно, именно в этом ее сила: власть меняется, вера остается. А нам, верующим и неверующим, остается восхищаться душевной стойкостью староверов. Одновременно они достойны и нашей признательности: именно благодаря их вере, уцелели бесценные книжные сокровища древней Руси, которые удалось спасти в уединенных староверческих скитах и в староверческих семьях; они сохранили старинные знаменные песнопения, дошедшие до наших дней как эхо из времени, когда русская православная церковь была единой.

В главе «Религия, народные верования, раскол» П.Критский так писал о ярославском старообрядчестве:

«Первыми расколоучителями в Ярославском крае были современники патриарха Никона – казанский протопоп Иван Неронов и романовский священник Лазарь; последний за противодействие новшествам был сослан сначала в Тобольск, а затем в Пустозерск, где 1 апреля 1681 года вместе с юрьевским протопопом Аввакумом сожжен на костре «за великие на царский дом хулы». Глухие лесные местности, удаленные от больших городов, представляли удобные и спокойные для староверов убежища; поэтому гонимые последователи старины нашли в нашем краю безопасный приют. Наибольшее число их находится в уездах по левую сторону Волги: Пошехонском, Романовском, Даниловском и Любимском, а также в Ярославском».

Упомянутый здесь уроженец пошехонского села Спас-Лом Иван Неронов был настоятелем Казанского собора на Красной площади, но за участие в религиозной полемике в 1656 году был выслан из Москвы на родину, где продолжил отстаивать устои древнего православия. В 1666 году был сослан в Иосифо-Волоколамский монастырь, но вскоре покаялся церковному собору, был прощен и переведен в переславский Данилов монастырь. Умер в 1670 году, будучи архимандритом этого монастыря.

Специально для изучения раскола в 1849 году в Ярославский край прибыл чиновник особых поручений Министерства внутренних дел Иван Сергеевич Аксаков – литератор-славянофил, издатель газеты «Русь» и ряда других славянофильских изданий, автор незаконченной поэмы «Бродяга», которую называли своеобразной предшественницей поэмы Н.А.Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». За два года пребывания в Ярославской губернии он посетил почти все уездные города, познакомился с краеведами С.А.Серебренниковым, Е.В.Трехлетовым, П.В.Хлебниковым, А.Я.Артыновым и др. В многочисленных письмах Аксаков подробно описывал губернские достопримечательности, давал характеристики местному дворянству, купечеству, чиновничеству, в отчетах Министерству внутренних дел отстаивая ненасильственные меры борьбы со староверами.

В первом номере журнала «Русь», вышедшего в 1991 году, была опубликована статья сотрудника музея-усадьбы Н.А.Некрасова С.Смирнова «Иван Аксаков и русские «старинари»», в которой так оценивается работа Аксакова по изучению местного старообрядчества:

«Результатом исследования раскола явилась его большая статья о секте странников в Ярославской губернии, написанная в 1851 г., но опубликованная только в 1866 г. в «Русском архиве». В 1849 г. он писал из Рыбинска: «Из приобретенных мною после умершего беспоповщинца рукописей одна – просто драгоценность. Эта книга писана полууставом, по-славянски (разумеется, она переписана и не древняя), содержит в себе историю первых времен раскола и бегствующего иерейства и, кроме того, все доводы беспоповщинской секты, чрезвычайно умно и бойко изложенные». Во время пребывания в Ярославской губернии Аксаков составил, судя по письмам, целую коллекцию рукописных раскольничных книг. Некоторые из них хранятся в рукописном отделе Пушкинского дома, это: «Послание в Москву, писанное в лето 7294-е (1786) Евфимия – создателя секты странников в селе Сопелки, «Челобитная Московская», «Письмо о священстве» и некоторые другие. Рапорты и деловые записки И.А.Аксакова из Ярославской губернии, выписки из следствия о раскольниках также носят характер краеведческих исследований»…

Ярославские старообрядцы смогли сохранить свои убеждения и свои храмы и в ХХ столетии.

В селе Елохино Некрасовского района Ярославской области стоит маленькая старообрядческую церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы. Ее предшественником был молитвенный дом, который по указанию местных церковных властей то открывали, то вновь закрывали. Когда в 1905 году вышел манифест о веротерпимости, прихожане обратились с просьбой о возведении храма, которая была удовлетворена. Строительство храма было завершено в 1908 году, его осветил архиепископ староверческой церкви Иоанн Московский и всея Руси. Здесь покоятся мощи Епископа Иринарха Лапшина, служившего в Елохине в конце XIX века. Ему предложили отречься от епископства, но он отказался, за что был отправлен в ссылку. В 1909 году по завещанию епископа его мощи были перенесены в Елохино, на его родину. Через несколько лет староверы стали почитать его как мученика, пострадавшего за Веру Христову.

Несколько лет назад при церкви возник небольшой церковный хор. И вся-то деревня – четыре избы, а хор образовался из грамотных молодых людей, знакомых с канонами церковного песнопения. Репертуар хора – старообрядческие церковные знаменные песнопения, когда поют не по нотам, а по знаменам, так называемым в просторечье «крюкам». Крюковое знаменное песнопение отражает догматические свойства старообрядческой церкви, в которой оно возникло. До сих пор, несмотря на снятие анафемы, между старообрядческой и господствующей патриаршей церковью никак не рухнет стена в обрядовом отношении.

Так получилось, что я (Б.С.) познакомился с руководителем этого хора Кириллом Витушкиным, помогал ему в освоении азов издательской работы, в журнале «Русь» опубликовал его стихотворения. В одном из них – «Поработай, душа!» – он писал:

15–19 августа 2001 года в Ярославском государственном историко-архитектурном и художественном музее-заповеднике при поддержке Департамента культуры и туризма Администрации Ярославской области проводился фестиваль хоровой и колокольной музыки «Преображение», посвященный 10-летию восстановления колокольных звонов на Большой Звоннице Ярославля. Открыл фестиваль старообрядческий хор Успенского храма села Елохино. По просьбе Кирилла Витушкина я написал вступительное слово к выступлению хора и комментарии к старообрядческим песнопениям. Выступление самобытного хора вызвало искренний интерес слушателей.

«История старообрядческого Храма во имя Успения Пресвятой Богородицы села Елохино» – так называлась небольшая книжка, которая вышла в 2002 году. В ней братья Кирилл и Михаил Витушкины рассказали о своем деде – владыке Иоанне, в то время епископе Ярославской и Костромской старообрядческой церкви. Он родился в 1926 году в селе Елохино, в семье потомственных священников-старообрядцев. Затем семья переехала в Ярославль. Когда началась Великая Отечественная война, в школу, где он учился, из Ленинградской области эвакуировали Дновское железнодорожное училище, учащимся группы электросварщиков которой и стал будущий владыка. После окончания училища работал на заводе, строившем бронепоезда, выполнял самую ответственную – вертикальную и потолочную сварку. Имел благодарности, его портрет висел на Доске почета у заводской проходной. После смерти митрополита Московского и всея Руси архиепископа Алимпия, наш земляк некоторое время возглавлял Русскую православную старообрядческую церковь.

В заключение книги авторы писали: «Есть интересная задумка: поближе познакомить людей с историей старообрядчества Ярославского края и Костромского. В редакционный совет по возможному изданию книги входит Борис Михайлович Сударушкин, член Союза писателей России, зам. главного редактора журнала «Русь». Наша цель состоит в том, чтобы, не касаясь богословских аспектов, не углубляясь в обрядовую сторону вопроса, ознакомить будущих читателей как с ранней историей вопроса, касающегося жизни старообрядцев Поволжья, так и более поздней».

В 2006 году книга вышла из печати, и теперь все, кто интересуется историей старообрядческой церкви, могут более подробно узнать о ярославских страницах этой истории.

В 1992 году Русской старообрядческой церкви была передана церковь Иоанна Златоуста в Коровниках, построенная в середине XVII века на средства ярославских посадских людей Ивана и Федора Неждановских. Позднее была возведена колокольня высотой 37 метров, которую за стройность и изящество называют «Ярославской свечой». Можно только порадоваться за старообрядцев, что после стольких лет гонений и отчуждения к ним стали относиться терпимо. Но вот что вызывает странное чувство: Русская православная церковь нашла общий язык с Русской зарубежной церковью и объединяются воедино, а староверческая церковь остается в гордом одиночестве, проявляя верность своим убеждениям и стойкость, которые не могут не вызвать уважения. И невольно возникает «крамольная» мысль: а может, никоновская реформа действительно была в чем-то ошибочной или, по крайней мере, была проведена не так, как следовало?

главная | назад

Hosted by uCoz