Очерк о жизни и деятельности Н.А.Морозова «Я сидел во Вселенной…», написанный кандидатом исторических наук Ю.И.Чубуковой, был опубликован в № 4 журнала «Русь» за 1995 год. «Почему, сделавшись сначала революционером, Н.А. Морозов в царской тюрьме стал ученым?» – задается автор вопросом и далее последовательно излагает хронологию жизни великого ученого в главах «Он с детства мечтал стать ученым», «Морозов не стрелял в Александра II», «Письма из Шлиссельбургской крепости», «Судьба научных трудов Н.А.Морозова», «Борок».
Не вдаваясь в подробности, постараемся коротко описать жизненный путь великого русского ученого-энциклопедиста, первая и последние страницы судьбы которого связаны с Ярославским краем. При этом дополним его жизнеописание сведениями, которых нет в очерке Ю.И.Чубуковой.
Н.А.Морозов (8.07.1854–30.07.1946) родился в имении Борок Мологского уезда Ярославской губернии, принадлежавшем старинному дворянскому роду Щепочкиных. Существует предположение (Ю.И.Чубукова его не приводит, но оно упоминается в работах А.Т.Фоменко и Г.В.Носовский, о которых будет сказано ниже), прадед Н.А.Морозова находился в родстве с Петром I. Однако это высокое родство не помешало отцу будущего ученого Петру Алексеевичу Щепочкину, не закрепив брак в церкви, жениться на крепостной крестьянке из своего новгородского владения Анне Васильевне Плаксиной. Дав ей вольную, под фамилией «Морозова» он приписал ее к мещанкам города Мологи. «Мещанином города Мологи» по документом числился и Н.А.Морозов, получивший фамилию матери, а отчество – крестного отца, мологского помещика А.И.Радожицкого.
Во время одного из своих юбилеев, отмеченного в Борке, Морозов привел гостей на место своего рождения и сказал: «Вот здесь были бани, а эти липы – на месте прудов. Мать родила меня в бане. С нею не было не только доктора, но и простой деревенской повивальной бабки. Она сама управлялась, вот тут в пруду и обмыла меня… И вот, ничего, вышел не хуже других».
История выглядит занятно, но вызывает сомнения в достоверности – всё говорит о том, что отец Морозова по-настоящему любил свою избранницу, много занимался ее образованием, чему немало способствовало наличие в усадьбе богатой библиотеки. «Я с юности сильно увлекался и науками, – писал Н.А.Морозов в 1926 году в автобиографии. – Найдя в библиотеке отца два курса астрономии, я очень заинтересовался этим предметом и прочел обе книги, хотя и не понял их математической части».
В 1869 году он поступил в Московскую классическую гимназию, одновременно стал вольнослушателем Московского университета.
Можно предположить, что «незаконное» происхождение и прочитанные в детстве книги по астрономии определили и демократические убеждения Морозова, и его научные интересы.
Из Московской классической гимназии за эти самые демократические убеждения его исключили через пять лет без права поступать в высшие учебные заведения России. О том, каким ему представлялось его будущее, он так писал в автобиографии: «Я мечтал все время сделаться или доктором, или ученым-исследователем, открывающим новые горизонты в науке, или великим путешественником, исследующим с опасностью для своей жизни неведомые тогда еще страны центральной Африки, внутренней Австралии, Тибета и полярные страны, и серьезно готовился к последнему намерению, перечитывая все путешествия, какие только мог достать».
Возможно, отказав Морозову в праве продолжать и совершенствовать образование, царская власть сама толкнула его на путь революционера. Так он стал членом кружка «чайковцев», познакомился с видным революционером и писателем С.М.Степняком-Кравчинским – автором книг «Подпольная Россия», «Россия под властью царей» и романа «Андрей Кожухов».
«Разве не хорошо погибнуть за истину и справедливость?.. Разве возможно заниматься наукой при окружающих условиях, не сделавшись человеком, черствым душою? Ведь черствому человеку природа не захочет открыть своих тайн» – так сам Морозов объяснил свой уход из науки в революцию.
В 1874 году он уехал в имение Потапово Даниловского уезда Ярославской губернии, где, устроившись учеником местного кузнеца, начал вести пропагандистскую деятельность в соседней деревне Коптево. Когда начались аресты пропагандистов, эмигрировал за границу, сотрудничал в журнале М.А.Бакунина «Работник». После возвращения в Россию сразу же был арестован, но год тюрьмы только укрепил его революционные убеждения. Вступив в организацию «Земля и воля», он стал одним из редакторов одноименного журнала, позднее редактировал печатный орган исполнительного комитета «Народной воли». В 1880 году Морозов опять оказывается за границей, в Лондоне знакомится с Карлом Марксом, а на обратном пути в Россию был вновь арестован. Покушение народовольцев на Александра II , в котором Морозов не принимал участия, сыграло в его судьбе поворотную, трагическую роль – в числе других «опаснейших преступников» он был осужден на одиночное пожизненное заключение. Суровость наказания объяснялась тем, что Морозов принимал участие в одном из предыдущих покушений на Александра II , (всего было семь таких покушений), когда народовольцы сделали подкоп под железной дорогой.
Сначала в Петропавловской, а затем в Шлиссельбургской крепости в общей сложности просидел 28 лет, освободился только в 1905 году, после первой русской революции.
Многие не выдержали бы такого сурового наказания и сломились бы духом, однако и здесь Морозов сумел сохранить силу воли и ясность разума, а на вопросы, как ему это удалось, отвечал: «Я не сидел в крепости, я сидел во Вселенной». При этом Морозов не просто отбывал наказание, а усиленно и каждодневно изучал в холодной одиночной камере химию, физику, астрономию, метеорологию, математику, историю, философию, политэкономию. 26 томов рукописей было написано им за эти году!
Только освободившись, он сразу же активно включается в научную и научно-педагогическую работу – преподает химию и астрономию в Петербургской высшей вольной школе П.Ф.Лесгафта – педагога, анатома и врача, создателя научной системы физического воспитания.
В 1906 году за работу «Периодические системы строения вещества» Морозову по представлению Д.И.Менделеева была присуждена степень доктора химии. Его избирают членом Русского, Французского и Британского астрономических обществ и Русского физико-химического общества, избирается председателем Русского общества любителей мироведения.
Казалось бы, в это время Морозов целиком ушел в науку, но его политические убеждения продолжают давать себя знать – в 1912 году за опубликованный в Москве сборник стихотворений «Звездные песни» его сажают в Двинскую крепость, где он проводит год. Об этой странице его биографии сегодня вспоминают редко – одно дело, «справедливая» царская власть сажала в тюрьмы за терроризм, и другое – за стихи.
После Октябрьской революции Морозова назначают директором естественно-научного института им. П.Ф.Лесгафта. При поддержке группы энтузиастов занимается исследованиями в области естественных наук, в 1922 году становится почетным членом Российской Академии Наук. Об этом периоде жизни Морозова так сказано в очерке Ю.И.Чубуковой:
«В начале 20-х годов из России были высланы ученые-правоведы, экономисты, философы, статисты, крупнейшие специалисты в области финансов, кооперации и т. д. Гонения против ученых-физиков, биологов, генетиков, математиков продолжались вплоть до 50-х годов. Подверглись репрессиям сотни ветеранов революционного движения, в 1935 году было разгромлено Всесоюзное общество бывших политкаторжан и ссыльно-переселенцев. Казалось, в этих жесточайших условиях всеобщего террора следующий удар будет нанесен и по патриарху революционного движения в России – Н.А.Морозову. Но И.В.Сталин не тронул его, а неожиданно для многих, в том числе и для самого ученого, наградил его орденом Ленина. Трудно сказать, что стояло за этим: причуда, каприз диктатора, изгнавшего из исторической науки тему революционного народничества, или признание заслуг ученого-революционера?»
Получается, что Морозов был чуть ли не единственным ученым, которого не затронули сталинские репрессии. Однако дело было не так, хотя судьба Морозова действительно во многом уникальна.
В изданной в 1945 году справочной книге Академии Наук СССР о нем говорится:
«Известен работами в области астрономических, метеорологических, физических и химических проблем. Заслуженный деятель науки РСФСР. Почетный член Московского общества испытателей природы. Постоянный член Французского астрономического общества. Постоянный член Британского астрономического общества». Добавим: изучивший в заключении 11 языков.
Всего в 1945 году почетных академиков АН СССР было только трое: микробиолог Н.Ф.Гамалея, Н.А.Морозов и И.В.Сталин. Возможно, последнее обстоятельство тоже сыграло свою роль в том, что ученый избежал гонений. Однако надо учитывать и то, что до конца своих дней Морозов оставался убежденным революционером и во всех анкетах писал: «Член партии «Народная воля»». В доме-музее Морозова в Борке рядом с портретами Кибальчича, Циолковского, Шмидта висят портреты Карла Маркса, Ленина, Софьи Перовской и Веры Фигнер – так, как это было при жизни ученого. Эту верность революционным убеждениям припомнят ему уже в наши дни.
Особое место среди многочисленных исследований Н.А.Морозова занимают труды, посвященные критике так называемой скалигеровской хронологии.
Иосиф Скалигер (1540–1609) изложил хронология древней и средневековой истории в том виде, которая сегодня считается общепринятой. Однако, несмотря на то, что его называют «основоположником современной хронологии науки», с ним были не согласны такие видные ученые, как И.Ньютон и Э.Джонсон. Известный хронолог Э.Бикерман писал: «Достаточно полного, отвечающего современным требованиям исследования по древней хронологии не существует».
В наше время скалигеровская теория подвергается критике в книгах А.Т.Фоменко и Г.В.Носовский, которые называют ее не больше, как скалигеровская версия. Однако в России первооткрывателем этой темы стал Н.А.Морозов. Это безоговорочно признают и указанные выше современные критики скалигеровской теории А.Т.Фоменко и Г.В.Носовский. Вот, в частности, что они пишут:
«В 1907 году Н.А.Морозов издал книгу «Откровение в грозе и буре», где проанализировал датировку «Апокалипсиса» и пришел к выводам, противоречащим скалигеровской хронологии. В 1914 году он издал книгу «Пророки», в которой на основе астрономической методики датирования была радикально пересмотрена скалигеровская датировка библейских пророчеств. В 1924-1932 годах Н.А.Морозов издал фундаментальный семитомный труд «Христос». Первоначальное название этого труда было «История человеческой культуры в естественнонаучном освещении». В нем Н.А.Морозов изложил развернутую критику скалигеровской хронологии. Важным фактом, обнаруженным им, является необоснованность концепции, лежащей в основе принятой сегодня скалигеровской хронологии.
Проанализировав огромный материал, Н.А. Морозов выдвинул и частично обосновал фундаментальную гипотезу о том, что скалигеровская хронология древности искусственно растянута, удлинена по сравнению с реальностью. Эта гипотеза Н.А.Морозова базируется на обнаруженных им «повторах», то есть текстах, описывающих, вероятно, одни и те же события, но датированных затем разными годами и считающихся сегодня различными. Выход в свет этого труда вызвал оживленную полемику в печати, отголоски которой присутствуют и в современной литературе. Были высказаны некоторые справедливые возражения, однако в целом критическую часть труда «Христос» оспорить не удалось.
Судя по всему, Н.А.Морозов не знал о сходных трудах И.Ньютона и Э.Джонсона, практически забытых к его времени. Тем удивительнее, что многие выводы Н.А.Морозова хорошо согласуются с высказываниями И.Ньютона и Э.Джонсона. Но Н.А.Морозов поставил вопрос существенно шире и глубже, распространив критический анализ вплоть до VI века н.э. и обнаружив и здесь необходимость в коренных передатировках. Несмотря на то, что Н.А.Морозову также не удалось выявить какую-либо систему в хаосе этих передатировок, его исследования находятся на качественно более высоком уровне, чем анализ И.Ньютона. Н.А.Морозов был первым ученым, понявшим, что в передатировках нуждаются не только события античной, но и средневековой истории. Тем не менее, Н.А.Морозов не пошел выше VI века н.э., считая, что здесь принятая сегодня версия хронологии более или менее верна».
А.Т.Фоменко и Г.В.Носовский действительно пошли дальше, чем Н.А.Морозов, в частности, «перелопатив» всю древнюю русскую историю, значительно приблизив ее к современности. Но это тема отдельного разговора, вернемся к новой хронологии Николая Морозова, которая кажется нам более обоснованной.
П.Куликов из Санкт-Петербурга поместил текст книги «Откровения в грозе и буре» в Интернете, снабдив ее следующим вступлением (приводится в сокращении):
«Это один из многочисленных переводов Апокалипсиса, и, возможно, самый разумный. Н.Морозов предположил, что видения Иоанна представляют собой не более чем аллегорическое описание созвездий, туч, морских волн и т.д., а сам Апокалипсис – не более, чем гороскоп, составленный в один определенный день. Николай Морозов вычислил этот день – 30 сентября 395 года (юлианского календаря), для чего использовал 9 астрономических и один исторический аргумент».
Девять астрономических аргументов – это расположение Солнца, Луны и созвездий на момент написания Апокалипсиса. Исторический аргумент – соответствие содержания Апокалипсиса реалиям Византии на грани 4-5 веков, о которых так подробно мог написать только Иоанн Златоуст. «Исторический аргумент, естественно, сам по себе не стоит и выеденного яйца, но доказательный комплекс из 9 астрономических аргументов мне, человеку, далекому от астрономии, представляется неопровержимым», – пишет автор публикации П.Куликов, как бы продолжая мысль самого Морозова, который в предисловии к книге писал, что главное в ней – установление года написания Апокалипсиса астрономическими методами, а «мелкие частности, о которых можно спорить, для меня совершенно безразличны: я готов их выбросить при первом серьезном возражении, и книга от этого нисколько не пострадает».
«Здесь надо заметить, – пишет далее П.Куликов, – что в рассматриваемой книге Н.Морозов еще никоим образом не подвергает сомнению традиционную шкалу исторического времени, но лишь датирует один конкретный литературный факт в рамках этой шкалы. Религиозная критика проста и убедительна – например, Александр Мень назвал Н.Морозова сумасшедшим, и на этом счел тему исчерпанной. Научная критика дает больше пищи для ума, но сразу распыляется и начинает воевать со всей «новой хронологией» в целом, не углубляясь в тему 395 года… Какие-то дискуссии на эту тему встречались в Интернете, но не очень глубокие».
К таким «не очень глубоким» дискуссиям можно целиком отнести опубликованную в Интернете статью кандидата исторических наук, доцента исторического факультета МГУ Г.А.Елисеева «Христианство и «новая хронология»». Статья была опубликована в сборнике «Так оно и оказалось!», посвященном критике «новой хронологии» А.Т.Фоменко (Издательство «АНВИК К», Москва, 2001 г.).
Вот несколько отрывков из этой статьи, написанной явно в недоброжелательном тоне:
«В своих книгах («Откровение в грозе и буре», «Христос») Морозов воспринимал евангельские тексты как зашифрованные описания астрономических явлений. Все события, изложенные в Новом Завете, он истолковывал аллегорически. В качестве истинного прототипа Христа Морозов называл св. Василия Великого. Причем имя Василий воспринимается автором как искажение титула «великий царь». Этот «великий царь», с точки зрения Морозова, был прототипом oснователей и других известных религий (Будды, Мухаммеда и др.)…
Если внимательней посмотреть на биографию Морозова, то нельзя не отметить его склонности к мистическим переживаниям, и вообще, неоформленной религиозности пантеистического толка. Об этом он сам вспоминал в своих мемуарах: «Любовь к природе была у меня прирожденной. Вид звездного неба ночью вызывал во мне какое-то восторженное состояние». Были у Морозова и настоящие видения, описанные им в начале книги «Откровение в грозе и буре». (Они очень напоминают видения К.Э.Циолковского, мистика и последователя Н.Ф.Федорова, бывшего одновременно и другом Н.А.Морозова.)…
Среди его друзей также были и оккультисты, и люди, мечтавшие о создании «новых религий». О Циолковском мы уже упоминали. Также Морозов был хорошо знаком с поэтом и мистиком В.Я.Брюсовым, печатанию его книг способствовали Ф.Э.Дзержинский и А.В.Луначарский. Первый поддерживал секретные экспедиции оккультистов на север России, второй в начале XX века пытался создать «новую религию» для «нового общества». Очень интересовался трудами Николая Александровича и поддерживал его исследования В.Д.Бонч-Бруевич…
Оккультные идеи оказались близки и Морозову. Согласно его теории, своему возникновению и развитию христианская цивилизация обязана обществу посвященных, хорошо знакомых с астрологией. Посвященные создали священные сочинения мировых религий, воспринимающиеся «профанами» как рассказ о реальных исторических событиях. Морозов в своих книгах… всё же оставался сыном своего времени и, несмотря на интерес к оккультному, им руководило и другое подсознательное убеждение, разделявшееся массой интеллигентов конца XIX-начала XX вв., придерживавшихся «левых взглядов»…
Взгляды Н.А.Морозова вполне совпадают с этим общественным желанием – уничтожить старый мир, сокрушить все основания, на которых он существовал. Радикальный атеизм большевиков, в конце концов, выродившийся в некую «псевдорелигию», всю сосредоточенную на бесконечных ритуалах, также был попыткой уничтожить духовные основы старого общества. Теория Морозова возникла из еще более глубоких побуждений. Он, видимо, подсознательно считал, что «новому человеку нового мира» понадобится и «новая история», не имеющая ничего общего с историей «старой»…
Во время «перестройки» огромные массы людей были почти одержимы видением «нового идеального мира», в качестве которого представали современные западные страны. Коренная переделка советского общества сопровождалась откровенно утопическим ожиданием быстрых и безусловно положительных результатов. Разумеется, что в реальности этого не произошло. Однако подсознательные общественные умонастроения меняются значительно медленнее, чем общественное сознание. Утопический взгляд на мир, воспитывавшийся в советских людях десятилетиями, не мог просто исчезнуть. Он существует, хотя и в ослабленной форме».
Можно сказать, что вместо научной дискуссии автор статьи «Христианство и «новая хронология»» занялся сбором «компромата» на Н.А.Морозова, которого в другое время и в других условиях вполне хватило бы на суровое наказание ученого за инакомыслие. К сожалению, в этом Г.А.Елисеев не одинок, причем удары наносятся как со стороны религиозных, так и ученых деятелей. Вспомним священника Александра Меня, объявившего Морозова сумасшедшим. Не более сдержанны в эмоциях и те ученые, которые считают скалигеровскую теорию неприкосновенной. В новых «демократических» условиях Морозову вменяют в вину даже то, что он был революционером, встречался с Марксом и переписывался с Лениным, а Сталин не отправил его в гулаговские лагеря.
«Н.А.Морозов соединил в себе беззаветное общественное, революционное служение родному народу с совершенно поразительным увлечением научной работой. Этот научный энтузиазм, совершенно бескорыстная, страстная любовь к научному исследованию должны остаться примером и образцом для каждого ученого, молодого или старого», – так в книге «Очерки и воспоминания» писал о Морозове академик Сергей Иванович Вавилов.
В 1909 году вышла книга Н.А.Морозова «В поисках философского камня», которую в свое время называли самой популярной книгой по истории алхимии. Но в ней была заложена еще одна мина и под скалигеровскую хронологию. Вот что писала об этом Ю.И.Чубукова:
«Методом исторической критики Морозов, сопоставив все доступные ему первоисточники – творения древних и средневековых авторов, засомневался в древнем происхождении трудов Платона, Аристотеля, Тита Ливия, Тацита. Как мог, например, Пифагор разработать теорию чисел за тысячу лет до того, как арабы изобрели десятичную систему счисления, без которой ни о какой теории чисел не могло быть и речи? Или Демокрит, который будто бы в V веке до н. э. говорил об атомах то же самое, что говорил о них Лавуазье 2200 лет спустя? Почему древнегреческая поэзия прерывается на тысячу лет до эпохи Возрождения, а ей на смену приходит богатейшая драматургия? Не потому ли, предполагал Морозов, что все так называемые древние авторы на самом деле работали в эпоху возрождения, когда была мода апокрифировать лирические и героические поэмы в самые древние века; что никаких древних рукописей в природе не существовало; что римские развалины не могут рассматриваться как неопровержимые доказательства античного Рима, что столицей Великой Римской империи с 324 г. был не Рим, а Константинополь; что «Илиада», считающаяся древним литературным памятником, впервые была напечатана в Милане в 1511 г. и происходит от «города Илии» – так называли в средние века палестинский Иерусалим».
Современные недоброжелатели Н.А.Морозова делают упор на то, что он был «пригрет» советской властью. Между тем большинство его ученых работ вышло в дореволюционный период. Исключение составляет многотомное произведением «Христос» (история человеческой культуры в естественно-научном изложении), первая книга которого вышла в 1924 году. Однако после выхода седьмой книги Академия наук СССР объявила его историческую концепцию ошибочной, его работы на эту тему перестали упоминаться в печати. Таким образом, и «пригретый властью» Морозов не избежал цензуры в советский период, но об этом его недоброжелатели предпочитают умалчивать. Чаще вспоминают, что по личному указанию Ленина в 1923 году в пожизненное пользование ученому «за заслуги перед революцией и наукой» было передано его родовое имение Борок, где он, по его же словам, жил «последним помещиком России», имея управляющего имением, горничную, повара, конюха.
В 1931 году Морозов передал принадлежавший ему двухэтажный дом, хозяйственные постройки и земли вокруг усадьбы Академии наук, оставив за собой одноэтажный деревянный домик с мезонином. Именно по инициативе Морозова 1938 году в Борке была создана биологическая станция Академии наук, которой в 1944 году было присвоено его имя. Здесь же, в Борке, 30 июля 1946 года ученый умер и был похоронен неподалеку от дома, в котором родился. В 1946 году в доме был открыт мемориальный дом-музей Н.А.Морозова. На его фасаде – мемориальная доска: «Здесь родился, провел детские годы и после 30-летнего заключения в царских тюрьмах жил и работал почетный академик Николай Александрович Морозов, 1854-1946, революционер и ученый». Количество лет, проведенных в заключении, округлено, однако характеристика – революционер и ученый – верно отражает уникальность его личности. Он не только в жизни, но и в науке был революционером.
На этом можно бы поставить точку, но и в посмертной судьбе Морозова не всё было так гладко, как может представиться. После его смерти биологическая станция «Борок» быстро приходит в запустение. Чтобы спасти ее, в 1952 году Президиум АН СССР назначает ее директором известного полярника, контр-адмирала, дважды Героя Советского Союза, доктора географических наук И.Д.Папанина.
В 1954 году в Борке отмечалось 100-летие Н.А.Морозова, на его могиле был установлен памятник – бронзовый ученый сидит на пне с книгой в руках и смотрит вдаль.
В 1956 году биологическая станция «Борок» была преобразована в Институт биологии водохранилищ, в 1962 году переименованный в Институт внутренних вод. В 1986 году, после смерти И.Д.Папанина, институту было присвоено его имя. Именем Морозова решили пожертвовать.
Неподалеку от Борка плещется Рыбинское водохранилище – грандиозное, но сомнительное достижение революционного времени, верным сыном которого был Николай Александрович Морозов.
Хронология земной жизни великого ученого закончилась, но созданная им система отрицания древнего мира и разработанная им новая хронология до сих пор тревожат любознательные умы.
