5 мая 1223 году произошла битва на реке Калке, про которую летописец с болью сказал: «И бысть победа на вси князи Руссии, ака же не бывала от начала Русськой земли никогдаже». Отправилась на битву с татарами и ростовская рать во главе с князем Василько Константиновичем, но ростовцы успели дойти только до Чернигова, куда пришла весть о разгроме совместных русских и половецких сил. Трудно сказать, чем бы закончилась эта битва, если бы великий князь Юрий Всеволодович своевременно разрешил князю Василько и его ростовцам примкнуть к основным силам русских князей.
В той же битве погиб ростовский «храбр» Александр Попович. Летопись так откликнулась на его смерть: «В лето 6733... убиша же на том бою и Александра Поповича, и cлугу его Торопа, и Добрыню Рязаничя Златаго пояса, и семьдесят великих и храбрых богатырей, все побиени быша».
Гибель ростовца Александра Поповича – одного из последних богатырей земли Русской – глубоко символична: впереди было страшное поражение Руси в битве на Сити.
Принято считать, что русские потерпели поражение в Ситской битве из-за княжеской разобщенности. Так, по крайней мере, это объясняют в школе. Однако следует учитывать, что наиболее глубокие заблуждения, как правило, отражаются в общепризнанных оценках того или иного исторического события. Приняв участие в Липицкой битве и позорно ее проиграв ростовскому князю Константину, князь Юрий сам способствовал разобщенности русских перед ордынским нашествием. А то, как он вел себя после начала нашествия и во время Ситской битвы, вообще не поддается логическому объяснению.
В нашу задачу не входит анализировать ход Ситской битвы, которая, по сути, была проиграна еще до ее начала. Историки и краеведы достаточно писали об этом, из последних таких публикаций назовем очерк С.Ершова «Завеса над Ситской битвой», опубликованный в журнале «Русь» (№ 6-96). Автор очерка так объяснил свой интерес к этому горестному событию русской истории:
« Я родился и вырос в трех километрах от устья Сити. Многие годы меня не покидает мысль и желание раскрыть до конца тайну Ситской битвы. Она существует до сих пор, как в причинах внезапного скрытного окружения войск князя Юрия на протяжении почти всего течения Сити (более 100 километров), так и в средствах и неразгаданных путях темника Бурундая. До сих пор не укладывается в моей голове, каким образом огромная масса войск (около 40000 всадников – четыре тьмы) незаметно подошла и окружила русские войска, пройдя огромные пространства с трех сторон? Эту сложную задачу по открытию завесы над Ситской битвой предстоит нам решать при отсутствии полных исторических сведений, путем постепенного выдвижения новых версий, исключения их противоречий между собой и с известными данными».
Далее автор подробно останавливается на выяснении точной даты Ситской битвы. По его мнению, битва состоялась 2 марта 1238 года, а не 4 марта, как принято считать, основываясь на летописном свидетельстве о гибели в этот день князя Василько. Вот как он объясняет свою версию:
«На мой запрос Борисоглебский райисполком ответил, что на территории его Раменского сельсовета протекает река Ширенка, а в 10 километрах на территории Ярославского района находится село Ширенье. От места Ситской битвы до реки Ширенки (через г. Мышкин) около 100 километров. Следовательно, этот отряд (татар – авт.) шел двое суток. Отсюда следует, что Ситская битва произошла 2 марта 1238 года. Следует заметить, что на урочище Ширены или на реку Ширенку не мог идти Бурундай, так как этот путь уводил бы его к юго-востоку, а не на запад – к Торжку и Новгороду. Пленных с князем Васильком вел другой небольшой отряд, которому было поручено увезти награбленное и пленных».
Однако писатель В.Чивилихин в книге «Память», также учитывая свидетельство летописи о гибели князя Василько, называет датой битвы 1 марта.
Столь же детально С.Ершов останавливается и на вопросе о том, где произошла Ситская битва:
«В настоящее время по вопросу о месте сражения ученые и краеведы пришли в основном к единому мнению, заключающемуся в том, что в районе селений Могилицы и Божонки было сражение с полком Дорожа (Дорофея Семенова); в районе селений Игнатова, Станилова, Юрьевского, Красного – битва центрального полка под командованием самого князя Юрия Всеволодовича (на реке Сить было три деревни с одинаковым названием Игнатово: около Сысоева, около Станилова и рядом с Семеновским); признается сражение в районе селений Семеновское, Игнатово, Княгинино, Покровское, Великое Село, однако умалчивается размах этой битвы, ибо памятник погибшим воинам стоит напротив Игнатова, близ Станилова, что не совсем справедливо».
(Стела, посвященная битве русских с монголо-татарами на реке Сить, работы скульптора Е.Пасхиной и архитектора Б.Бухта, выполненная из камня и металлического литья, была установлена в 1980 году возле села Красное.)
Но основное внимание автор очерка «Завеса над Ситской битвой» уделяет тому, почему эта битва была так быстро проиграна русскими. При этом он сделал следующие выводы:
«– Разгадка тайны окружения состоит в том, что Бурундай, в отличие от шумных погромов, поджогов и грабежа главными силами Бату-хана (Батыя – авт.), применил тактику скрытных переходов по ночам с созданием режима абсолютного непроникновения беженцев, вестников и разведчиков на Сить, а также мелких отрядов, шедших к князю Юрию. А погромы всех селений этих районов, с полным уничтожением селений, вырезанием людей и уводом случайно оставшихся в плен, были после битвы.
– Очевидно, была проведена глубокая массированная скрытная разведка по всем дорогам и тропам, с поимкой «языков». Кроме разведки был создан режим изоляции всего района Сити от внешнего мира еще раньше, во время штурма Углича. Причем скрытные заставы татаро-монголов, проникавшие по всем дорогам и тропам, очевидно, были эшелонированными, иначе хотя бы один герой, да прорвался бы в стан князя Юрия, чтобы сообщить об опасности».
Несмотря на все объяснения историков и краеведов, почему была проиграна Ситская битва, остаются вопросы, на которые так и не получены ответы. Говорят: мертвые сраму не имут, но трудно удержаться еще от одного упрека в адрес князя Юрия: как можно было проворонить подход татарского войска и оказаться во вражеском окружении на собственной земле?
В вышедшей в 1907 году в Ярославле книге «Наш край. Опыт родиноведения», к которой мы не раз будем обращаться в дальнейшем, П.Критский посвятил Ситской битве отдельную главу, где так изложил ход событий после падения великокняжеского Владимира:
« А великий князь Георгий Всеволодович в это время поспешно собирал войска на Волге, где с ним соединились его племянники, князья: Всеволод ярославский, Василько ростовский, Владимир угличский. Татары отдельными отрядами прошли Ростовско-Суздальскую область, нигде не встретив сопротивления и все предавши огню и мечу: города жгли, жителей, не успевших бежать, убивали или уводили в плен, монастыри и церкви грабили. Ярославль, Ростов и 13 соседних городов были разорены. Князь Георгий стоял с войском на берегах реки Сити (в Мологском уезде), когда пришло к нему роковое известие о гибели столицы и всего семейства. Он послал воеводу Дорожа с 3000-м отрядом для разведок о татарах, намереваясь отступить в землю новгородскую. Дорож возвратился с недоброю вестью: «а уже, княже, обошли суть нас около татарове». Татары появились совсем не оттуда, откуда их ждали: не со стороны Ярославля, а с противоположной – со стороны г. Кашина. Великий момент переживал в это время князь Георгий, а с ним вместе и вся Русь. Еще несколько дней – и решится вопрос: быть или не быть русскому государству. 4-го марта 1238 г. завязалась битва русских с татарами. Русские бились с отчаянным мужеством, бились долго; сражающиеся растянулись по всему берегу Сити вплоть до устья; князья сражались в рядах, как простые воины; но неприятельские силы одолели. Князь Георгий пал, Всеволод ярославский убит и даже тело его не было найдено; Владимир угличский с немногими спасся от меча татарского и бежал в землю новгородскую, Васильке ростовский попал в плен варварам. Изнуренного голодом и усталостью, израненного пленника привели к Батыю, который немало дивился его мужеству и красоте. На предложение хана поступить к нему на службу, доблестный Василько отвечал: «О, темное и скверное царство! или мните, вас любя, Бог предаде нас в скверные ваши руки? Но убо любя нас и дая нам живот вечный». Татары долго мучили молодого князя (ему было всего 27 лет), наконец, умертвили его и бросили тело в Ширенском лесу (на границе Ярославского и Угличского уездов, при речке Шексне, на полпути между Ростовом и Ситью, в приходе села Ширенья)».
О Ситской битве рассказали в рукописи «Ярославль», частично опубликованной в № 1 журнала «Русь» за 1997 год, А.Золотарев и Н.Анциферов. При этом они одними из первых назвали истинную причину поражения русского войска:
«Татарские военачальники показали себя технически и организационно сильнее русских. Они и в новой для себя местности сумели обойти русские боевые силы и уже соединенными силами заставили наших предков принять битву на реке Сити, левом притоке р. Мологи, на границах Ярославского и Тверского княжеств. Битва эта произошла 4 марта 1238 года и оказалась роковой для русских. Войска были разбиты, Юрий Всеволодович и ярославский князь Всеволод Константинович были убиты. Другой князь Василько был взят в плен, но был убит вскоре же после битвы, в Ширенском лесу».
Пленение и гибель князя Василько – еще одна неразгаданная тайна Ситской битвы. В летописи об этом говорится так:
«А Василька Константиновича Ростовского татары взяли в плен и вели его до Шерньского леса, принуждая его жить по их обычаю и воевать на их стороне. Но он не покорился им и не принимал пищи из рук их, но много укорял их царя и всех их. Они же, жестоко мучив его, умертвили четвертого марта, в середину Великого поста, и бросили его тело в лесу. Некая женщина, увидев тело Василька, рассказала своему богобоязненному мужу; и тот взял тело князя, завернул его в плащаницу и положил в тайном меcте».
Пожалуй, о том, что татары пытали князя Василько, чтобы склонить его к измене, писали все, кто касался истории Ситской битвы. Но спросим себя: зачем было татарам после всех их побед заниматься переманиванием на свою сторону племянника великого князя? Тем более, что у них в руках был Владимир Юрьевич, его сын? Вот с ним еще можно было затеять такую игру, чтобы использовать его имя в дальнейшем завоевании Руси. Значит, была тому какая-то иная причина. Почему-то Василько взяли в плен, с места боя доставили в Шеренский лес под Угличем, потом подвергли пытке. Может, что-то хотели узнать?.. Опять вчитаемся в летопись:
«Кирилл же, епископ ростовский, в то время был на Белоозере, и когда он шел оттуда, то пришел на Сить, где погиб великий князь Юрий, а как он погиб, знает лишь бог – различно рассказывают об этом. Епископ Кирилл нашел тело князя, а головы его не нашел среди множества трупов; и принес он тело Юрия в Ростов, и положил его со многими слезами в церкви святой Богородицы. А потом, узнав о судьбе Василька, пошел и взял его тело, и принес в Ростов, горько рыдая... А позднее пришли и нашли голову князя Юрия, и привезли ее в Ростов, и положили в гроб вместе с телом».
Любопытное замечание о гибели князя Юрия было высказано С.Козловым и А. Анкудиновой в книге «Очерки истории Ярославского края», вышедшей в Ярославле в 1997 году:
«Не ясны и обстоятельства смерти князя Юрия. Известно, что он, хотя и обладал немалым военным опытом, явно не отличался крепостью духа и в трудной ситуации легко впадал в панику. Ростовский епископ Кирилл, пришедший на место битвы вскоре после ухода татар, нашел среди завалов трупов и обезглавленное тело Юрия (голову нашли лишь впоследствии и положили в гроб). Исследователь М.Л.Приселков полагал, что князь был предан своими же людьми, поскольку в сражениях на Руси в этот период очень редко отрубали головы. Вполне вероятно, что Юрий пытался остановить бегущее, деморализованное войско и пал от рук русских воинов».
Далее авторы цитируют новгородскую летопись, которая, по их мнению, косвенно подтверждает это предположение о странной гибели Юрия: «Бог же весть како скончался: много бо глаголють о нем инии».
Ростовского князя Василько пытали, великого князя Юрия обезглавили. Не связаны ли эти «странности» между собой?..
Можно сказать, что со смертью ростовского князя Василько закончился целый период истории Ростова, отмеченный и великим прошлым, и временным взлетом к новой славе, и превращением в рядовое удельное княжество, под дланью набравшей силы Москвы в XV веке вовсе прекратившее свое существование. Однако это касается только его политической истории – еще долгое время Ростов продолжал оставаться важным культурным и религиозным центром Русского государства. Достаточно сказать, что в том же 1238 году сюда перешло общерусское летописание, а первой и единственной в русской истории женщиной-летописцем стала жена князя Василько – Марья Черниговская. Именно она, по мнению многих исследователей, была автором летописных некрологов по убитым в Орде русским князьям и оставила поэтичный и восторженный словесный портрет князя Василько:
«Был же Василько лицом красив, очами светел и грозен, храбр паче меры на охоте, сердцем легок, в бою храбр, в советах мудр, разумен в делах; но, как говорит Соломон, «когда слабеют люди, побеждается и сильный». Так случилось и с этим храбрым князем и войском его; ведь ему служило много богатырей, но что они могут против саранчи? А из тех, кто служил ему и уцелел в сражении, кто ел его хлеб и пил из его чаши, никто не мог из-за преданности Васильку после его смерти служить другому князю».
Уже высказывалась мысль, что многое роднит жену князя Василько с Ярославной – женой князя Игоря из «Слова о полку Игореве»: у одной муж уходит в поход на половцев, у другой – на татар; из-за русской разобщенности оба попадают в плен, только один спасается, а другой гибнет. Произведение такого содержания не могло не заинтересовать княгиню Марью. И возникает предположение: не в Ростове ли, прежде чем оказаться в Ярославле, хранился список «Слова о полку Игореве»?
Опять обратимся к книге П.Критского «Наш край. Опыт родиноведения»:
«Жители Ярославля первые поднялись было против татар: через 20 лет после сражения на Сити, когда еще Русь не оправилась от тяжелого погрома, ярославский князь Константин Всеволодович выступил с многочисленной дружиной против неприятеля. 3-го июня 1257 года произошла битва близ Ярославля за Которослью, на горе, которая называется теперь Туговой. Несмотря на отчаянную храбрость ярославцев, татары одолели; князь Константин был убит; вся гора покрылась трупами павших в бою. После битвы сюда явились из города жены, дети и друзья убитых. Звук мечей и военных труб, говорит предание, заменился стонами и воплями безутешной скорби осиротевших, и долго-долго после того сходились ярославцы на место сражения плакать и тужить по убитым. От этого и гора получила название Туговой (туга – по-русски значит скорбь, печаль)».
О причинах битвы на Туговой горе так сказано в упомянутой выше рукописи «Ярославль»:
« Вслед за войсками пришли на Русь татарские чиновники – численники – и произвели учет населения для обложения и сбора дани: «Приехали численники, исчислили всю землю Суздальскую, и Рязанскую, и Муромскую, и поставили десятников и сотников и тысяцких». Первые переписи татарские были произведены в 1246 году и в 1255-1256 годах. По-видимому, это вторая перепись с новым, более тяжким окладом налогов, и вызвала первое восстание против татар в Ярославле в 1257 году. Основание на Нижней Волге Золотоордынского ханства, уничтожение булгарского государства круто изменили все установленные веками связи и условия волжской торговли и быта. Ярославль стоял на пути и рос и богател от этой волжской торговли. Вот почему именно здесь могло скорее, чем в другом месте, вспыхнуть стихийное городское восстание против новой власти. В битве под самым Ярославлем на Туговой горе ярославцы были разбиты, и город жестоко поплатился за свою преждевременную попытку сбросить татарское иго».
«Тугова гора» – так ярославский писатель В.Ф.Московкин назвал историческую повесть, вышедшую в 1983 году в Верхне-Волжском издательстве. В журнале «Русь» (№ 2-95) под названием «Не в силе Бог, но в правде» была опубликована глава из этой повести, рассказывающая о том, как перед битвой на Туговой горе ярославский князь Константин приезжал в Переславль, к великому князю Владимиро-Суздальской Руси Александру Александровичу Невскому, чтобы тот поддержал выступление ярославцев: «Клич твой, великий князь, – и поднимутся люди. Невмоготу терпеть басурманское насилие».
Однако великий князь понимал, что силы еще не равны, – и отказал Константину в поддержке.
Конечно, это всего лишь писательская версия, но написана она убедительно, согласуется с тем, что написано в рукописи «Ярославль»: «Что восстание было стихийным и не одобрялось политиками того времени, которые, конечно, вполне могли оценить силу татар и слабость русских, видно из целого ряда фактов».
Однако подлинно художественное произведение невозможно создать без авторского вымысла. Доктор исторических наук, профессор А.М.Пономарев в послесловии к книге «Тугова гора» писал:
« В основу повести положены подлинные исторические события: изгнание ярославцами из города баскака, битва на Туговой горе и восстание в Ярославле в 1262 году, когда горожане созвали вече и убили татарского пособника – принявшего магометанство монаха Зосиму, который, как говорится в летописи, «творил великую досаду населению». Чтобы наиболее полно воплотить свой художественный замысел, автор повести соединил события этих восстаний в одно целое и приурочил их к 1257 году. В связи с этим, не желая вступать в явное противоречие с историческими фактами, он описал 3осиму под именем монаха Мины. В повести действуют реальные исторические лица: молодой ярославский князь Константин, великий владимирский князь Александр Невский, ростовский князь Борис Василькович и его младший брат Глеб, глава русской церкви митрополит Кирилл. Писатель создал исторически верный образ Александра Невского – дальновидного, тонкого и трезвого политика, много сделавшего для укрепления великокняжеской власти и решения проблемы междукняжеских отношений».
История не терпит сослагательного наклонения, однако так и просится вопрос: а если бы великий князь Александр Невский поддержал выступление ярославцев? Может, татарское иго было бы скинуто на 118 лет раньше Куликовской битвы?..
Что касается монаха-предателя Зосимы, перешедшего на сторону оккупантов, то невольно вспоминается другая, более поздняя страница ярославской истории – белогвардейский мятеж 1918 года, организаторы которого Перхуров и Савинков целиком рассчитывали на интервенцию, о чем откровенно говорили на суде. Конечно, всякое сравнение проигрывает, но отвращение к предателям не устарело и в наше время.
