В 1798 году в Санкт-Петербурге вышла в свет книга Василия Семеновича Березайского «Анекдоты древних пошехонцев». В 1821 году, в год смерти создателя книги, под названием «Анекдоты, или веселые похождения старинных пошехонцев» вышло ее второе издание, а в 1863 году – следующее. Понятно, что трижды напечатанная книга пользовалась успехом и спросом. Об этом в книге «Рассказы о книгах» так написал Н.Смирнов-Сокольский:
«Книга имела огромный успех и считается «зачитанной». Анекдотами Березайского широко пользовались эстрадные рассказчики. Эти забавные историйки, почерпнутые из народного творчества, или, как пишет сам Березайский, «от нянюшек и мамушек», хорошо знал М.Е.Салтыков-Щедрин. Понятием «пошехонцы» он широко пользовался».
Здесь же автор книги вспоминает немецкого писателя Христофора Виланда, написавшего книгу «История абдеритов», переведенную на русский язык и вышедшую в Москве в двух частях в 1793–1975 годах: «Это такие же анекдотические историйки о жителях г. Абдера, наивных провинциалах, головотяпах, способных «в трех соснах заблудиться».
Что же представляла собой книга «Анекдоты древних пошехонцев»?
В качестве эпиграфа к книге Березайский взял слова Горация:
- Смеяся, правду говорить –
- Что нам может воспретить?
Сюжет книги оформлен в виде писем, которые Словохот из Галича пишет Любоведу в Санкт-Петербург.
Первое письмо – «посылка первая» – открывается следующими словами:
«В Ярославской губернии, при реке Согоже, обитал древле народ, именуемый пошехонцами и управляемый по тогдашним обычаям воеводами. Столица их и поныне пребывает на том же местоположении и под тем же известна именем; но жители совсем стали не те; они так переродились, что ни на волос не походят на своих предков. От перемены климата или от сообщения с другими народами это происходит, я ни того, ни другого, хотя и знаю, не утверждаю, ибо нам в этом нет большой нужды. Это дело касается ученых, им и толковать о сем предоставляется, – а наша цель совсем другая. Сколь счастливы на выдумки, ловки, толковы, расторопны были древние пошехонцы, покажет следующее…»
И далее рассказывается, как пошехонцы решили выразить свое уважение новому градоначальнику по имени Щука, который заменил старого воеводу Взятколюба, отправленного в отставку правительством: «сказывают, всё но несправедливым наговорам и наушничеству».
Как видим, двести лет назад в русском обществе существовали те же проблемы, что и сегодня.
Сейчас уже трудно сказать, какие сюжеты своей книги Березайский записал со слов пошехонских «нянюшек» и «мамушек», какие написал сам, какие взяты из других литературных источников. Во втором издании книги был напечатан «Забавный словарь» – собрание афоризмов, многие из которых тоже до сих пор не устарели. Вот несколько из них:
Арифметика – наука считать богатому свое, а бедному чужое.
Бедность – твердый щит против стрел зависти, вместе с тем – гроб достоинств и дарований наших.
Взятки – в старину у приказных были масштабом для измерения правоты челобитчиков.
Глупость – качество хотя и всеобщее, но никем в себе не усматриваемое.
Жизнь – ночлег, или постоялый двор, а мы живем, не думая его оставить.
Историк – говорит правду только тогда, когда пишет о прошедшем.
Нравоучение – преполезная наука, которой гораздо более найдешь учителей, нежели исполнителей.
Счастье – подобие зимних сосулек, которые, чем более блестят, тем скорее растаивают.
Человек – без просвещения то же, что солнечные часы без солнца.
К настоящему времени экземпляры всех трех изданий книги Березайского представляют собой библиографическую редкость, ее найдешь не во всех областных и научных библиотеках. С учетом этого обстоятельства в двух номерах журнала «Русь» за 1992 год (№№ 3, 4) «Анекдоты древних пошехонцев» были частично опубликованы. Составитель публикации Н.Астафьева писала в предисловии:
«С пошехонцами происходят невероятные вещи, которые заканчиваются для них печально. Они ловят руками дробь из ружья, чтобы ее сберечь; затаскивают корову на крышу дома, чтобы не пропала выросшая там трава; разводят толокно в реке, сражаются с часами, с трубочистом, которого приняли за черта, их обманывают продавец порошка от блох и мошенник, берущийся высидеть цыплят без наседки. Пошехонцы наивны, бесхитростны, простодушны, что вызывает у читателя искреннее сочувствие к их незадачливости. Комизм усиливается тоном иронической патетики, в котором ведется повествование. После книги Березайского в сознании русского читателя закрепился тип «веселого пошехонца»
Как же образовался Пошехонский край и появилось такое понятие – пошехонцы?
Шехонь – так в древности называлась река Шексна, вытекающая из озера Белого в Вологодской области и ныне впадающая в Рыбинское водохранилище. В 1344 году Ярославское княжество распалось на три удела, один из которых стали называть Шехонским, а всю местность по реке Шехони – Пошехоньем. Село Портома стало городом Пошехонь по Указу Екатерины II от 3 августа 1777 года об учреждении Ярославского наместничества из двенадцати уездов, в том числе и Пошехонского. «А как городское Правление Пошехонского уезда было в селе Пертоме экономического ведомства, то и сие село переименовать городом на вышеупомянутом основании, назвав оное городом Пошехонь»
Однако назвать село городом – не значит превратить его в таковой. «Пошехонский токмо уезд, а города не имеется» – так говорилось о Пошехонье в одном из документов петровской поры.
О том, как здесь сложился своеобразный уклад жизни, в очерке « Ярославль при императрице Елизавете Петровне» так писал Л.Н.Трефолев:
«25 ноября 1741 года пало правительство, управлявшее Россией от имени младенца – императора Иоанна Антоновича. На престол вступила Елизавета. Переворот совершился быстро, в одну ночь: но события этой ночи надолго возвеличили солдат, способствовавших воцарению дочери Петра Великого. Почти весь Пошехонский уезд, составлявший и тогда часть Ярославской провинции, был разделен на участки, пожалованные импровизированным господам-помещикам».
Неграмотные, забитые солдаты в одночасье стали владельцами земли, деревень и крепостных душ. Было отчего закружиться голове: из грязи – да в князи. Можно предположить, что над новоявленными господами потешались все, кому не лень, в том числе их собственные крестьяне. Ситуация сложилась поистине анекдотическая, которая не могла не породить анекдотов. И они появились. Можно с уверенностью сказать, что к этим анекдотам «приложили руку» и сами пошехонцы, которым было выгодно изображать из себя недотёп, с которых нечего взять. В этом отношении анекдоты о простаках-пошехонцах появились таким же образом, как народные сказки об Иванушке-дурачке, который сам себе на уме и любого умника за пояс заткнет.
Вот, на наш взгляд, подлинные истоки появления пошехонских анекдотов, которые дополняют русский фольклор еще одной яркой страницей, а ярославскую историю – еще одной самобытной особинкой. Однако публикация анекдотов о «веселых пошехонцах» в журнале «Русь» понравилась не всем: пришлось услышать упреки тех, кто считает, что они оскорбительны для современных пошехонцев и наносят удар по их достоинству, что эти анекдоты «сплошное издевательство над простым народом». Между тем почти у каждого народа есть свои, если так можно выразиться – этнографические анекдоты. В Болгарии анекдоты о скупых габровцах стали чуть ли не государственным достоянием, их всячески пропагандируют в средствах массовой информации, в Габрово с их помощью привлекают туристов, а у нас ищут врагов там, где их нет. Следуя такой логике, надо призвать к ответу не только Березайского, но и Салтыкова-Щедрина. Н.Астафьева писала по этому поводу:
«Вторично образ пошехонца вернулся в литературу в творчестве М.Е.Салтыкова-Щедрина («Пошехонские рассказы» и «Пошехонская старина»). Его Пошехонье не имеет прямой географической связи с одноименным уездом Ярославской губернии, о его истоках сам сатирик писал: «Я разумею… местность, аборигены которой, по меткому выражению русских присловий, в трех соснах заблудиться способны».
Хотя здесь Салтыков-Щедрин вроде бы отделяет реальное Пошехонье от изображенного им в своих произведениях, но ясно, какая конкретно местность вдохновила его на их создание. Этот вывод неоспоримо следует из биографии писателя, которая на протяжении долгих лет была очень тесно связана с Ярославским краем. В 1954 году об этом подробно рассказал литературовед А.Прямков в книге «Салтыкова-Щедрин в Ярославском крае». Спустя ровно двадцать лет, в 1974 году, об этом же в книге «Писатели Ярославского края» написали А.Астафьев и Н.Астафьева. Суммируя приведенные в этих книгах сведения, а также используя другие источники и собственные комментарии к ним, можно так коротко отразить связь Салтыкова-Щедрина с Ярославской землей…
Родился Михаил Евграфьевич в 1826 году в селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губернии, которое, по современным меркам, находится всего в 50 километрах от границы Ярославской области. Его отец происходил из старинного дворянского рода, мать – из семьи московских купцов Забелиных. Детство писателя прошло в отцовской усадьбе Спас-Угол, «в обстановке грубости, стяжательства, «повседневного ужаса» крепостнического быта, описанных в «Пошехонской старине» – так об этом периоде жизни писателя сказано в «Литературной энциклопедии», изданной в 1971 году. Это замечание интересно тем, что здесь признается собирательный, ярославско-тверской образ Пошехонья, изображенного в произведениях Салтыкова-Щедрина. Однако следует сделать одно замечание – еще в 1830 году, когда будущему писателю было всего четыре года, мать писателя купила ярославское село Заозерье с 18-ю деревнями в придачу и переехала туда вместе с семьей на постоянное жительство.
В 1836 году будущий писатель поступил в Московский дворянский институт, через два года был переведен в Царскосельский лицей, а в летние каникулы каждый год приезжал в Заозерье.
По окончании в 1844 году Царскосельского лицея Салтыков–Щедрин становится чиновником канцелярии военного министерства, начинает сотрудничать в журналах «Отечественные записки» и «Современник», посещает кружок Петрашевского, пишет остросоциальные повести «Противоречия» и «Запутанное дело», вследствие чего в 1848 году его ссылают в Вятку – за «вредный образ мыслей и пагубное стремление к распространению идей, потрясших уже всю Западную Европу и ниспровергших власти и общественное спокойствие».
Здесь восемь лет писатель проработал губернским чиновником, что дало ему прекрасный материал для изображения губернской жизни во всей ее «красе». После возвращения в Петербург, под псевдонимом «надворного советника Н.Щедрина», пишет «Губернские очерки», пронизанные острой социальной критикой, женится на дочери вятского вице-губернатора, работает чиновником особых поручений в Министерстве внутренних дел, назначается вице-губернатором Рязани, затем Твери. В 1859 году мать писателя Ольга Михайловна произвела раздел своих имений между детьми. Михаилу и Сергею досталось село Заозерье с деревьями, управлять которыми стал Сергей Салтыков.
После крестьянской реформы 1861 года писатель, как пишет А.Прямков, наделил своих крестьян максимальным количеством земли с уплатой минимальных выкупных платежей.
Могло случиться так, что на Ярославской земле, кроме некрасовской Карабихи, могла появиться еще одна «писательская усадьба». 11 мая 1861 года Салтыков-Щедрин пишет письмо ярославцу Е.И.Якушкину с просьбой сообщить сведения о продававшейся в десяти верстах под Ярославлем усадьбе Шалахово, поблизости от Карабихи. Вероятней всего, это объясняется тем, что в тот период времени Салтыков-Щедрин близко сошелся с Н.А.Некрасовым, который после ареста Н.Г.Чернышевского пригласил его в редакцию журнала «Современник», где писатель-сатирик вел обозрение «Наша общественная жизнь».
Мысль приобрести усадьбу под Ярославлем не покидает писателя – и 7 июля он пишет Якушкину следующее письмо, в котором благодарит за сведения об усадьбе Шалахово, просит Якушкина помочь брату осмотреть ее. Однако покупка усадьбы так и не состоялась.
Летом 1863 года Салтыков-Щедрин приезжает к Некрасову в Карабиху, где вместе с ним гостят А.Н.Островский, А.Н.Плещеев, И.Ф.Горбунов – целое созвездие известных русских литераторов. Следующий раз Салтыков-Щедрин приедет в Карабиху летом 1871 года.
В 1866 году он помог организовать в Заозерье земскую школу, в 1873 году для нее было выстроено отдельное здание. В том же году писатель продает Заозерье крестьянам первого Заозерского общества, однако этим связь писателя с Ярославским краем не исчерпывается. Кроме Заозерья и Карабихи, он приезжал в Ярославль и Ростов, в Углич и Рыбинск, гостил в селах Игнатове и Крапивине Борисоглебского уезде, где проживала его сестра Л.Е.Зилова.
В списке произведений, которые были навеяны впечатлениями Салтыкова-Щедрина от ярославской жизни, личными и семейными воспоминаниями, называют его произведения «Благонамеренные речи», «Убежище Монрепо», «В дороге», «Деревенский пожар», «В среде умеренности и аккуратности», «Сон в летнюю ночь», «Господа Головлевы» и, конечно, «Пошехонские рассказы» и «Пошехонскую старину». Полностью отрицать влияние на творчество Салтыкова-Щедрина пошехонских анекдотов, которые, конечно, были ему хорошо известны, было бы опрометчиво. Незадолго до смерти он написал несколько страниц своего нового сатирического произведения «Забытые слова», в котором, как вспоминали современники, хотел напомнить людям об утраченных ими словах: «совесть, отечество, человечество… другие там еще».
Как тут не вспомнить (и по созвучию названия, и по содержанию) «Забавный словарь» из книги Березайского «Анекдоты древних пошехонцев»…
