Вспомним известное высказывание А.С.Пушкина:
«Клянусь вам своей честью, что я ни за что на свете не согласился бы ни переменить родину, ни иметь другую историю, чем историю наших предков, какую нам послал Господь».
Как часто мы произносим имя великого поэта и как редко вспоминаем, что высоким патриотизмом проникнуто все его творчество. Эти слова А.С.Пушкина звучат ныне и как завещание нам, и как упрек – то и дело перестраивая Россию, мы стали забывать о ее славном прошлом, в суете современности все реже и лишь мельком оглядываемся назад. И удивляемся: почему мельчают наши души, почему мы забываем свое родство, почему, перефразировав слова известной некогда песни, раньше думаем о себе и только потом о родине, или вовсе ее не вспоминаем?
А ведь патриотизм, как и любое другое светлое чувство, надо воспитывать с детских лет, не ждать, что он появится в сердцах само собой. Наша великая русская литература, наша отечественная история – вот неиссякаемые источники воспитания патриотизма в школе и дома. Но есть еще один источник, которым, к сожалению, мы очень редко, от случая к случаю, пользуемся, хотя, на мой взгляд, именно с него надо начинать воспитывать любовь к Родине. Это краеведение, в начале двадцатого века так и называвшееся – родиноведение. Прекрасное название, которое надо бы восстановить в правах.
Истиной, не требующей доказательств, является утверждение, что лучше усваивается тот материал, который вызывает интерес. В этом отношении краеведение, при умелой его подаче, вполне может стать одним из любимых школьных предметов: кому не интересно знать не историю вообще, а прошлое родного края, судьбы замечательных земляков, обычаи и нравы своих прямых предков? Тем более, когда ты сам можешь дополнить рассказ учителя сведениями, полученными от родных и близких, от соседей и знакомых, отыскать неизвестные ранее материальные свидетельства прошлого, наглядно дополняющие школьный урок, т.е. из пассивного потребителя знаний превратиться в активного участника краеведческого процесса.
Всё это не голословные заявления – всякий раз, когда по ходу урока учитель обращается к местной истории, резко возрастает внимание учащихся. Тем обидней, что до сих пор краеведение не попало в список основных школьных дисциплин и в лучшем случае фигурирует в качестве факультативного предмета, изучение которого не обязательно. Между тем краеведение, как никакой другой предмет, воспитывает не только патриота, но и активного гражданина, повышает уровень его культуры, увеличивает разносторонность знаний, приобщает к самостоятельной исследовательской работе, учит умению общения с людьми, развивает навыки поиска и систематизации полученной информации. Если источниками освоения отечественной истории практически являются одни лишь учебники, то список источников изучения краеведения, помимо исторической литературы, включает в себя книги местных писателей и краеведов, газетные и журнальные публикации, старые письма и фотографии, предметы быта и объекты местности, архитектурные памятники и местные топонимы, устные рассказы и предания.
В последние годы интерес к отечественному краеведению резко возрос, ему вcё больше уделяется внимания в образовательном процессе всех уровней, начиная от университетов и кончая общеобразовательными школами. Этому явлению есть несколько объяснений, в частности его можно рассматривать как результат ослабления идеологического диктата с его ориентацией на глобальные проблемы истории; как ответная реакция на крушение советской державности, после чего мы опять обратились к прошлому «малой родины», к ее проблемам и ценностям.
В любом случае, возросшее внимание к краеведению – явление положительное, способствующее духовному возрождению России, восстановлению утраченных страниц ее истории, которые ранее считались малозначительными. Однако и здесь наблюдаются противоречия, свойственные переломному периоду, который переживает сейчас Россия: краеведение получает все большее признание, а выпуск краеведческой литературы все уменьшается. Особенно это касается литературы, рассчитанной на широкий круг читателей, в том числе – на учащихся общеобразовательных школ, где краеведение медленно, с трудностями, выделяется в самостоятельный предмет. С этой проблемой сталкиваются и преподаватели отечественной истории в сельских школах, решившие дать своим ученикам основы местного краеведения: практически нет доступных источников, которые освещали бы историю малых населенных пунктов, а в имеющихся изданиях речь в основном идет о крупных областных городах, в лучшем случае – о районных центрах. Сведения о малых населенных пунктах и регионах приходится собирать буквально по крупицам, они, как правило, лишены конкретных данных по истории их происхождения и развития, нет указаний на источники, которые помогли бы ответить на возникающие вопросы. Вместе с тем такая информация для учащихся и всех, кто увлекается краеведением, не просто интересна, но имеет большое познавательное значение – из уважения и любви к прошлому своего села, поселка, деревни вырастает интерес к истории всей страны.
На наш взгляд, было бы правильней, прежде чем приступать в школе к изучению истории всего государства, посвятить несколько уроков изучению прошлого и настоящего того места, где учащиеся живут, где находятся их семейные корни, откуда они родом. От малого к большому – такая ступенчатость преподавания истории более естественна, она формировала бы у школьников представление об истории не как об отвлеченном, сухом предмете, не имеющим лично к ним прямого отношения, а как о продолжении истории их семьи, рода, села и т.д. Краеведение должно быть не приложением к основному курсу истории Отечества, а его вступительной, вводной частью; в придачу к тому, оно должно сопровождать весь курс школьного обучения, постоянно проецировать местную историю на историю всей страны, что служило бы конкретному делу воспитания гражданственности и патриотизма.
Для каждого, кто высказывает мнение, отличное от общепринятого, установившегося, очень важно найти поддержку у человека авторитетного, известного. Таким человеком стал для нас Н.Ф.Федоров (1829–1903), о котором в журнале «Русь» был напечатан очерк Е.Ветлова «Николай Федоров – философ и историк» (№ 5-97). Восторженные отзывы об этом скромном человеке оставили такие выдающиеся люди его времени, как К.Циолковский, В.Соловьев, С.Булгаков, В.Вернадский, а между тем значительную часть своей жизни он проработал учителем в уездных училищах, за 14 лет сменив 7 уездных городков.
«Его метод преподавания истории и географии был необычным, – пишет Е.Ветлов. – Он стремился осуществить принцип активного участия всех детей в познании. Учебники он не считал основной формой обучения. Материал знаний добывался им вместе с учениками, его сотрудниками, из непосредственного изучения родного края, его географических особенностей, растительного и животного мира, его истории, запечатленной в памятниках, опытов в самой природе. Такая система преподавания наталкивалась на непонимание и противодействие со стороны высшего начальства, и в этом была одна из причин частой смены Федоровым мест преподавания».
Со дня его смерти прошло почти сто лет, но до сих пор преподаватели, пытающиеся изменить существующую систему обучения только по учебникам, не находят понимания у чиновников от педагогики.
«Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» (Пушкин) было тем чувством, которое русский мыслитель более всего стремился пробудить. Отсюда его приглашение «ввести в историю каждый городок и село, как бы незначительно они ни были, связанное с требованием, чтобы все стали познающими и всё – предметом познания. В том числе – родная история, как исследование уходящего в глубь веков родства по предкам, восстановление их жизни и деяний, для начала в мысли, летописи, историческом труде. Он считал, что все люди призваны стать историками, так чтобы наимельчайшее поселение, его жители, их дети вошли во «всемирносвященную историю». Тем самым он внес большой вклад в дело краеведения и его по праву можно считать философом нового направления – философом истории края».
И опять всё это очень созвучно нашему пониманию значения истории самого малого населенного пункта в общей истории Отечества. Именно с этой позиции мы занимались изучением истории поселка Семибратово. Казалось бы, в сравнении с прошлым древнего Ростова Великого здесь и изучать-то нечего – всё лежит на поверхности или близко к ней. Но начинаешь тянуть за ниточку какой-нибудь факт местной истории – и она уводит тебя в самую глубину отечественной истории, заставляет посмотреть иначе, правильней, на многократно исследованное прошлое родного края.
В своей работе «Философия общего дела» Н.Ф.Федоров большое внимание уделил уроженцу Варницкой слободы под Ростовом, основателю Троицкого монастыря и вдохновителю Куликовской битвы Сергию Радонежскому. Короткая заметка о нем опубликована в том же номере «Руси». Но более интересной нам показалась заметка «Отечествоведение», – вот еще одно, предложенное на этот раз Н.Ф.Федоровым, название краеведения. Приведем несколько отрывков из этой работы, которая лишний раз убеждает в важности изучения краеведения в школе:
«Нет места, которое не принимало бы прямо и косвенно участия в общей народной, а также и во всеобщей человеческой истории, но зато есть много мест, которые совсем не знают о своем участии в истории, в общей жизни, т.е. не имеют своей местной истории…
Даже самый сухой рассказ местной истории, отвлекающий от мелочных интересов, уже имеет значение. С другой стороны, как всеобщая так и русская история без местной, указывающей участие данной местности в истории общей, не может иметь интереса, не может быть даже понята местными жителями. Сейчас общая история не представляет участия данной местности в том деле, о котором повествует, и местный житель останется к ней равнодушен, безучастен, она представляется ему чем-то чужим. Всеобщая история и даже русская без местной отчуждает от местной жизни…
Но как приступить к восстановлению местной истории, фактов, не сохранившихся в общих источниках русской истории и в иностранных историях и не записанных никем на месте, хотя бы в виде самого сухого перечня, и оставивших след только в памятниках юридико-экономического свойства? Местная история необходима не как занимательное чтение, а как образовательный предмет, как введение в общенародное и даже всемирное дело, сознание о котором почти утрачено, потому что и самого этого дела почти нет…
Если мы возьмем даже не старый город, а один из самых незначительных степных городов, образовавшихся из сторож… тем не менее и этот городок имеет свою историю. Он участвовал в общем движении, ибо эти сторожи, одна из которых послужила основанием города, несли тяжелую службу. К ним можно применить «Слово о полку Игореве»: «Под трубами повиты, под шеломами взлелеяны, концом копия вскормлены». От их бдительности и стойкости зависело самое существование государства».
Заметим, что одним из таких «сторож» было поселение семи братьев-сбродичей на берегу реки Устье, на пути в княжеский Ростов, превратившееся ныне в рабочий поселок Семибратово.
Не изучив и не поняв местной истории, не поймешь отечественной истории в целом. В этом еще раз убеждает Н.Ф.Федоров. Вместе с тем создается впечатление, что после его смерти мало что изменилось в отношении к краеведению в русской школе – оно по-прежнему остается чем-то второстепенным, незначительным. Повторимся: краеведение так и не удосужилось официальной чести попасть в список основных дисциплин, в лучшем случае получает статус необязательного факультативного предмета, который изучают только желающие.
По нашему мнению, требуется в корне пересмотреть отношение не только к преподаванию краеведения, но и к преподаванию отечественной истории в целом. Речь идет не только о двух последних столетиях, когда Россию сотрясала революционная борьба, о которой теперь принято говорить лишь в негативном тоне, но и о нашей древнейшей истории. При ее освещении по-прежнему чуть ли не главным источником, в котором каждое сообщение не подлежит сомнению и пересмотру, остается «Повесть временных лет», начинающая русскую историю с призвания в Новгород варягов. Между тем сегодня многое в этом источнике вызывает сомнения в достоверности, приведем только несколько примеров…
«Повестью временных лет» называется древнейший летописный свод, который является составной частью большинства дошедших до нас летописей (а всего их сохранилось около 1500). «Повесть» охватывает события до 1113 года, но самый ранний ее список был сделан в 1377 году монахом Лаврентием и его помощниками по указанию суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича. Неизвестно, где была написана эта летопиcь, по имени создателя получившая название Лаврентьевской: то ли в Благовещенском монастыре Нижнего Новгорода, то ли в Рождественском монастыре Владимира. На наш взгляд, второй вариант выглядит убедительней, и не только потому, что из Ростова cтолица Северо-Восточной Руси переместилась именно во Владимир.
Во владимирском Рождественском монастыре, как считают многие специалисты, появились на свет Троицкая и Воскресенская летописи, епископ этого монастыря Симон был одним из авторов замечательного произведения древнерусской литературы «Киево-Печерского патерика» – сборника рассказов о жизни и подвигах первых русских монахов.
Остается только гадать, каким по счету списком с древнего текста была Лаврентьевская летопись, сколько в нее было дописано того, чего не было в первоначальном тексте, и сколько потерь она понесла, – ведь каждый заказчик новой летописи норовил приспособить ее под свои интересы и опорочить противников, что в условиях феодальной раздробленности и княжеской вражды было вполне закономерно. Самый значительный пробел приходится на 898–922 годы. События «Повести временных лет» продолжены в этой летописи событиями Владимиро-Суздальской Руси до 1305 года, но пропуски есть и тут: с 1263 по 1283 год и с 1288 по 1294-й.
Другая известная летопись – Ипатьевская – названа так по Ипатьевскому монастырю в Костроме, где ее обнаружил наш замечательный историк Н.М.Карамзин. Знаменательно, что она нашлась опять неподалеку от Ростова, который наряду с Киевом и Новгородом считается крупнейшим центром русского летописания. Ипатьевская летопись моложе Лаврентьевской – написана в 20-е годы XV столетия и кроме «Повести временных лет» включает в себя записи о событиях в Киевской Руси и Галицко-Волынской Руси.
Еще одна летопись, на которую стоит обратить внимание, – Радзивилловская, принадлежавшая сначала литовскому князю Радзивиллу, потом поступившая в Кенигсбергскую библиотеку и при Петре Первом, наконец, в Россию. Она представляет собой копию XV века с более древнего списка XIII столетия и рассказывает о событиях русской истории от расселения славян до 1206 года. Относится к владимиро-суздальским летописям, по духу близка Лаврентьевской, но гораздо богаче оформлена – в ней 617 иллюстраций. Их называют ценным источником «для изучения материальной культуры, политической символики и искусства Древней Руси». Причем некоторые миниатюры весьма загадочны – они не соответствуют тексту, однако, как считают исследователи, больше соответствуют исторической действительности. На этом основании было сделано предположение, что иллюстрации Радзивилловской летописи сделаны с другой, более достоверной летописи, не подверженной исправлениям переписчиков.
Теперь о принятом в древности летосчислении. Во-первых, надо запомнить, что раньше новый год начинался и 1 сентября, и 1 марта, и только при Петре Первом, с 1700 года, – 1 января. Во-вторых, летосчисление велось от библейского сотворения мира, которое произошло раньше рождества Христова на 5507, 5508, 5509 лет – в зависимости от того, в каком году, мартовском или сентябрьском, произошло данное событие, и в каком месяце: до 1 марта или до 1 сентября. Перевод древнего летосчисления на современное – дело трудоемкое, поэтому были составлены специальные таблицы, которыми и пользуются историки.
Принято считать, что летописные погодные записи начинаются в «Повести временных лет» с 6360 года от сотворения мира, то есть с 852 года от рождества Христова. В переводе на современный язык это сообщение звучит так: «В лето 6360, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом. Вот почему с этой поры почнем и числа положим».
Таким образом, летописец, по сути дела, устанавливал этой фразой год образования Руси, что само по себе представляется очень сомнительной натяжкой. Больше того, отталкиваясь от этой даты, он называет и ряд других начальных дат летописи. Но соответствует ли первая летописная дата истине? Каким образом летописец пришел к ней? Может, воспользовался какой-нибудь византийской хроникой, в которой это событие упоминается?
Действительно, византийские хроники зафиксировали поход Руси на Константинополь при императоре Михаиле Третьем, но дату этого события не называют. Чтобы вывести ее, русский летописец не поленился привести следующий расчет: «От Адама до потопа 2242 года, а от потопа до Авраама 1000 и 82 года, а от Авраама до исхода Моисея 430 лет, а от исхода Моисея до Давида 600 лет и 1 год, а от Давида до пленения Иерусалима 448 лет, а от пленения до Александра Македонского 318 лет, а от Александра до рождества Христова 333 года, от Христова рождества до Константина 318 лет, от Константина же до вышеупомянутого Михаила 542 года».
Казалось бы, этот расчет выглядит до того солидно, что проверять его – пустая трата времени. Однако историки не поленились – сложили названные летописцем цифры и получили не 6360-й, а 6314 год! Ошибка в сорок четыре года, в результате чего получается, что Русь ходила на Византию в 806 году. Но известно, что Михаил Третий стал императором в 842 году. Вот и ломай голову, где же ошибка: или в математическом расчете, или имелся в виду другой, более ранний поход Руси на Византию?
В любом случае понятно, что использовать «Повесть временных лет» в качестве достоверного источника при описании начальной истории Руси нельзя. И дело не только в явно ошибочной хронологии. «Повесть временных лет» давно заслуживает того, чтобы посмотреть на нее критически. И некоторые самостоятельно мыслящие исследователи уже работают в этом направлении. Так, в журнале «Русь» (№ 3-97) был опубликован очерк К.Воротного «Кто и когда создал «Повесть временных лет?», в котором защитникам ее незыблемости задаются очень неудобные вопросы, приводятся сведения, ставящие под сомнение ее «общепризнанную» достоверность. Назовем только несколько таких примеров...
Почему о призвании варягов на Русь – таком важном историческом событии – нет сведений в европейских хрониках, где на этом факте обязательно бы заострили внимание? Еще Н.И.Костомаров отметил другой загадочный факт: ни в одной дошедшей до нас летописи нет упоминания о борьбе Руси с Литвой в двенадцатом веке – но об этом ясно сказано в «Слове о полку Игореве». Почему промолчали наши летописи? Логично предположить, что в свое время они были значительно отредактированы.
В этом отношении весьма характерна судьба «Истории Российской с древнейших времен» В.Н.Татищева. Имеется целый ряд доказательств, что после смерти историка она была значительно подправлена одним из основателей норманнской теории Г.Ф.Миллером, при странных обстоятельствах исчезли древние летописи, которыми пользовался Татищев. Позднее были найдены его черновики, в которых есть такая фраза: «О князьях русских старобытных Нестор монах не добре сведом был». Одна эта фраза заставляет по-новому посмотреть на «Повесть временных лет», положенную в основу большинства дошедших до нас летописей. Все ли в ней подлинно, достоверно, не умышленно ли уничтожали те летописи, которые противоречили норманнской теории? Настоящая история Древней Руси нам до сих пор не известна, ее приходится восстанавливать буквально по крупицам.
Итальянский историк Мавро Орбини в своей книге «Славянское царство», вышедшей в свет еще в 1601 году, писал:
«Славянский род старше пирамид и столь многочисленен, что населил полмира». Это утверждение находится в явном противоречии с историей славян, изложенной в «Повести временных лет».
В работе над своей книгой Орбини использовал почти триста источников, из которых нам известно не более двадцати – остальные исчезли, пропали, а может, были умышленно уничтожены как подрывающие основы норманнской теории и ставящие под сомнение «Повесть временных лет». В числе других использованных им источников Орбини упоминает недошедшую до нас летописную историю Руси, написанную русским историком тринадцатого века Иеремией. Исчезли и многие другие ранние летописи и произведения нашей начальной литературы, которые помогли бы ответить, откуда есть-пошла Русская земля.
Несколько лет назад впервые в России вышло в свет историческое исследование «Сакральное Руси» Юрия Петровича Миролюбова – русского историка-эмигранта, умершего в 1970 году. Он первым обратил внимание на «доски Изенбека» с текстом знаменитой теперь Влесовой книги. В своей работе Миролюбов приводит наблюдение другого эмигранта – генерала Куренкова, нашедшего в одной английской хронике такую фразу: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет... И пошли они за море к чужеземцам». То есть, почти дословное совпадение с фразой из «Повести временных лет»!
Ю.П.Миролюбов высказал очень убедительное предположение, что эта фраза попала в нашу летопись во время княжения Владимира Мономаха, женатого на дочери последнего англо-саксонского короля Гаральда, армия которого была разбита Вильгельмом Завоевателем. Этой фразой из английской хроники, через жену попавшую к нему в руки, как считал Миролюбов, и воспользовался Владимир Мономах, чтобы обосновать свои притязания на великокняжеский престол. Придворный летописец Сильвестр соответственно «поправил» русскую летопись, заложив в историю норманнской теории первый камень. С той самой поры, возможно, все в русской истории, что противоречило «призванию варягов», уничтожалось, преследовалось, пряталось в недоступных тайниках.
Теперь обратимся к летописной записи за 862 год, в которой сообщается о «призвании варягов»:
«В лето 6370. Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть. И не было среди них правды, и встал род на род, и была среди них усобица, и стали воевать сами с собой. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью подобно тому, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».
Именно из этой записи проросла норманнская теория происхождения Руси, унижающая достоинство руcского народа. Но вчитаемся в нее внимательно. Ведь получается несуразица: изгнали новгородцы варягов за море, не дали им дани – и тут же обращаются к ним с просьбой владеть ими! Где логика?
Отсутствием элементарной логики страдают и многие другие понятия, извлеченные из «Повести временных лет». Одно из таких понятий: «Киев – мать городов русских». С какой стати это понятие получило почти официальный статус – непонятно. Как мы доказывали выше, судьбы Ростова и Ярославля явно противоречат этому избитому утверждению. И тем важнее становятся краеведческие изыскания, которые способствуют восстановлению подлинной истории русского государства. В том числе и советского периода.
В ярославской истории одной из таких страниц, которую хотят перевернуть на 180 градусов, является белогвардейский мятеж 1918 года, о котором мы уже писали выше. Конечно, односторонняя оценка этого мятежа, существующая в советское время, нуждается в пересмотре. Но, повторим, возлагать вину за жертвы, понесенные Ярославлем и ярославцами во время мятежа, только на одну сторону, представлявшую советскую власть, неразумно и необъективно. Между тем в начале 90-х годов прошлого века на «демократической» волне раздавались и такие голоса: разрушить установленный в советское время в Демидовском сквере памятник жертвам контрреволюционного мятежа и поставить вместо него другой – посвященный жертвам советского террора.
Впрочем, осквернять захоронения во имя политических соображений пытаются и на более высоком уровне. В России в первую очередь это касается Мавзолея В.И.Ленина в Москве.
Какие только доводы не приводились, чтобы убрать Мавзолей Ленина с Красной площади! Пытались доказать, что он похоронен не по-христиански, но поскольку тело Ленина лежит ниже уровня земли, этот номер не прошел. Утверждали, что Мавзолей портит исторический облик Красной площади, а оказалось, что в числе других мировых памятников культуры Красная площадь вместе с Мавзолеем зарегистрирована в ЮНЕСКО – Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры. Оказывали давление на родственников Ленина, чтобы они согласились захоронить его вместе с матерью, но они не поддались нажиму. Доказывали, что такова была в завещании воля самого Ленина, но ничего подобного он не писал.
Тревожить могилы, даже своих политических врагов, – это кощунство. Ведь даже большевики не выкинули из Петропавловской крепости захоронения русских самодержцев, хотя, наверное, кое у кого тоже руки чесались. Никуда не деться от того исторического факта, что Ленин – создатель государства, причем великого государства, которое разгромило фашизм. От Мавзолея 7 ноября 1941 года уходили в решающую битву за Москву советские солдаты, а 24 июня 1945 года к его подножию победители бросали знамена поверженной фашистской Германии.
Впрочем, прецеденты уничтожения мавзолеев в современной действительности уже появились: болгарские «демократы» первой волны взорвали Мавзолей мужественного героя Лейпцигского процесса Георгия Димитрова, который одним из первых публично дал пощечину немецкому фашизму, тем самым, прославив маленькую Болгарию. Но болгарские «демократы», чтобы еще больше понравиться Западу, не остановились и на этом варварстве – России пришлось срочно вывозить из Болгарии и заново устанавливать в Ярославле памятник нашему земляку маршалу Ф.И.Толбухину, освобождавшему болгар от фашистов. По сути, это был плевок в лицо России, но наша власть его стерпела, опять-таки, наверное, чтобы угодить Западу. Слава Богу, что на той же «демократической» волне не догадались снести памятник Георгию Димитрову в Ярославле.
Сегодня в прибалтийских республиках то и дело крайними националистами ставится вопрос об уничтожении памятников советским воинам. В Эстонии серп и молот, которые остались на знамени Российской Армии, уже приравнены к нацистской символике. Недавно «законодательно» чуть было не снесли памятник советскому воину-освободителю в центре Таллинна, но угроза его уничтожения каким-то другим варварским способом не исчезла. На словах Россия возмущается, а фактически ничего не делает, чтобы отстоять свое достоинство. Кто же будет уважать нас, если мы сами не ценим и не бережем свою историю?
Что же касается советского памятника жертвам Ярославского мятежа 1918 года, то почему бы, не разрушая его, поставить рядом еще один памятник – изображающий несчастных ярославских детей, которые оказался без вины виноватыми жертвами кровавого политического противостояния?..
Хочется надеяться, что наши краеведческие работы помогут тем, кто уже занимается краеведением, пробудит интерес к краеведению у других и послужит утверждению краеведения, как основной дисциплины, в школах Ярославского края. У нас такая история, которую даже нельзя назвать частицей отечественной истории – это сама История. «Ярославские» публикации литературно-исторического журнала «Русь», путеводитель по которым представлен ниже, дают не только наглядное представление об уникальности ярославской истории, но и прекрасный материал для ее изучения.
