В главе «Ростов Великий и невидимый град Китеж» мною (Б.С.) уже высказывалось предположение, что легенда о затопленном городе могла появиться в среде ростовских старообрядцев, от гонений и преследований бежавших с берегов озера Неро на берега озера Светлояр. В главе «Ростовский кремль: факты и мифы» рассказывалось о взаимоотношениях ростовского митрополита Ионы Сысоевича с патриархом Никоном – главным виновником раскола русской церкви. Видимо, немало досталось старообрядцам и от Ионы Сысоевича, если их идейный руководитель протопоп Аввакум не раз критически упоминал его в своих писаниях.
Не менее суровую позицию по отношениям к старообрядцам занимал Дмитрий Ростовский. Его «Розыск о раскольничьей брынской вере» был своего рода манифестом против раскольников. При жизни митрополита он широко распространялся в списках, а в 1745 годы был напечатан отдельным изданием. В данном случае слово рождало насилие – при Петре Первом репрессии против староверов носили массовый, ожесточенный характер: их сжигали в скитах, брали двойной налог, заставляли носить бляху с унижающей их надписью «Борода лишняя тягота». Несколько ослабев, борьба с раскольниками не прекращалась и при Екатерине Второй.
В № 3 журнала «Русь» за 1997 год был опубликован очерк научного сотрудника музея-заповедника «Ростовский кремль» Аллы Виденеевой «В раскол бы паки не обратился…», в котором изложена судьба старообрядца Михаила Васильева. Его отец был дьячком Воскресенской церкви в селе Красное Ярославского уезда, родился Михаил в 1720 году в Ярославле. Как раскольник, содержался в Ростовском Яковлевском монастыре, откуда бежал, жил в землянке под Казанью, встречался с местными раскольниками. С дочерью одного из них бежал под Симбирск, жили на острове, где у них родились сын и дочь. Во время бегства от специальной команды по розыску раскольников дети утонули, жену отправили в девичий монастырь, а Михаила Васильева опять вернули в Ростов. Автор очерка так заканчивает жизнеописание нераскаявшегося старообрядца:
«3 июля 1755 года Ростовская духовная консистория представила на рассмотрение ростовского владыки приговор по делу Михаила Васильева, в силу которого «бывшей раскольнической учитель, и сообщник клятвопреступник и блудник Михаил Васильев за побег его из монастыря и за вышеописанные предерзости, особливо за то, что он по обращении в 1739 году от раскола к церкви и по учинении присяги, презря оную, паки возвратился в раскол», подлежал «для содержания в трудах монастырских» отсылке в ростовский Авраамиевский Богоявленский монастырь, в коем предписывалось содержать его неисходно до скончания жизни и иметь над ним крепкое смотрение, «чтоб он из того монастыря утечки учинить не мог и в раскол бы паки не обратился». Глава Ростовской епархии митрополит Арсений Мацеевич скрепил этот приговор собственноручной резолюцией «Быть по сему».
Несмотря на то, что и государственные, и церковные власти положили на борьбу с расколом столько сил и времени, старообрядцы не исчезли, их идеи по-прежнему были популярны в крестьянской среде, что рассматривалось в то время как угроза внутренней безопасности. Именно этим можно объяснить тот факт, что специально для изучения раскола в 1849 году в Ярославский край прибыл чиновник особых поручений Министерства внутренних дел Иван Сергеевич Аксаков – литератор-славянофил, издатель газеты «Русь» и ряда славянофильских изданий, автор незаконченной поэмы «Бродяга», которую называли своеобразной предшественницей поэмы Н.А.Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». За два года пребывания в Ярославской губернии он посетил почти все уездные города, познакомился с краеведами С.А.Серебренниковым, Е.В.Трехлетовым, П.В.Хлебниковым, А.Я.Артыновым и др. В многочисленных письмах Аксаков подробно описывал губернские достопримечательности, давал характеристики местному дворянству, купечеству, чиновничеству, в отчетах Министерству внутренних дел отстаивая ненасильственные меры борьбы со староверами.
В первом номере журнала «Русь», вышедшего в 1991 году, была опубликована статья сотрудника музея-усадьбы Н.А.Некрасова С.Смирнова «Иван Аксаков и русские «старинари»», в которой так оценивалась работа Аксакова по изучению местного старообрядчества:
«Результатом исследования раскола явилась его большая статья о секте странников в Ярославской губернии, написанная в 1851 г., но опубликованная только в 1866 г. в «Русском архиве». В 1849 г. он писал: «Из приобретенных мною после умершего беспоповщинца рукописей одна – просто драгоценность. Эта книга писана полууставом, по-славянски (разумеется, она переписана и не древняя), содержит в себе историю первых времен раскола и бегствующего иерейства и, кроме того, все доводы беспоповщинской секты, чрезвычайно умно и бойко изложенные». Во время пребывания в Ярославской губернии Аксаков составил, судя по письмам, целую коллекцию рукописных раскольничных книг. Некоторые из них хранятся в рукописном отделе Пушкинского дома, это: «Послание в Москву, писанное в лето 7294-е (1786) Евфимия – создателя секты странников в селе Сопелки, «Челобитная Московская», «Письмо о священстве» и некоторые другие. Рапорты и деловые записки И.А.Аксакова из Ярославской губернии, выписки из следствия о раскольниках также носят характер краеведческих исследований»…
Таким образом, вместо практического вклада в борьбу с расколом, на что рассчитывали власти и официальная церковь, И.А.Аксаков посодействовал развитию краеведения, в том числе на ростовской земле.
Краевед А.А.Титов так писал о богатых местных крестьянах: «Иконы у них все в ризах и киотах, которыми особенно любят хвастаться так же крестьяне, заставляя ими целые стены и перед каждой иконой висит особая лампада, так что комната в этом отношении с виду походит более на раскольничью моленную, каковою иногда и есть на самом деле, так как большая часть деревенских богачей – раскольники».
Есть сведения, что министр внутренних дел при Александре Первом А.Б.Куракин – брат «основателя» Кураковщины С.Б.Куракина – поддерживал хорошие отношения с деятелями старообрядческих общин. Возможно, именно этим объясняется, как много раскольников было среди кураковских крестьян. Многие из них успешно торговали в Санкт-Петербурге, однако при Николае Первом их начали высылать из столицы. Более активно со староверами начали бороться и в самой Кураковщине. В этом отношении показательна судьба крестьянина Ивана Сараева из села Семибраты, который у себя в доме крестил детей, по староверческим обрядам исполнял другие службы, за что по решению суда в 1826 году был сослан на «монастырские работы».
Раскольники жили в Семибратах, Савинском, Маркове, а по сообщению А.А.Титова крестьяне Татищева-Погоста, Гвоздева и Семеновского «почти поголовно раскольники». Он же писал, что владельцы этих вотчин были люди гуманные и в религиозные убеждения подданных не вмешивались и даже уважали их.
В 1999 году в Барнауле небольшим тиражом вышла книга писателя-старообрядца Ф.Е.Мельникова (1874–1960) «Краткая история древлеправославной (старообрядческой) Церкви». Эту книгу мне подарил гостивший у меня в Семибратове Кирилл Витушкин – руководитель старообрядческого хора в селе Елохино неподалеку от села Вятского – родины моего отца. По семейному преданию, один из моих прадедов был убежденным старовером, в его доме хранилось немало старообрядческих книг.
Несколько духовных стихотворений Кирилла Витушкина я опубликовал в журнале «Русь». Позднее по его просьбе написал комментарий к старообрядческим песнопениям и вступительное слово к выступлению его хора на фестивале хоровой и колокольной музыки «Преображение», состоявшимся в 2001 году в Ярославском историко-архитектурном музее-заповеднике.
«История старообрядческого Храма во имя Успения Пресвятой Богородицы села Елохино» – так называлась небольшая книжка, вышедшая в 2002 году. В ней братья Кирилл и Михаил Витушкины рассказали о своем деде – епископе Ярославской и Костромской старообрядческой церкви Иоанне. После смерти митрополита Московского и всея Руси архиепископа Алимпия он некоторое время возглавлял Русскую православную старообрядческую церковь.
В заключение книги авторы писали: «Есть интересная задумка: поближе познакомить людей с историей старообрядчества Ярославского края. В редакционный совет по возможному изданию книги входит Борис Михайлович Сударушкин, член Союза писателей России, зам. главного редактора журнала «Русь». Наша цель состоит в том, чтобы, не касаясь богословских аспектов, не углубляясь в обрядовую сторону вопроса, ознакомить будущих читателей как с ранней историей вопроса, касающегося жизни старообрядцев Поволжья, так и более поздней».
В 2006 году книга «Старообрядцы Верхневолжья» вышла из печати, и теперь все, кто интересуется историей старообрядческой церкви, могут более подробно узнать о ярославских страницах этой истории.
Но вернусь к книге Ф.Е.Мельникова. В ней он подробно описывает гонения, которые претерпели старообрядцы в царское время. Их бросали в темницы, пытали, публично казнили, они вынуждены были бежать из родных мест – и все равно оставались привержены своей вере, своим обрядам, освещенным вековыми традициями. Их называли раскольниками, тем самым, выделяя и отделяя от других православных русских людей. Вместе с тем достаточно внимательно и непредвзято перечитать страницы русской истории, чтобы понять: история старообрядцев – это наша общая история, а те, кто называли их раскольниками, поддавались совершенной против них исторической несправедливости – инициаторами раскола были не они.
Триста лет борьбы против старообрядческой церкви так и не увенчались окончательной победой над ней. Практически, моральную победу одержали именно староверы, а не те, кто, используя государственный репрессивный механизм, боролся с ними. Несправедливые гонения только укрепляли дух староверов – сколько замечательных русских людей вышло из их рядов! Старовером был герой Отечественной войны 1812 года атаман Платов, известные предприниматели-меценаты Савва Мамонтов и Савва Морозов. Купцами-староверами были созданы первые пароходства на Волге. Староверческие корни у целой плеяды талантливых русских поэтов: Есенина, Клюева, Твардовского. И таких примеров, доказывающих талантливость и трудолюбие старообрядцев, можно привести великое множество.
А.А.Титов писал о местных старообрядцах, что все они жили богато, были трудолюбивы и «гораздо развитее своих православных собратов». Чтобы в то время дать старообрядцам такую высокую оценку, надо было иметь мужество. И невольно возникает «крамольная» мысль: а может, никоновская реформа, спровоцировавшая раскол русской православной церкви, действительно была ошибочной или, по крайней мере, была проведена не так, как следовало?..
