Одним из тех, кто понимал историческую значимость Ростова Великого, был, по мнению Михаила, митрополит Иона Сысоевич, с поразительной настойчивостью пытавшийся превратить его чуть ли не центр русского православия. Строит церковь Иоанна Богослова, фрески которой внушали мысль, что сам ученик Иисуса Христа посещал нашу землю. Возводит церковь на Ишне, где ростовец Авраамий встретился с Иоанном Богословом. Наконец, возводит уникальный Ростовский кремль. За всем этим скрывалась высокая цель, которой Иона Сысоевич посвятил всю свою жизнь, – восстановить былое величие Ростова.
Нешуточный спор об истории создания Ростовского кремля разгорелся на страницах местной районной газеты «Путь к коммунизму» в 1986 году, после публикации статьи «Когда построен Кремль?». Основной вывод ее автора, реставратора по профессии, состоял в том, что ансамбль Кремля возведен в относительно короткий срок – во второй половине XVII века. Этот вывод поставил под сомнение краевед и журналист Виктор Федорович Мамонтов, опубликовавший в той же газете статью «Когда же все-таки построен Кремль?», в которой писал:
«Основной методологический недостаток работы заключается в том, что он, вольно или невольно, рассматривает нынешний ансамбль Кремля как воплощение произвольного строительного замысла Ионы Сысоевича и его зодчих. К счастью, это не так. В XVII веке строители с уважением и пониманием относились к художественному наследию предшественников и истории – в широком смысле. Они как бы продолжили дело, начатое предшествующими поколениями. Вот почему строительство началось на древнем обжитом и обустроенном месте «дома пречистые богородицы и великих ростовских чудотворцев», как называл свою резиденцию сам Иона Сысоевич в письме И.Д.Милославскому 20 июля 1663 года. Территория будущего владычного двора – Кремля – застраивалась с Х деревянными и каменными строениями Еще в домонгольские времена здесь были Ивановский и Григорьевский монастыри, церковь Иона Предтечи, примыкали к ним княжеский двор и каменная церковь Бориса и Глеба, постройки хозяйственного назначения. Следы этого строительства отчасти сохранились. По этой причине в периметр стен включена вся историческая площадь метрополии. На архитектурный замысел ансамбля решающее влияние оказал старый выбор места вблизи открытого пространства озера Неро. С учетом этого зодчие сформировали парадный, «водный» фасад города. Пятьсот лет предшествующей жизни Кремля как бы вычеркнуты. Его история начинается с работы каменщиков Ионы Сысоевича. Попытка «омолодить» ансамбль Кремля оказалась неубедительной».
Пусть читатель простит меня за столь длинную цитату, но без нее трудно уяснить смысл дискуссии, которую она вызвала. Через некоторое время в той же газете под общим названием «Полемика продолжается» были опубликованы статьи сразу трех авторов, в которых Виктору Федоровичу Мамонтову был дан настоящий бой. Так, они писали:
«Автор использует какие-то легендарные, не подтвержденные ни археологическими исследованиями, ни источниками данные. Только краеведческие легенды содержат упоминания о существовании в домонгольские времена Ивановского и Григорьевского монастырей. Но легенды эти ничем не доказаны… Эти легенды и питают воображение В.Мамонтова. Из его заметки не видно, что он ради доказательства своей точки зрения поработал в архивах, сам тщательно обследовал памятники»…
«Если быть объективным, как требует того Мамонтов, построенный архитектурный ансамбль был не кремлем в буквальном смысле этого слова, Последнее обстоятельство очень важно потому, что сам Мамонтов выступает против выводов о функциональном назначении памятников, тем самым искажает действительную функцию ансамбля, ничего не предлагая взамен»…
Здесь приведены цитаты из статей двух оппонентов Мамонтова, Автор статьи, которой открывается публикация «Полемика продолжается», вообще не привел ни одного конкретного возражения, а только отругал его за то, как он, всего лишь краевед, посмел высказать свое мнение.
Но в защиту Мамонтова в Ростове нашлись не менее авторитетные авторы, чем его оппоненты. В газете появилась статья «Получен ответ музея», подписанная директором музея В.Качаловым и заместителем директора по учебной части В.Зякиным. В частности они писали:
«Вызывает недоумение тенденциозность заметок под общим названием «Полемика продолжается». Посмотрим, какими выражениями в адрес В.Мамонтова оперируют авторы заметок: «Весьма слабая подготовка в волпросах изучения архивных материалов», «передергивание фактов», «некомпетентность», «не стыдится даже передергивать факты». Не приведя ни одного примера передергивания фактов (да их и не найти в заметке В.Мамонтова), авторы облыжно обвиняют его в этом. Полемика предполагает уважительное отношение к личности оппонента и его мнению. Здесь же она ведется негодными средствами».
Видимо, забыв о том, что полемика началась со статьи под названием «Когда построен Кремль», Мамонтова упрекнули даже в том, что он употребил слово «кремль». Авторы статьи «Получен ответ музея» так прокомментировали этот пассаж одного из оппонентов Мамонтова: «Он пишет, что В.Мамонтов «искажает действительную функцию ансамбля», называя его кремлем. А вот это уже передергивание фактов. В.Мамонтову не хуже авторов «полемических» заметок известно, что это название ансамбль получил уже в XIX веке».
По поводу отрицания одним из оппонентов мнения В.Мамонтова о том, что на исторически сложившимся месте издревле существовали деревянные и каменные постройки, к которым примыкала церковь Бориса и Глеба с княжеским двором, авторы статьи «Получен ответ музея», писали:
«Позвольте, а фундаменты большого сооружения, раскопанные Н.Ворониным в митрополичьем саду? А доступные для обозрения еще и сейчас фундаменты у Садовой башни? А фундаменты огромного сооружения (о которых участники «полемики» и не подозревают) у юго-восточной башни кремля (в сторону озера) в двух-трех метрах от церкви Бориса и Глеба? Это ли нет свидетельства того, что здесь еще до строительства существующих стен и башен стояли уже каменные строения, к которым примыкала церковь Бориса и Глеба?»
Я бы и не вспомнил об этой газетной полемике, если бы с такой же грубостью, как в случае с В.Ф.Мамонтовым, не пытались бездоказательно опорочить версию моего сына Михаила о затоплении древнейшей части Ростова озером Неро. Я не утверждаю, что его версия бесспорна, однако целиком согласен с авторами статьи «Получен ответ музея», что «п олемика предполагает уважительное отношение к личности оппонента и его мнению». Кроме того, эта полемика интересна тем, что ее участники представили сведения, которые дают дополнительную информацию и для версии Михаила.
Следом за В.Ф.Мамонтовым можно утверждать, что Иона Сысоевич построил свой митрополичий двор не на пустом месте. Скорее всего, очертания его стен во многом повторили конфигурацию стоявшего здесь ранее княжеского двора. В пользу этого – перечисленные авторами статьи «Получен ответ музея» остатки трех фундаментов: в митрополичьем саду, у Садовой и юго-восточной башен кремля. Но самое убедительное доказательство – это местоположение кафедрального Успенского собора: не в центре митрополичьего двора, как по идее должно быть, а на его окраине. Видимо, Иона Сысоевич вынужден был согласиться с этим нарушением логики, чтобы в корне, с большими издержками не переделывать план затеянного им строительства.
К сожалению, за рамками полемики остались и другие «странности» митрополичьего двора. Если согласиться, что его внешние контуры повторяют контуры княжеского двора, то непонятно, почему он был возведен перпендикулярно береговой линии озера Неро, а не вдоль, что было бы более естественно, поскольку увеличивало бы его неприступность.
Здесь мы опять возвращаемся к главной тайне Ростова Великого, которую археолог А.Е.Леонтьев сформулировал так: «Отчего город вырос на неудобном низком участке побережья – вопрос едва ли разрешимый». Если митрополичий двор повторил очертания княжеского двора, этот вопрос в полной мере касается и местоположения Ростовского кремля. И даже в большей степени. Передо мной лежит книга П.А.Раппопорта «Древние русские крепости», изданная в 1965 году Институтом археологии Академии наук СССР. Ответственный редактор – доктор исторических наук Н.Н.Воронин, долгое время занимавшийся раскопками на территории Ростовского кремля. Приведу из этой книги несколько отрывков, которые, на мой взгляд, еще больше сгущают туман вокруг истории Ростова Великого.
«В течение VIII – X вв. славяне постепенно заселили всю территорию, где слагалось Древнерусское государство, – от границы со степью на юге до Финского залива и Ладожского озера на севере. На этом огромном пространстве нам известно большое количество славянских городищ – остатков укрепленных поселений. Они очень похожи друг на друга по общей системе обороны и, очевидно, отвечают одним и тем же тактическим приемам осады…
Укрепления старались строить так, чтобы основную их часть составляли естественные преграды. Прежде всего, выбирали такую площадку, которая была бы со всех сторон защищена естественными препятствиями – реками, крутыми склонами, болотом. Наиболее подходящими для этой цели были островки посреди реки или среди труднопроходимого болота. Островная схема обороны поселка требовала минимальных затрат труда для его укрепления…
Там, где болот было мало, но зато в изобилии встречались моренные всхолмления, укрепленные поселения устраивали на холмах-останцах. Этот прием имел широкое распространение в северо-западных районах Руси. Однако и такой тип системы обороны связан с определенными географическими условиями; отдельные холмы с крутыми склонами со всех сторон есть также далеко не везде…
Поэтому наиболее распространенным стал мысовой тип укрепленного поселения. Для их устройства выбирали мыс, ограниченный оврагами или при слиянии двух рек. Поселение оказывалось хорошо защищенным водой или крутыми склонами с боковых сторон, но не имело естественной защиты с напольной стороны. Здесь-то и приходилось сооружать искусственные земляные препятствия – отрывать ров. Землю, полученную при отрывании рва, обычно насыпали вдоль края площадки, создавая таким образом искусственный земляной вал, который еще более затруднял противнику доступ на поселение. Все это сделало мысовой тип обороны наиболее распространенным у славян, начиная с древнейшего периода, т. е. с VIII – IX вв.»
Интересно, вспоминал ли Воронин при редактировании этой книги Ростовский кремль, который был известен ему досконально? Что он думал по поводу его местоположения, никак не отвечающего требованиям строительства русских крепостей?
Приведу еще одну цитату из книги «Древние русские крепости»: «Укрепленное поселение старались расположить так, чтобы местность вокруг хорошо просматривалась, и противник не мог внезапно подойти к городским стенам и особенно к воротам. Для этого поселение строили либо на высоком месте, откуда имелся широкий обзор, либо, наоборот, в низменной, заболоченной и ровной местности, где на большом протяжении не было никаких лесов, оврагов или других укрытий для врагов. Основным средством обороны стали мощные земляные валы с деревянными стенами, которые строились так, чтобы можно было вести обстрел по всему периметру укрепления. Именно стрельба с городских стен не позволяла осаждавшим штурмовать укрепления и заставляла их ограничиваться пассивной блокадой».
Высоких мест в окрестностях Ростова нет. Значит, крепость надо было возводить на низменной и ровной местности. Вроде бы настоящее местоположение Ростовского кремля отвечает этому требованию, однако опять возникают сомнения.
В сборнике «История и культура Ростовской земли 1995» А.Е.Леонтьев, Н.Г.Самойлович, Н.Б.Черных опубликовали статью «Частные аспекты хронологии Ростова (по результатам дендрохронологического анализа материалов археологических раскопок)», которая открывается следующим сообщением:
«Со времени начала археологических исследований в 1983 г. были определены порубочные даты для более чем 80 образцов дерева, полученных из строений разного времени, обнаруженные во время раскопок в исторической части Ростова. Исследования ведет Лаборатория естественно-научных методов Института археологии РАН. Следует отметить, что дендрохронологическая шкала для территории Верхнего Поволжья и Волго-Клязьминского междуречья только разрабатывается и в значительной степени основывается на ростовских образцах. Ниже приводятся и комментируются некоторые полученные данные, позволяющие уточнить историю отдельных участков городской территории и памятников архитектуры.
Наиболее ранним, известным к настоящему времени образцом является часть массивной долбленой колоды, обнаруженной в нижнем 14 пласте раскопа около Часобитной башни кремля и связанной с первыми постройками исследованного участка. Она изготовлена из ствола дерева, срубленного в 963 г. Однако строительный период, к которому относится находка, по данным остальных анализов серии датируется несколько более поздним временем – рубежом X – XI вв.»
Именно это сообщение поставило под сомнение летописную дату первого упоминания Ростова в летописи – 862-й год. Но вдумаемся, что это за находка? Долбленая колода вряд ли имела какое-то отношение к крепостному сооружению – это скорее бытовая находка, по которой никак нельзя судить, было ли на этом месте военное укрепление. Можно предположить, что здесь находились жилища простых ростовцев, но никак не княжеский двор. Другое дело, если бы была обнаружена не долбленая колода, а хотя бы часть деревянного укрепления. Но таких находок до сих пор на территории Ростовского кремля не было, что позволяет усомниться, находилось ли вообще деревянное укрепление на этом месте.
В связи с этим опять возникает предположение, что древнейшая часть Ростова находится на дне озера Неро, что княжеский двор переехал на место современного Ростовского кремля позднее, когда началось каменное строительство. Об этом, в частности, свидетельствуют остатки трех упомянутых выше фундаментов. Но опять неминуемо встает вопрос, в результате чего разлилось озеро Неро? Я уже привел несколько объяснений этому явлению, приведу еще одно, которое высказал мне человек, ознакомившийся с моими очерками об озере Неро, Ростове Великом и невидимом граде Китеже. Он сказал то ли в шутку, то ли всерьез:
– А ты не предполагаешь, что границы озера раздвинулись, благодаря вмешательству человека? Представь, что древний Ростов был осажден, но его защитники проявили стойкость и не сдались. Неприятелю, использовавшему все силы и возможности для взятия города, ничего не оставалось, как затопить его, перекрыв единственную вытекающую из озера речку Вёксу…
Это предположение показалось мне настолько фантастическим, что я даже не стал его комментировать. Удержусь от его оценки и на этот раз, а приведу отрывок из статьи местного автора Т.К.Горячева «Островок», несколько лет назад опубликованной в ростовской районной газете. Речь идет о Рождественском острове:
«До сих пор в Ростове можно слышать рассказ о несметных сокровищах, некогда брошенных в воду и сейчас лежащих в толще воды на дне озера. До сих пор жива легенда о затопленных сокровищах при приближении конницы Батыя. Но кто возьмется утверждать, что в этих рассказах нет ничего от действительности?..Другая легенда дошла до нас в записи местного краеведа прошлого столетия (А.Я.Артынова – Б.С.). Согласно ей в Ростове еще во времена язычества на месте нынешнего кремля существовало капище бога грома Перуна. Тогдашний ростовский князь Силослав якобы повелел прорыть подземный ход от капища до острова, что и было сделано. В представлении потомков древность всегда загадочна, прошлое всегда таинственно и могущественно. Но крупица реального всегда есть в самом невероятном вымысле. Видимо, островок из века в век служил городу какую-то службу, может быть, очень важную. Иначе как объяснишь, почему ростовцы уделяли так много внимания клочку суши на своем озере? Но время многое меняет. Город из «великого» стал обычным. Падало значение города – уменьшалось значение острова. А потом всё забылось, и только легенды хранят смутные воспоминания о былом».
Кто знает, может, Рождественский остров потому и будоражит интерес ростовцев, что он является клочком территории, на которой стоял древний Ростов? Отсутствие на территории современного Ростова археологических находок девятого века, когда город был впервые упомянут в летописи, только подтверждает эту версию.
Однако вернемся к судьбе Ростовского кремля. Сейчас в это трудно поверить, но после того, как в 1788 году архиерейская кафедра была переведена в губернский Ярославль, Ростовский кремль пришел в запустение. Оставшиеся стены, башни и храмы начали разрушаться, под склады перестраивались уникальные строения, гибли иконы, древние книги, рукописи. Дело дошло до того, что в 1818 году было предложено до основания разобрать Ростовский кремль и на его месте построить гостиный двор. Ярославская епархия не возражала. Главный директор путей сообщения генерал-лейтенант Бетанкур уже разработал соответствующий проект. И только вмешательство в события истинно верующих и просвещенных ростовцев спасло кремль от разрушения. Была создана Особая комиссия для наблюдения за работами по восстановлению кремля, принято решение о создании в нем музея церковных древностей. Можно сказать, что кремль уцелел чудом. Но до сих пор остаются неразгаданными тайны Ростовского кремля, всего Ростова Великого. В центре города стоит Конюшенный двор, от которого ныне остались одни развалины. Вот так же нуждается в восстановлении вся древняя ростовская история.
