«Места, где жил великий человек, священны». Эти слова Гете вспоминаются в Михайловском Пушкина, в Тарханах Лермонтова, в Ясной Поляне Льва Толстого. В судьбе Некрасова такое же место занимает Карабиха – усадьба неподалеку от Ярославля, в которой с 1862 по 1875 год поэт провел десять летних и осенних сезонов. Но это место отмечено в нашей памяти не только тем, что Некрасов бывал здесь, – за время пребывания в Карабихе поэт создал такие произведения, как поэмы «Мороз, Красный нос», «Дедушка», «Русские женщины», стихотворения «Орина, мать солдатская», «Калистрат», «Зачем меня на части рвете…» «Дедушка Мазай и зайцы». Наконец, Ярославская земля, и в частности Карабиха, во многом помогла Некрасову при создании поэмы «Кому на Руси жить хорошо», ставшей одним из величайших произведений русской и мировой литературы, своеобразной поэтической энциклопедией пореформенной России.
Список созданных и задуманных в Карабихе произведений можно бы продолжить, но и перечисленные красноречиво говорят о том, что усадьба была для Некрасова не только местом отдыха от столичной суеты, журнальных хлопот и цензурных гонений, но и рабочим кабинетом.
До недавнего времени музей Некрасова в Карабихе располагался в двух зданиях – в центральном двухэтажном доме с бельведером находился литературный отдел, в восточном флигеле – мемориальный, в котором показаны личные комнаты поэта. Однако и центральный дом усадьбы имеет большую мемориальную ценность, поскольку до 1867 года включительно поэт жил здесь вместе с братом Федором Алексеевичем. В зале, где размещались материалы о детстве Некрасова и о начале его литературной деятельности, был кабинет поэта – просторный, с высокими окнами, выходящими на парадный двор, с камином, облицованным черным мрамором.
Представляется, как дождливым вечером у этого камина отогревался Некрасов после возвращения с охоты, перелистывал в памяти убогие картины ярославских деревень, разговоры с крестьянами о трудном пореформенном житье-бытье.
После того, как поэт продал усадьбу брату и оставил за собой только восточный флигель, эту комнату занял под свой кабинет Федор Алексеевич. В фондах музея хранится фотография кабинета с письменным столом в простенке между камином и окном. Можно предположить, что примерно так же выглядел и кабинет Некрасова, что на этом самом месте стоял его письменный стол – лучшего места было не найти.
Отсюда, из Карабихи, уходил поэт в дальние охотничьи странствия, во время которых знакомился с жизнью русского крестьянства, изучал его быт, язык, познавал народную мудрость. Всё это общеизвестно и верно, однако можно предположить, что Карабиха до сих пор хранит одну тайну …
В 1902 году Россия отмечала 25-летие со дня смерти поэта. В Ярославле в связи с этим было решено открыть Некрасовскую выставку, за помощью в ее устройстве обратились к брату поэта Федору Алексеевичу. Вот тогда брат и вспомнил, что в 1875 году в усадьбе неизвестно по какому поводу ждали обыска, и он, как человек осторожный, собрал в восточном флигеле, где останавливался поэт, его бумаги и через узенькое окошко спустил их в глухой подвал центрального дома. Сыновья Федора Алексеевича, один из которых – Константин – стал в дальнейшем книгоиздателем и в 1916 году выпустил книгу «Архив села Карабиха», сумели проникнуть в подвал и извлекли на свет связку бумаг. В ней оказались тетрадь стихотворений, с которой Некрасов приехал в Петербург из Грешнева, черновики написанных в Карабихе поэм, письма, фотографические карточки сосланных в Сибирь декабристов, стихи и проза разных лет. Но самой ценной и неожиданной находкой оказалась рукопись незаконченного романа «Жизнь и похождения Тихона Тростникова», над которой, как выяснили исследователи творчества Некрасова, он работал в 1843 году. Через три года очерк из этого романа под названием «Петербургские углы» был опубликован в составленном Некрасовым «Петербургском сборнике». В объявлении о подписке на журнал «Современник» сообщалось, что роман будет опубликован полностью, однако после этого сообщения читатели не увидели больше ни одной его страницы. Появление «Петербургского сборника» привлекло к Некрасову внимание Третьего отделения, возможно, именно по этой причине Некрасов и не закончил работу над романом. Вероятно, это же побудило Некрасова переправить рукопись романа в Карабиху.
Сейчас уже нельзя сказать с полной определенностью, всё ли спрятанное в подвале центрального дома усадьбы сохранилось к 1902 году, все ли бумаги передал устроителям Некрасовской выставки осторожный Федор Алексеевич. Обращает на себя внимание один факт. В 1927 году известный исследователь жизни и творчества поэта В.Евгеньев-Максимов встречался в Карабихе с вдовой Федора Алексеевича – Натальей Павловной, которая вспомнила, что самые важные бумаги, самые опасные в политическом отношении были спрятаны где-то в кладовой Карабихского винокуренного завода, которой к тому времени уже не существовало. Однако напрашивается несколько вопросов. Точно ли знала Наталья Павловна, где эти бумаги были спрятаны? Окончательно ли они потеряны для нас? Какие новые тайны жизни и творчества Некрасова приоткрыла бы их находка?..
С Карабихой связано не только жизнь и творчество поэта, но и дальнейшая судьба семьи Некрасовых.
Принято считать, что у Н.А.Некрасова не было собственных детей, что все его потомки ведут свой род от брата Федора Алексеевича, которому поэт передал Карабиху.
Это мнение носит почти официальный характер, хотя чисто по-житейски бездетность Некрасова вызывает очень большие сомнения. Женщины в личной жизни поэта играли большую роль, и сводить его близкие отношения с ними только к француженке Селине Лефрен, с которой он проводил время в Петербурге и Карабихе, и Зинаиде Николаевне Викторовой, с которой обвенчался перед самой смертью, было бы опрометчиво. Не углубляясь в эту тему, вспомним некую ярославскую мещанку П.Н.Мейшен, с которой Некрасов поддерживал близкие отношения, а когда их отношения охладели, через брата Федора Алексеевича купил ей в Ярославле дом, таким образом, обеспечив ей средства к существованию. Сохранилось письмо поэта Федору Алексеевичу, датированное 8 ноябрем 1869 года, в котором он просит его помочь этой женщине не только в оформлении покупки дома, но и «передать ей всё, что она потребует из карабихской мебели и бронзы». 25 февраля 1872 года он просит другого брата – Константина Алексеевича – узнать, как дела у Мейшен, и помочь ей. Проходит чуть больше месяца – и опять поэт просит Федора Алексеевича ссудить Мейшен деньгами.
Можно предположить, что не все любовные истории Некрасова кончались без последствий. В Карабихе долгое время жил человек, который был очень похож на поэта, с ним любили фотографироваться во время некрасовских праздников поэзии приезжие столичные знаменитости, предполагающие, что, возможно, фотографируются с прямым потомком поэта. Сам он, как рассказывали, был в этом уверен.
Но эта только слухи, их, как говорится, к делу не пришьешь. Да и не надо. Главное состоит в другом: потомки Некрасова по линии его брата Федора Алексеевича выполнили свой семейный и гражданский долг перед поэтом так, как это, возможно, не сделали бы и прямые потомки. Об этом и пойдет речь.
Но прежде следует заметить, что о жизни и творчестве Некрасова говорилось на страницах журнала «Русь» постоянно, начиная с самого первого номера, в котором был опубликован очерк сотрудницы музея «Карабиха» К.А.Торочковой «Некрасов и Александр Дюма». В 1996 году, к 175-летию поэта, в журнале была опубликована целая подборка юбилейных материалов. Среди них – очерк известного некрасоведа из Санкт-Петербурга Н.Скатова «Он остался в нашем сердце…» и очерк «Далекое-близкое» ярославца В.Рымашевского, о котором следует сказать отдельно.
Член Союза писателей России, участник Великой Отечественной войны Вячеслав Вацлавович Рымашевский – поэт, критик, литературовед, автор нескольких книг о жизни и творчестве Некрасова. После создания журнала «Русь» здесь публиковались практически все его «некрасовские» работы: «Продолжение родословной», «Загадочная семерка», «Без вины виноватый», которые потом вошли в его книгу «Знакомый незнакомец».
Среди авторов некрасовского номера «Руси» – однофамилец поэта В.Ф.Некрасов, который тоже неоднократно выступал на страницах журнала с заметками, посвященными в основном потомкам поэта. Но в этом номере, в заметке «…Только тот себя переживет», он написал о другом – о том, какое трудное время переживает некрасоведение сегодня. Приводит слова заведующего Некрасовским сектором Пушкинского Дома Б.В.Мельгунова: «Грустно сознавать, что некрасоведение становится уделом и почти исключительно личной заботой нескольких чудаков».
И далее автор заметки называет такие факты, как резкое сокращение, в два раза, тиражей книг Некрасова, затяжку с изданием Полного собрания сочинений поэта, трудности, которые испытывают музей «Карабиха» и Центральная городская публичная библиотека им. Н.А.Некрасова в Москве, о тяжелой судьбе единственного в столице памятника поэта в Большом Харитоновском переулке. В заключение автор пишет:
«Да что там памятники – уходят в небытие названия улиц и площадей, носившие имена известных деятелей России. А пример опять подает первопрестольная: нет больше здесь улицы Н.Г.Чернышевского – ближайшего соратника Н.А.Некрасова, нет улиц Герцена и Огарева, оказавших большое влияние на судьбу поэта. Создается впечатление, что определенные силы вполне сознательно пытаются вытравить из памяти народа целую эпоху в развитии России, имена вождей революционно-демократического движения. Если дать волю таким реформаторам, то очень скоро они доберутся и до Некрасова».
Похоже, что уже добрались, но эта тема заслуживает особого разговора. Вернусь к однофамильцу поэта – Владимиру Федоровичу Некрасову, автору процитированной выше заметки.
Удивительно складываются иногда человеческие судьбы и пристрастия. Помню, я был очень удивлен, когда в книге В.Ф.Некрасова «Тринадцать «железных» наркомов», посвященной руководителям МВД, узнал об авторе, что он генерал-майор МВД в отставке, доктор исторических наук, автор свыше 90 научных работ и полтора десятка книг, в числе которых такая, как «Берия: конец карьеры». Как человек такой «железной» биографии обратился к изучению жизни Н.А.Некрасова?
Конечно, определенную роль тут сыграла фамилия. Через нее сначала проявился интерес к творчеству поэта, потом к коллекционированию книг о нем. Но думается, здесь было и другое – для серьезного исследователя, каким является Владимир Федорович, очень привлекательна загадочная личность поэта, ее не изученность, трагическая прижизненная и печальная посмертная судьба Н.А.Некрасова.
Так или иначе, не случайно именно его, Владимира Федоровича Некрасова, назначили ответственным секретарем Некрасовского комитета Союза писателей России, обязанности которого он выполнял по-военному ответственно, по-писательски творчески и с душой. Так появились его очерки о потомках поэта, которые были опубликованы на страницах «Руси»
Свой очерк «Издатель Константин Некрасов» (№ 5-97) он заканчивает некрологом из «Литературной газеты» от 12 ноября 1940 года:
«22 октября умер 67-лет Константин Федорович Некрасов – племянник поэта Н.А.Некрасова. Покойный известен как один из культурнейших книгоиздателей дореволюционной России. Им был осуществлен целый ряд ценных и значительных изданий. Достаточно указать на серию мемуаров, переводы классических образцов западноевропейской литературы, стихи «забытых» поэтов и т. п. В изданном им в 1916 г. «Архиве с. Карабихи» были впервые опубликованы письма и документы, имеющие большое значение для изучения жизни и творчества Н.А.Некрасова. Важнейшее место в изданиях К.Ф.Некрасова занимают монументальные труды по истории древнерусского искусства, изучению которого покойный посвятил последние годы своей жизни. Написанная им книга «О фресковой живописи старых русских мастеров» принята к изданию Академией архитектуры. Историк русской книги с благодарностью отметит культурную деятельность К.Ф.Некрасова».
Среди подписавших некролог – известные люди: И.А.Новиков, М.А.Цявловский, Н.С.Ашукин, В.Г.Лидин и другие. «Так племянник великого русского поэта Н.А.Некрасова – Константин Федорович – продолжил в пределах своих возможностей его дело. Имя К.Ф.Некрасова по праву стоит в ряду издателей нашей страны. Просвещенная Россия и ныне не должна забывать его вклада в развитие отечественной культуры», – так завершает свой очерк В.Ф.Некрасов.
Нам, ярославцам, интересна в первую очередь связь Константина Некрасова с Ярославским краем. Из очерка узнаем следующее. Константин Федорович родился 13 сентября 1873 года в Карабихе, закончил в Москве кадетский корпус, но по болезни вынужден был оставить военную службу и вернуться в Карабиху. Видимо, Федор Алексеевич пытался приучить сына к управлению имением, но безуспешно – после ссоры с отцом Константин Федорович уезжает из Карабихи и устраивается земским начальником в Пошехонском уезде. Впоследствии его избирают гласным уездного и губернского земств, Ярославской городской думы и депутатом от Ярославля в 1-й Государственной Думе. После разгона Думы приговаривается к 3-месячному заключению и лишению политических прав. Возвращается в Ярославль, где вместе с Н.П.Дружининым в 1909 году начинает издавать газету «Голос», со следующего года – приложение к газете под названием «Ярославские зарницы», в котором печатались литературные и краеведческие материалы. На следующий год осуществляет новое начинание – основывает в Ярославле «Книгоиздательство К.Ф.Некрасова», которое всего за пять лет своего существования выпустило такое количество книг и такого высокого качества, что писатель В.Г.Лидин отозвался о нем так: «Книгоиздательство в Ярославле было одним из самых культурных в России и по подбору книг и по тому, как они были изданы, и могло соперничать с любым столичным издательством».
С «Книгоиздательством К.Ф.Некрасова» сотрудничали К.Бальмонт, А.Белый, А.Блок, В.Брюсов, И.Бунин, Б.Зайцев, Д.Мережковский, Ф.Сологуб, А.Толстой, В.Ходасевич.
В 1913 году Константин Федорович осуществляет издание в Ярославле художественно-литературного журнала «София», но из-за начавшейся первой мировой войны вышло только 6 номеров. После Октябрьской революции работает в отделе охраны памятников искусства и старины, потом в финансовых органах. Его огромный опыт издательской деятельности так и не был востребован. «В 1924 году скончалась жена Константина Федоровича, оставив на попечение отца 9-летнего сына Николая, – пишет В.Ф.Некрасов. – В прежние годы в Москве на улице Малая Грузинская у Константина Федоровича был свой двухэтажный дом. После они занимали с сыном в этом доме лишь одну комнату, перегороженную в последующем на две маленькие».
Умер К.Ф.Некрасов, по дороге с юга, где отдыхал. Похоронили его в Туапсе, могила не сохранилась.
При работе над очерком В.Ф.Некрасов явно использовал сведения, полученные от сына книгоиздателя – Николая Константиновича, с которым был близко знаком, именно по его рекомендации Владимира Федоровича ввели в состав Некрасовского комитета Союза писателей России. В журнале «Русь» был опубликован и следующий очерк Владимира Федоровича – «Третий Некрасов» (№ 1-98), посвященный памяти Николая Константиновича Некрасова, умершего 18 января 1993 года. Родился он в Москве, но детство его прошло в Карабихе, в доме деда Федора Алексеевича, «стоявшего на берегу старого пруда». Закончив семилетнюю школу, стал букинистом, поступил в Литературный институт им. А.М.Горького. В 1941 году добровольцем ушел на фронт. Попал в плен, но смог убежать, через военкомат опять был направлен в армию. В 1944 году Особым совещанием был осужден на 8 лет, хотя никакой вины за собой не чувствовал. Возможно, что-то не так сказал, кому-то не понравился, в результате чего последовал донос о его политической неблагонадежности.
Назначенный срок заключения отбыл полностью. Работал после освобождения в 1952 году пожарным в Инте, бухгалтером в Ухте, где в 1955 году женился на Альбине Юзефовне Боришевской. В 1956 году его реабилитировали, вернулся в Москву, восстановился в Литературном институте, который закончил в 1960 году, когда ему было уже 45 лет. Здесь же работал потом редактором институтских журналов.
Когда в 1970 году был создан Всесоюзный юбилейный комитет для подготовки празднования 150-летия Н.А.Некрасова, Николая Константиновича назначили ответственным секретарем этого комитета и Некрасовского комитета Союза писателей, в котором он проработал до самой смерти. В том же году вышла его первая книга «По следам некрасовских героев». После этого последовал целый ряд книг некрасовской темы: «Некрасовские места России», «По их следам, по их дорогам», «О, Волга!.. Колыбель моя!», «В краю моем родимом», «Сейте разумное…».
Книга «По их следам, по их дорогам», изданная Верхне-Волжском книжным издательством в 1973 году, с авторским автографом: «Борису Михайловичу Сударушкину! Старому знакомому, хорошему человеку – дружески», – хранится в нашей семейной библиотеке. По словам моего отца (М.С.), Николай Константинович был человеком очень доброжелательным и радушным. Во время подготовки и проведения Некрасовских праздников поэзии отцу неоднократно довелось встречаться с ним в Москве, в Ярославле, в Карабихе. На юбилее Карабихской школы состоялась их последняя встреча.
О доброте Николая Константиновича писал в своем очерке и В.Ф.Некрасов: «В общении с людьми Николай Константинович был всегда добрым человеком, отзывчивым другом. Его друзья среди писателей – М.Алексеев, С.Викулов, А.Николаев, И.Стаднюк и другие. Многие годы поддерживал с ним дружеские отношения и автор этих строк как однофамилец, собиратель книг и пропагандист Некрасова. Это он привлек меня для работы в Некрасовский комитет Союза писателей». К этому следует добавить, что Николай Константинович обладал не только щедрой душой и писательским талантом – он и внешностью был похож на своего знаменитого предка.
Еще более тяжелая, трагическая судьба выпала на долю внучатой племянницы поэта Елены Александровны Андреевой – дочери младшей дочери Федора Алексеевича. В 1929 году арестовали ее отца, ей пришлось работать в Москве нянькой. Потом вернулась в Ярославль, вышла замуж. Дочь умерла, муж погиб. Когда началась Великая Отечественная война, добровольцем ушла на фронт, была связисткой в истребительном противотанковом полку. В 1944 году при освобождении Риги потеряла руку и ногу, была награждена орденом Отечественной войны II степени.
Эти сведения взяты из опубликованной в журнале «Русь» заметки «Внучатая племянница поэта» (№ 6-96), подписанной «И.Васильева». По словам моего отца, это псевдоним ярославской журналистки, по каким-то соображениям пожелавшей остаться в тени. Здесь же приведено стихотворение поэта Ивана Алексеевича Смирнова, 17 лет возглавлявшего Ярославскую писательскую организацию и встречавшегося с Еленой Александровной. Стихотворение заканчивается следующими строками:
- Не чаяла, что в жизни будет старость.
- Свершила подвиг – и в тени осталась.
- И полагает, что она не вправе
- Причастной быть к литературной славе.
- О, щедрость сердца фронтовой огранки,
- Достойная некрасовской славянки!
- Легла ты в книгу красоты и силы
- Строкой о женском мужестве России.
Елена Александровна – единственная из потомков Некрасова, которая постоянно жила в Ярославле. В 1986 году, когда вышла заметка «Внучатая племянница поэта», ей исполнилось 80 лет. «Ни о войне, ни о родстве с поэтом вспоминать не любит, – писала о ней «И.Васильева», – не терпит никакого ажиотажа вокруг себя. Вместе с мужем, тоже инвалидом, живут скромно и, хотя не ладится со здоровьем, лето стараются провести на своем дачном участке под Ярославлем, где все сделано своими руками. Елена Александровна знает всех живущих ныне в России родственников поэта, с одними переписывается, с другими созванивается. Правда, последнее удается теперь редко: дорого. В Карабиху тоже давно не заглядывала: тяжело добираться. Да и не приглашают, даже по праздникам».
Так прихотливо, порой несправедливо сложились судьбы потомков Н.А.Некрасова.
В этом же номере журнала «Русь» научный сотрудник музея-заповедника Н.А.Некрасова «Карабиха» Ирина Константиновна Соколова опубликовала заметку об истории создания музея, которая тоже была трудной. Еще в 1928 году приняли решение объявить усадьбу «Карабиха» государственным заповедником, но оно не было исполнено: Центральный дом усадьбы по-прежнему занимал санаторий (потом он перешел в ведение совхоза), значительная часть книг, переписки и других некрасовских материалов пропала. И только после окончания Великой Отечественной войны, 5 декабря 1946 года, Совет Министров СССР получил Ярославскому облисполкому отреставрировать усадьбу и открыть в ней музей. Директором музея был назначен Анатолий Федорович Тарасов. Литературная экспозиция была открыта в Центральном доме в 1949 году, мемориальные комнаты в Восточном флигеле – через два года.
В моей жизни (М.С.) карабихский период, когда отец работал директором музея, промелькнул быстро, как один день. Но странное дело – когда спустя несколько лет после отъезда из Карабихи мы с отцом заехали сюда по дороге из Ярославля, то я убедился, что помню все тропинки в Верхнем и Нижнем парках, все строения на территории усадьбы, всю обстановку Восточного флигеля. Словно я и не уезжал из Карабихи. Словно за короткое время проживания здесь породнился и с усадьбой, и с самим Некрасовым.
Мой прадед Иван Николаевич Нефедов жил с семьей в Ярославле по адресу: Угличское шоссе, дом 2/53, который принадлежал отцу Н.А.Некрасова и в котором останавливался поэт, приезжая в Ярославль. Попытка ярославцев сохранить этот дом от разрушения не увенчалась успехом – на его месте выстроили многоэтажное жилое здание из красного кирпича, выходящее фасадом на площадь Труда – бывшую Сенную площадь.
Сам я тоже, как и мой отец, родился в Ярославле, в тот самый день, когда в Карабихе проходил Некрасовский праздник поэзии. Жил в Карабихе, здесь написал первые неуклюжие стихотворные строки – опять-таки о Некрасове. Отец был директором некрасовского музея. В Семибратове живу на улице Некрасова. Вот и думай – к чему бы все эти совпадения?
А впрочем, что гадать: памятью о Некрасове пронизана вся ярославская земля, целый пласт ее истории. Прав был Гете: «Места, где жил великий человек, священны».
