Тему «Ярославцы и Ярославский край в русской истории» невозможно не только осветить, но и начать без того, чтобы не обратиться к истории Ростовского края – древнейшего региона российского государства. С помощью ярославского историка, доктора исторических наук, профессора А.М.Пономарева – автора очерка «В составе Киевской Руси», опубликованного в № 5 журнала «Русь» за 1994 год, кратко восстановим историю его заселения. Для удобства восприятия изложенного в очерке материала процитируем четыре отрывка, которые дают представление о четырех этапах заселения:
Первый этап. «В первой половине II тыс. до н. э. в Волго-Окское междуречье и соседние с ними области Заволжья вторгаются чуждые племена, которые пришли сюда из междуречья Вислы и Днепра. Оттесняя, уничтожая или подчиняя себе местные племена, они расселялись в Верхнем Поволжье и Волго-Окском междуречье. Это были фатьяновские племена, которые получили свое название по имени могильника у д. Фатьяново близ Ярославля…»
Второй этап. «Во второй половине 1 тысячелетия до н.э. и в первой половине 1 тысячелетия н.э. Верхнее Поволжье занимали уже угро-финские племена. По имени городища у села Дьяково под Москвой они получили название дьяковских… На основе дьяковской культуры во второй половине 1 тысячелетия н.э. складываются крупные племенные образования: на Белооозере и в Прионежье – весь, в Волго-Онежском междуречье – меря. Первые сведения о мерянских племенах относятся к VI в н.э…»
Третий этап. «На рубеже IX – X в междуречье Оки и Волги начинают проникать славяне… Сначала славяне селились на незанятых местах, военный захват мерянских земель не имел места. Во всяком случае, археологам не удалось обнаружить следов разрушения мерянских поселений и городищ… Культурная и языковая ассимиляция мерянских племен славянами облегчалась тем, что разница в их социально-экономическом развитии была невелика…
Четвертый этап. «В конце X – начале XI в. Ростовская земля обособилась и превратилась в одно из крупных древнерусских княжеств. Она была одним из важных районов Руси. Здесь происходил процесс формирования древнерусской народности, в котором наряду со славянами приняли участие и меря. В конце XI в. уже существовало понятие «Ростовская земля», которая включала в себя Ростов, Суздаль и Ярославль…»
Возможно, с автором очерка можно поспорить, что «военный захват мерянских земель» славянами «не имел места» – вряд ли этот процесс происходил полюбовно. Тот факт, что «не удалось обнаружить следов разрушения мерянских поселений и городищ», не может служить доказательством того, что военных столкновений между меря и славянами не было вовсе. С такой же долей уверенности можно утверждать, что в Древнем Египте существовала беспроволочная радиосвязь, поскольку до сих пор не нашли телеграфных проводов. Это, конечно, шутка, но она по-своему характеризирует возможности археологии, которые, к сожалению, весьма ограничены. Кстати, это касается и таких понятий, как фатьяновские племена и дьяковская культура – вполне возможно, процесс заселения Ростовского края происходил более сложным образом, более извилистым путем.
То же самое можно сказать и о том, когда «Ростовская земля обособилась и превратилась в одно из крупных древнерусских княжеств». А.М.Пономарев относит этот процесс к концу X – началу XI века. А первое летописное упоминание Ростова, напомним, приходится на 862 год, когда «И прия власть Рюрик, и раздая мужем свои грады: овому Полотеск, овому Ростов, другому Белоозеро». В 907 и 911 годах ростовская дружина воеводы Потани участвует в походах киевского князя Олега на Царьград, и Ростов получает от Византии отдельную дань. Вот и получается, что, если верить летописям, самостоятельной территориальной единицей Ростовская земля стала раньше. А вот в чем нельзя не согласиться с А.М.Пономаревым, так это в следующей оценке:
«Ростовская земля... Ей принадлежит особая роль в истории нашей Родины. Здесь начиналась Россия. Ростов стал первой столицей Владимиро-Суздальского княжества, которое первоначально называлось Ростовской землей. На границе этой земли был основан небольшой городок-крепость, которому была уготована удивительная судьба. Это была Москва, ставшая объединительницей разрозненных княжеств и земель в единое Русское государство. Его первоначальным ядром была Ростовская земля…»
Подробно о древних корнях Ростовского края рассказывается в книге М.Сударушкина «Рассказы о ростовской истории» и на его сайте в Интернете. Автор подвергает сомнению официальную историю Ростова и обращает внимание читателей на тех событиях русской истории, которые помогают уяснить неразрывную связь слов и понятий Русь – Ростов – Россия.
Не было мира на Ростовской земле с самого начала ее существования. В жестоких столкновениях с язычниками проходила христианизация края. В 1024 году, по летописи, в Ростовской земле состоялось первое восстание смердов под предводительством волхвов. Смерды, – это селяне, зависимые от киевского князя, волхвы – языческие жрецы. А вот было ли это восстание первым – более чем сомнительно: процесс христианизации происходил весьма болезненно для местных жителей, не желающих отказываться от своих богов. Собственно, благодаря очередному восстанию против княжеской власти в Ипатьевской летописи появилось первое упоминание Ярославля, которое приходится на 1071 год. Вот сокращенное изложение этой записи в переводе на современный язык:
«Когда однажды был голод в Ростовской области, появились два волхва из Ярославля, которые повели восставших вверх по берегу реки Волги. Они сказали: «Мы знаем, кто хлеб держит» и в каждом погосте указывали на «лучших», то есть знатных женщин, говоря: «Вот эти жито держат, эти мед, эти рыбу и меха». Восставшие убивали женщин и забирали их имущество себе. Когда они по берегу Шексны дошли до Белоозера, то их уже было 300 человек. В это время там собирал дань тысяцкий киевского князя Святослава Ян Вышатич. Белоозерцы обратились к нему за помощью против восставших, говоря, что те побили много женщин по Волге и Шексне. Вышатич стал доискиваться, чьи эти смерды и волхвы. Узнав, что они князя Святослава, он потребовал от восставших выдать ему волхвов. «Выдайте сюда этих волхвов, – сказал он, – потому что они смерды мои и моего князя». Когда восставшие отказались это сделать, Ян взял с собой 12 вооруженных дружинников и отправился с ними к волхвам в лес. Восставшие, увидев его, послали навстречу ему трех человек, которые сказали Яну: «Смотри, идешь на смерть, не ходи». Ян же в ответ на это приказал их убить. Но те бросились на него с топорами и чуть не убили. Тогда Ян приказал дружинникам бить их. Смерды обратились в бегство. После этой стычки Ян возвратился в город и потребовал от белоозерцев, чтобы они схватили волхвов, грозя в противном случае пробыть у них целый год. Тогда белоозерцы схватили волхвов и привели их к Яну. Тот стал допрашивать волхвов. Он сказал им: «Чего ради вы погубили столько человек?» Те отвечали: «Они держат обилие; если истребить их, то будет продовольствие. Если хочешь, то перед тобою вынем жито, или рыбу, или иное что». Но Ян повелел бить волхвов, вырвать у них бороды, вложить в рот обрубок и пустить перед собой в лодке вниз по Шексне. Когда приплыли к устью реки, он спросил у лодочников, у кого из них волхвы убили родных. Те отвечали, что у одного убили мать, у другого сестру, у третьего дочь. «Ну, мстите им за своих», – приказал Ян. Лодочники схватили волхвов, убили их и повесили на дубе».
Чтобы опорочить восставших, летописец особо подчеркивает их жестокость по отношению к женщинам, хотя понятно, что никакого «женоненавистничества» у них не было и в помине. Из этих же соображений – опорочить восставших – летописец изобразил казнь руководителей восстания как следствие мести со стороны родственников погибших белоозерцев. Да и само восстание в его интерпретации представляется как нечто дикое, стихийное, не поддающееся здравому смыслу. Конечно, на самом деле всё было не так.
«Выступление смердов против зарождающейся знати было выражением классовой борьбы, – так прокомментировал эту летописную запись А.М.Пономарев. – Появившаяся в новейшей исторической науке тенденция к отрицанию классового характера социальных движений на Руси в XI в. не имеет под собой серьезных оснований ».
Целиком согласны с неприятием А.М.Пономаревым этой новой тенденции в нашей исторической науке – отрицать классовый характер социальных движений. И не только в XI веке, а на протяжении всей нашей истории, вплоть до революции 1917 года. Классовая борьба происходила, происходит и будет происходить до тех пор, пока общество разделено на классы, возникшие на принципе социального неравенства. Против кого выступили волхвы? – Против знати, которая утаивала общинные запасы. Справедливо? Вполне, чтобы попытаться добиться справедливости вооруженным путем. Кроме того, волхвы обвиняли знатных женщин в колдовстве, которое, якобы, стало причиной неурожая.
И здесь мы вынуждены остановиться еще на одной – религиозной стороне истории восстания 1071 года. Христианские летописцы сделали всё возможное, чтобы язычники выглядели в наших глазах темной силой, не заслуживающей жалости и снисхождения. Это явно сказывается и в приведенном выше описании восстания. Сегодня, когда Церковь вернула себе утраченную в 1917 году возможность влиять на государственную политику не только морально, но и практически, появилась опасность, как бы это не оказалось еще одним фактором, понижающим объективность отечественной исторической науки. Первый фактор назван выше – отрицание классовой борьбы. Идеализация всего, что связано с принятием христианства, может оказаться вторым фактором, который способен окончательно выхолостить из нашей исторической науки здравый смысл.
Выступление 1071 года в Ярославле – это народное восстание, имеющее ярко выраженный классовый характер и непосредственно связанное с религиозной нетерпимостью. Восставшие имели все основания взяться за оружие, как бы их не очерняли ни христианские, работающие по заказу летописцы, ни современные новые историки, переписывающие историю в угоду новым правящим кругам, которые на словах отрицают классовую борьбу, но в то же время сами ее провоцируют, нарушая принцип социальной справедливости.
Таким образом, жители Ярославского края могут гордиться, что одно из первых народных выступлений против угнетателей началось именно в Ярославле, с участием ярославцев и под руководством наших, ярославских волхвов. А.М.Пономарев заканчивает свой очерк следующими словами: «Уроки истории тяжелы, но поучительны».
Добавим от себя, что уроки истории становятся поучительными только для тех, кто их не забывает. В противном случае всё повторяется сначала.
Теперь попытаемся ответить на вопрос – чьё имя носит Ярославль?
Немало шума наделала книга Г.В.Носовского и А.Т.Фоменко «Новая хронология Руси», в которой в числе других версий была высказана мысль, что под названием «Господин Великий Новгород» в древних источниках подразумевался целый регион центральной Руси, включавший в себя города Владимир, Суздаль, Переславль, Ростов, Ярославль, Мологу и Кострому, что знаменитое «Ярославово дворище» следует искать не в Новгороде, а в Ярославле, т. е. летописный Новгород – это Ярославль. И приводят в пользу этой версии целый ряд доказательств. Приведем небольшой отрывок из этой книги:
«История Ярославля до XVII века совершенно темна. Как и должно быть, поскольку, согласно нашей реконструкции, вся старая история была отнята у Ярославля и отнесена к Новгороду на Волхове. На бумаге, конечно. Из тьмы XVI века Ярославль довольно неожиданно всплывает как мощный укрепленный город, второй по величине в стране. Его Кремль имел уже 24 башни, поставленные на валу. Большинство башен было разобрано в XVIII – начале XIX века. Тем не менее, те башни, которые счастливо сохранились, дают некоторое представление о мощи старых укреплений Ярославля. Таковы, например, Волжская, Знаменская и Угличская воротные башни. Огромная Знаменская башня соперничает своей величиной даже с башнями столичного Московского Кремля. Размер ярославских башен убедительно показывает, что мощь старых укреплений Ярославля была такой же, как и у наиболее укрепленных городов средневековой Руси – Москвы, Коломны, Нижнего Новгорода, Казани. Как и должно было быть. Ведь Ярославль был старой русской столицей – Великим Новгородом».
Новгород стоит на реке Волхов, Ярославль – на Волге. Авторы книги «Новая хронология Руси» нашли любопытное объяснение этому противоречию:
«Летописные упоминания о Волхове не противоречат отождествлению Великого Новгорода с Ярославлем. Дело в том, что название реки ВОЛХОВ – это всего лишь слегка искаженное ВОЛГА. По-видимому, при пересадке историками-политиками города Ярославля-Новгорода с берегов Волги на Запад, вслед за ним уехало и название реки, превратившись из Волги в Волхов».
Журналист Владимир Ширяев в статье «История о русской истории», опубликованной в ярославской областной газете «Северный край», так прокомментировал изложенные в книге доказательства:
«Исторические источники настойчиво утверждают, что Великий Новгород и Москву соединяла «Великая дорога», по которой великие князья «по многу раз» ездили в Новгород. Но ведь дороги из Москвы в Новгород не было! До сих пор там болотистые непроходимые места. И если бы не насыпная железная дорога и автострада, нам бы и сегодня не попасть в Новгород.
От Москвы до Новгорода около 500 километров. И вдруг разбитый под Ростовом князь Василий Васильевич бежит по болотам в Новгород, а оттуда обратно – в Кострому. А через несколько месяцев еще один князь Василий Юрьевич Косой из Москвы «поидя к Новгороду Великому и оттоля к Костроме». Не проще ли из Москвы идти в Кострому через Ярославль, а не делать крюк в тысячу километров и возвращаться обратно? Еще один факт. В 1259 году братья Васильковичи чествовали Александра Невского в Ростове. Князь был там проездом из Новгорода во Владимир. «Заехал по дороге», – пишет летописец. Значит, Новгород – рядом... Видимо, не случайно Нижний Новгород назван Нижним. Ведь он ниже Ярославля по Волге».
Итак, столицей древнего русского государства был не нынешний Новгород, а Ярославль, из которого, по утверждению Г.В.Носовского и А.Т.Фоменко, столица переместилась в Москву только в XVI столетии. В пользу этого доказательства – раскопки в современном Новгороде, не подтверждающие, что он был крупным торговым центром. К тому же не понятно, через какой морской порт он мог торговать с Европой, в то время как с Ярославлем картина ясная – через Холмогоры на Северной Двине, впадающей в Белое море. О существовании поблизости от Ярославля, в устье реки Мологи, основного русского центра торговли писал историк Н.М.Карамзин. Диакон Тимофей Каменевич-Рвовский утверждал, что здесь происходили «торги великие даже до дней грозного господаря Василия Васильевича Темного» (1415–1462), что сюда приезжали торговать немецкие, польские, греческие, персидские купцы.
Однако, несмотря на столь убедительные доводы в пользу древности и значимости Ярославля, верх взяло мнение, изложенное, в частности, в работах ярославского историка М.Г.Мейеровича, в которых утверждалось, что город был основан в 1010 году Ярославом Мудрым. Сегодня эта версия считается официальной, общепризнанной, от этой даты отмечают юбилеи города. Ярославу Мудрому, как основателю Ярославля, поставлен в центре города памятник, кстати, не очень удачный. В левой руке князь держит нечто похожее на макет сторожевой башни, поэтому ярославцы называют его «Мужик с тортом» – благо кондитерская фабрика рядом.
В приведенных в работах М.Г.Мейеровича списках использованной литературы указаны десятки источников, однако напрасно искать среди них книгу, которая в единственном экземпляре хранится в Ярославской областной научной библиотеке им. Н.А.Некрасова и которая не оставляет от его версии происхождения Ярославля камня на камне. Это книга местного краеведа, коллекционера и журналиста В.И.Лествицына «О волжском городе Руси», изданная типографией Ярославского губернского правления в 1877 году. В журнале «Русь» книга была перепечатана с незначительным сокращением сносок (№ 3-98). Проанализировав сообщения греческого географа и историка Страбона (64–23 гг. до н. э.), русских летописцев и арабских авторов, В.И.Лествицын делает следующий вывод:
«Новгород, не составляя независимого владения, издавна входил так или иначе, со всеми своими децентрализованными колониями и в том числе с бассейном Вятки (хотя в летописи Вотяки и не упомянуты), в состав Руси: почему у него пред Рюриком не оказалось династии собственных князей».
Пропустим рассуждения Лествицына о происхождении русского народа и продолжим цитирование его малоизвестной работы:
«Народ Русь и государство Русь имели столицей город Русь, находившийся, по показанию современных арабских путешественников, на берегу Волги, между Булгаром и Новгородчиной. Теперь обозрим подробности положения этой столицы. Она находилась там, где всего уместнее, по-видимому, ей следовало быть: по примеру Китая, на севере государства, т.е. вдали от южных границ, где волновались воинственные государства, – на берегу Волги, представляющей систему рек и речек, дающих доступ во все углы Русского материка, – на правом берегу ее, где столица обезопасена миллионами своих вернейших подданных, которых предки участвовали в строении государства и потомки считали за долг и честь охранять дело своих предков, – и, наконец, при впадении побочной реки, которая открывала бы путь в окружающую местность. И вот от устья Оки до Тверской границы только и есть одна порядочной величины река, открывающая путь внутрь страны на несколько сот верст... Это тот город, который Ярослав I отнял у своих неприятелей, что доселе называется основанием города Ярославля».
Вот так за сто с лишним лет до выхода книги Г.В.Носовского и А.Т.Фоменко «Новая хронология Руси» ярославский краевед высказал мысль, которая все эти годы считалась крамольной, ненаучной, лишенной оснований. Что нам известно о Вадиме Ивановиче Лествицыне?
Родился 15 августа 1827 года в семье священника села Арефинское Рыбинского уезда, учился в Ярославском духовном училище и семинарии, затем в Московской Духовной академии. Учительствовал в Варшавском духовном училище, после чего вернулся в Ярославль, в 1856 году стал редактором официальной части «Ярославских губернских ведомостей». Помимо многочисленных публикаций в местной периодической печати печатался в центральных газетах «Петербургские ведомости», «Русская старина», «Иллюстрированная газета». Написал монографию «Открытие Ярославской губернии в 1777 году», «Краткий путеводитель по церквам города Ярославля». Им было собрано богатое рукописное собрание и библиотека, после его смерти поступившие в собрание И.А.Вахрамеева, затем в Российский Исторический музей. В.И.Лествицын являлся членом Ярославского губернского статистического комитета и Московского археологического общества, участвовал в нескольких археологических съездах. Умер 24 декабря 1889 года, оставив о себе в Ярославле память как о неутомимом исследователе и замечательном краеведе.
Приведем еще одну цитату из его книги «О волжском городе Руси»: «Рассказ летописи о призвании князей должен быть признан легендой и на самом деле обозначает лишь переход посредственного подчинения этого края (Новгородского – авт.) русскому князю в непосредственное».
Как видим, В.И.Лествицын одним из первых нанес удар по мифу о стопроцентной достоверности «Повести временных лет» и норманнской теории о призвании варягов. Здесь же он дал свое объяснение тому, кто такие варяги: «В верстах 20-ти от этого города (Ярославля – авт.) к западу, по дороге к Новгороду, как бы в соответствие легенде призвания князей, находится громадное Варегово болото, испущающее 2 речки к Рыбинску и Борисоглебску. Очень может быть, что за тысячу лет назад болото это было еще больше и в простонародном рассказе отсюда за тысячу верст могло быть названо морем».
И опять не откажешь автору в логике. Однако возникает вопрос – всё ли сходится в версии В.И.Лествицына, поддержанной в наши дни Г.В.Носовским и А.Т.Фоменко, о Ярославле – как древнейшей столице русского государства? Ведь если Ярославль действительно назывался в древности Новгородом – Новым городом, то естественно предположить, что где-то рядом находился старый, еще более древний город. Что же это за город? Ответ на этот вопрос дан в книге М.Сударушкина «Рассказы о ростовской истории» – это Ростов, получивший свое название по имени основавшего его племени росов-русов. То, что пишет В.И.Лествицын о городе под названием «Русь», лишь с небольшими уточнениями применимо именно к Ростову. Но вернемся к официальной версии основания Ярославля в 1010 году ростовским князем Ярославом Мудрым.
«Сказание о построении града Ярославля» – так называется источник, из которого эта версия, собственно, выросла. Это предание откуда-то переписал ярославский архиепископ Самуил Миславский и включил в свою работу «Церкви г. Ярославля в 1781 г.». Впервые текст «Сказания о построении града Ярославля» был опубликован священником А.Лебедевым в книге «Храмы Власьевского прихода г. Ярославля» в 1877 году. Приведем несколько отрывков из этого текста:
«Во области же сей не на мнозе пути от града Ростова, яко на 60 поприщ, при брезе рек Волги и Которосли лежаще некое место, на нем же последи создася славный град Ярославль…И се бысть селище, рекомое Медвежий угол, в нем же насельницы человецы, поганыя веры – языцы зли суще… Идол ему же кланяетася сии, бысть Волос сиречь скотий бог. И сей Волос, в нем же бес живя, яко и страхи и мнози твори, стояще осреди логовины, нарицаемой Волосовой…
Сему многокозненному идолу и киреметь створена бысть и волхв вдан… Сей волхв, яко пестун диавола, мудрствуя силою исконнаго врага, по исходищу воскурения жертвенного разумева и вся тайная и глагола словеса приключившимся ту человецем, яко словеса сего Волоса. И вельми почтен бысть сей волхв у языцев…Но в некоем лете прилучися Благоверному Князю Ярославу плыти на ладиях с сильною и великою ратью по реце Волге, у правого брага оной, идеже стоя то селище, зовомое Медвежий угол. Князь узре, яко некие люди жестоци наноси гибель судом, шестовавшим с товары по Волге… Соглядя вся творимая, Благоверный Князь Ярослав повеле дружине своей устрашити и разгнати шатание сих беззаконных, да спасутся неповиннии… И люди сии клятвою у Волоса обеща Князю жити в согласии и оброцы ему даяти, но точию не хотяху крестися. И тако Благоверный Князь отыде в престольный град свой Ростов.
Не по мнозем же времени Князь Ярослав умысли паки прибыти в Медвежий угол. И прибы семо со епископом, со пресвитеры, диаконы и церковники, мастера и с воины; но егда входи в сие селище, людии сего испусти от клети некого люта зверя и псов, да растешут Князя и сущих с ним. Но Господь сохрани Благоверного Князя; сей секирою своей победи зверя, а пси, яко агнецы, не прикоснуся никомуждо от них. И, видя безбожнии и злии людии вся сия, ужасеся и падоша ниц Князю и быша аки мертвы…
Благоверный Князь водрузи на земле сей древян крест и ту положи основу святому храму пророка Божия Илии. А храм сей посвяти во имя сего святаго угодника, яко хищнаго и лютаго зверя победи в день его. По сем христолюбивый Князь повеле народу рубити дровеса и чистии место, идеже умысли и град создати. И тако делатели нача строити церковь святого пророка Илии и град созидати. Град сей Благоверный Князь Ярослав назва во свое имя Ярославлем, насели его христианами».
Можно с уверенность сказать, что все остальные имеющиеся на настоящий день рассказы об основании Ярославля восходят именно к этому преданию, впервые записанному ярославским архиепископом Самуилом Миславским. Именно из текста этого предания определено имя основателя города – Ярослава Мудрого, и время основания города – 1010 год, последний год княжения Ярослава в Ростове.
Однако всё ли в этой версии убедительно? До сих пор так и не выяснено, какой древний источник использовал Самуил Миславский, излагая эту историю. Да и был ли такой источник? Не явился ли этот рассказ плодом литературно-исторической фантазии архиепископа, решившего восполнить недостающую страницу истории Ярославля? Чем больше вчитываешься в это предание, тем больше возникает сомнений в его древности – уж больно выпирает из текста авторство церковника, пожелавшего увязать историю возникновения Ярославля с торжеством христианства. Другое дело – рассказ о язычниках, о языческом идоле и боге Волосе, о языческом волхве. Здесь, возможно, Самуил Миславский действительно использовал какой-то древний источник, который и придал всему преданию характер достоверности.
Но как же тогда появилось название «Ярославль» и медведь с секирой на его гербе?
Сначала о гербе. Интересно отметить, что ярославский герб в виде медведя с протазаном (а не секирой) и надписью над головой медведя «Ярославский» впервые появился в 1672 году, в Большой государевой книге. Однако за сто лет до этого, а точнее в 1583 году, на Большой государевой печати «печать ярославская» представляла собой рыбу головой влево.
Таким образом, можно предположить, что за период 1583–1672 годы приведенное выше предание об основании Ярославля было найдено в каком-то письменном источнике или было создано. Последняя версия представляется более достоверной, поскольку если бы такой древний источник существовал, то он за этот период был бы не раз переписан и сохранился бы до наших дней в нескольких списках. Еще более вероятным кажется предположение, что медведь на гербе Ярославля появился не как «убиенный» Ярославом Мудрым, а как священное животное, которому поклонялись жившие здесь язычники.
Теперь о названии Ярославля. Приведем отрывок из книги И.В.Дубова «Города, величеством сияющие» (Ленинград, 1985), который и подсказал нам собственную версию образования названия города:
«Не вызывает сомнений, что форма Ярослав (ль) означает Ярославов – Ярославий город. Образовано оно от древнерусского имени Ярослав, которое состоит из двух частей. Первая – «ярый» (весенний), яровой. Отсюда и имя славянского языческого бога Ярило. И вторая – «слав» (слава). Здесь происходит довольно частое явление перехода антропонима «Ярослав» в топоним «Ярославль».
К последнему замечанию автор сделал ссылку на «Этимологический словарь славянских языков» (Москва, 1980) и на книгу В.П.Нерознака «Названия древнерусских городов» (Москва, 1983). Сделаем еще одну ссылку – на книгу «Славянская мифология» (Москва, 1995), в которой так объясняется слово «Ярила»:
«Славянский мифологический и ритуальный персонаж, связанный с идеей плодородия. Имя «Ярила» производится от корня «яр-», с которым соотносится представления о яри как высшем проявлении производительных сил, обеспечивающем максимум плодородия, прибытка, урожая. Яриле принадлежит особая роль в сельскохозяйственной обрядности, особенно весенней».
Отсюда возникает предположение – не назывался ли Ярославль первоначально именем языческого бога Ярилы? То есть, название «Ярославль» происходит не от имени князя Ярослава Мудрого, а имеет более глубокие, языческие корни.
Вдумаемся в один любопытный факт: ни в летописях, ни в других письменных источниках нет упоминания о том, что Ярослав Мудрый основал первый славянский город на Волге Ярославль. Весьма пространное, но очень неубедительное объяснение этого факта дал в книге «Так начинался Ярославль» М.Г.Мейерович. Между тем, русские летописцы очень любили князя-книжника Ярослава Мудрого, летописных сообщений о нем много. А вот об основании им Ярославля – ни слова!
Можно предположить, что к сочинению истории об основании Ярославля Ярославом Мудрым архиепископа Самуила Миславского подвигло летописное сообщение за 1037 год:
«Заложил Ярослав город великий, у того же города Золотые ворота; заложил же и церковь святой Софии, митрополию и затем церковь на Золотых воротах – святой Богородицы Благовещенья, затем монастырь святого Георгия и святой Ирины. И стала при нем вера христианская расширяться, и черноризцы стали умножаться, и монастыри появляться».
Тут речь идет о Киеве. Надо было сочинить нечто подобное о Ярославле – и Самуил Миславский сочинил, взяв эту запись за образец. Так появилось сообщение о том, как Ярослав Мудрый заложил не только город, но и церковь в честь Ильи Пророка. Кроме того, есть летописная запись за 1108 год об основании Владимира князем Владимиром Мономахом:
«Того же лета свершен был град Владимер Залешьский Володимером Мономахом».
Если есть сообщение об основании Владимира, почему не сочинить нечто похожее об основании Ярославля? Привязка истории основания города к Ярославу Мудрому, можно сказать, лежала на поверхности: он был ростовским князем, боролся с язычниками, разрушал языческие идолы, в том числе посвященные Яриле. Так родилось предание, которое устраивало и власть, и церковь, и народ, а конкретно – ярославцев, которым приятно сознавать, что их город основал Ярослав по прозвищу Мудрый.
В связи с вышеизложенным мне кажется бессмысленной полемика между теми, кто, вторя М.Г.Мейеровичу, называет временем основания Ярославля 1010 год, и теми, кто считает, что это произошло в 1024 году, когда Ярослав Мудрый подавлял здесь восстание смердов. Замечу только, что во второй версии (ее придерживались, в частности, авторы книги «Ярославль» П.Андреев, А.Генкин, П.Дружинин, П.Козлов) логики и исторического смысла все-таки больше, чем в первой, основанной лишь на том, что 1010-й год – последний год княжения Ярослава Мудрого в Ростове. В любом случае, история Ярославля гораздо глубже. Можно простить архиепископа Самуила Миславского, который, сочинив предание об основании Ярославля христианским князем Ярославом Мудрым, угодил Православной церкви. Можно понять ярославского обывателя, нуждающегося в красивой легенде об основании города. Нужна она и ярославским чиновникам, чтобы точно знать, когда справлять юбилеи города и какие ставить памятники. Другое дело – историки. Вам, господа хорошие, надо руководствоваться не религиозными и политическими соображениями, а только фактами.
Перечитаем летописную запись за 1071 год, в которой впервые упоминается Ярославль: «Однажды во время неурожая в Ростовской области явились туда два волхва из Ярославля, говоря, что они знают, кто запасы держит». Чем дольше вчитываешься в эту запись, тем больше она вызывает недоумение. Волхвы – языческие жрецы. Ярославль, по официальной версии, основан христианским князем Ярославом Мудрым, при этом жители города были крещены. С момента основания города, опять-таки по официальной версии, прошло всего 60 лет, а о городе говорится так, будто он хорошо известен. Короче говоря, сплошные неувязки. И совсем другое дело, если речь идет о городе, давным-давно основанном язычниками и названным именем их божества Ярилы.
Кстати, о древности поселения на Стрелке пишет в своей работе «Так начинался Ярославль» и М.Г.Мейерович: «Медведицкое» городище относится к древнейшим «дьяковским» памятникам Верхнего Поволжья, появившимся здесь в VII – VI веках до н. э. Это было первое, ставшее известным нам поселение на территории города». Далее автор пересказывает содержание книги археолога Н.Н.Воронина «Раскопки в Ярославле», изданной в 1949 году, и делает следующий вывод: «Когда археологи стали обрабатывать материалы раскопок, тщательно изучая находки из нижнего культурного слоя, оказалось, что среди них имеются и более древние предметы. Стало ясно, что основание города в начале XI века – это не первая, а по крайней мере вторая страница истории Ярославля».
Где же, спрашивается, логика? С какой стати писать книгу истории Ярославля не с первой страницы, а сразу со второй?
В заключение повторим главную мысль наших рассуждений: нет ни одного конкретного исторического факта в пользу того, что Ярославль основал Ярослав Мудрый. За период с 1071 года, когда Ярославль впервые был упомянут в летописи, до 1781 года, когда Самуил Миславский написал работу о церквях Ярославля, то есть за 700 лет с гаком, легенда о Ярославе Мудром, как основателе города, нигде даже не упоминалась! Скорее всего, эту версию, шитую белыми нитками, породил сам Самуил Миславский,
Кстати, в той же книге И.В.Дубова «Города, величеством сияющие» приводится версия, что основателем Ярославля мог быть не Ярослав Владимирович (т.е. Ярослав Мудрый), а сын черниговского князя Святослава Ярославича – Ярослав Святославич, умерший в 1129 году. Далее автор не без иронии пишет: «Понятно, что составителям преданий и их последователям – ярославским краеведам – очень хотелось возникновение своего родного города связать с именем Ярослава Мудрого – крупнейшего политического деятеля Древней Руси, искуснейшего дипломата, книжника, законодателя. И никто не говорил о другом Ярославе, хотя и основавшем династии муромских и рязанских князей, но неоднократно прогоняемого из своих уделов, терпевшем поражения не только от своих соперников – русских князей, но и от мордвы. Такой князь-неудачник не мог вызывать интереса у местного краеведения. Думается, что сейчас нет прочных оснований для того, чтобы уверенно приписать одному из Ярославов строительство города-крепости Ярославля».
Сомнение И.В.Дубова в отношении «княжеского» происхождения Ярославля еще больше убеждает нас в возможности образования названия города от имени языческого бога Ярилы с последующей его трансформацией под славянское имя «Ярослав».
Что касается памятника Ярославу Мудрому, то лично у нас претензии к нему только художественного плана, а сам князь-книжник достоин того, чтобы помнить о нем. Это же относится и к дате юбилея города – надо же от какого-то года вести свою родословную. Пусть этим годом будет 1010-й год. Другое дело – утверждать, что начальная история Ярославля восстановлена окончательно и пересмотру не принадлежит. Здесь ставить точку рано.
Приведем еще одну цитату из книги «Новая хронология Руси»:
«Ярославль издавна был крупным культурным центром на Руси. Хотя о судьбах Ярославля мало что известно ранее XVII века, тем не менее, сообщается, что в начале XIII века в нем открылось «первое на севере духовное училище, в котором имелась богатая по тому времени библиотека с 1000 книг на греческом языке». Именно в Ярославле хранилось знаменитое «Слово о полку Игореве», «где его и приобрел у архимандрита Иоиля Быковского в 1792 году библиофил Мусин-Пушкин». Далеко не каждый город может похвастаться такими библиотеками. А столица Ярославль-Новгород уже в силу своего статуса была обязана иметь богатое книжное собрание.
Внимательно читая рассказ Никоновской летописи о татаро-монгольском нашествии, замечаем следующее любопытное сообщение летописца. Татаро-монголы захватывают Ростов и Ярославль. И далее летопись говорит: «И оттоле всю страну и городы поплениша». Четко сказано, что исходным плацдармом великого «монгольского» завоевания были Ростов и Ярославль, что полностью отвечает нашей реконструкции».
Трудно сказать, насколько обоснована предложенная авторами книги реконструкция хронологии Руси, но в отношении древних корней Ростова и Ярославля с ними невозможно не согласиться. Что касается судьбы «Слова о полку Игореве» и книжных сокровищ Ярославля, то к этой теме мы еще вернемся.
